Единственная Джун - Дженнифер Хартманн

class="p1">Я слегка отстраняюсь и поднимаю взгляд к его глазам, ловя чувства, светящиеся внутри его радужек. Чувствовать его в своих объятиях, вдыхать его запах, наблюдать за вспыхивающим выражением его лица – от всего этого у меня голова идет кругом. Я сжимаю его плечи, чтобы удержать равновесие, все еще не уверенная, что твердо стою на ногах.

– Боже… дай мне взглянуть на тебя. – Брант отступает назад и поднимает мне подбородок. Он блуждает взглядом по моему лицу, все еще чувствуется беспокойство после моего приступа астмы.

– Не надо, – умоляю я. Новая волна слез подступает к глазам, когда я качаю головой. – Я зебра.

Его губы наконец-то подрагивают в улыбке.

– Ты мечта.

– Кошмар, честно говоря, – фыркаю я. – Что ты здесь делаешь?

Он отступает еще дальше, засовывает руки в карманы темных брюк. Уличное освещение отбрасывает на него желтоватый теплый свет, подсвечивая бронзовые переливы в волосах. Зелено-карие глаза находят мои, в них отражается больше, чем он прямо сейчас может сказать.

– Это долгая история, но, может быть, мы что-нибудь выпьем и поговорим после выступления?

Как ты меня нашел?

Как долго ты пробудешь в городе?

Ты все еще любишь меня?

В моей голове проносится вихрь вопросов, но я просто киваю, понимая, что время на исходе. Мне нужно закончить выступление. У меня небольшая роль в знаменитом «Король Лев», и это немаленькое достижение для начинающей танцовщицы, как я.

– Конечно, – киваю я, слизывая щекочущие слезы, что смешались с гримом. Мне нужно поспешить назад и поправить макияж, у меня в запасе всего пара минут. – У тебя есть билет? Ты будешь в зале?

Он с сожалением качает головой:

– Все произошло в последнюю минуту. Я взял номер тети Селесты, и она сказала, что вы, ребята, выступаете сегодня вечером. Я просто ждал здесь, пока вы закончите. – Брант наклонияет голову с легкой усмешкой. – Селеста случайно нашла меня.

– Тогда встретимся здесь после шоу, – говорю я, когда мои жуткие, загримированные под зебру губы растягиваются в улыбке. Я уверена, что выгляжу как шут и любое влечение, которое Брант испытывал ко мне, рассыпалось в прах. – Ты подождешь меня?

Брант прищуривается, словно я задала абсурдный вопрос:

– Ты же знаешь, что подожду.

– Правда? – На лице расцветает улыбка. Я не могу сдержаться.

– Конечно, правда. – Он делает шаг вперед и обнимает меня за шею, прижимаясь ко мне лбом. Он резко вдыхает, как будто выпивает меня. – Я же говорил тебе, что буду ждать вечно.

Поцеловав в макушку, он отстраняется и отпускает меня. Я глупо улыбаюсь, вспоминая его обещание.

* * *

Когда мы входим в двери The Rum House – шикарный бар, расположенный в Театральном квартале Мидтауна, а затем садимся за барную стойку, у меня возникает чувство, будто это наше первое свидание.

Наверное, я и не знаю, что такое первое свидание.

Не считая нескольких неловких поцелуев и домашних вечеринок с одноклассниками, единственный мужчина, с которым я когда-либо была, – это Брант, и наши отношения были нестандартными с самого первого дня.

Но если бы я могла представить себе первое свидание, оно было бы примерно таким. Фортепианная музыка, свечи, классические коктейли, романтическая обстановка и мужчина, которого я люблю и который не в силах оторвать от меня глаз.

Он, как настоящий мужчина, потягивает свой скотч со льдом, а я, как малолетняя девчонка, пью коктейль с вишней на основе мартини. Прошло только два месяца с тех пор, как я получила право пить алкогольные напитки, поэтому я все еще имею ограниченное представление о спиртном.

Я смущенно ему улыбаюсь, смотря на него поверх своего бокала.

Брант возвращает мне улыбку, крутя стакан виски между пальцами и позвякивая кубиками льда. Когда он ставит стакан на стойку, то вздыхает, а затем поворачивается на барном стуле и прямо смотрит на меня.

– Так странно видеть тебя в баре, – говорит он и взглядом сканирует мое лицо, ненадолго замирая на губах. Я прикусываю нижнюю губу. – Я так давно тебя не видел.

– Я особо и не изменилась на самом деле, – говорю я, заправляя прядь волос за ухо. – Я все такая же максимально скучная и непримечательная. – Усмехнувшись от самоуничижения, я опускаю взгляд на сменную одежду, которую взяла с собой на представление. Я совсем не ожидала визита любви всей моей жизни, поэтому на мне синие джинсы и свободная футболка с надписью Wicked, которую я стянула на талии резинкой. Все лицо покраснело после снятия сценического грима, а волосы залиты лаком и взъерошены, так как на них крепилась голова зебры.

Мой внешний вид просто ужасен, я в шоке, что меня вообще впустили в такое элитное место. Держу пари, что обворожительная улыбка Бранта и глаза Томаса Бодуана[48] подарили нам золотой билет.

Но когда я делаю еще один глоток своего коктейля, то вижу, как эта улыбка исчезает, а глаза тускнеют.

Брант хмурится, берет в руки стакан и крутит его в руке.

– Ты не непримечательная, Джунбаг, – говорит он мне, отводя взгляд и делая маленький глоток. – Шедевр не может быть непримечательным.

В горле встает ком – я не могу ответить.

Он говорит это так непринужденно, так легко, словно не он только что растрогал меня до слез.

– Ты же знаешь, я очень горжусь тобой, – говорит он после пронзительной тишины. Горло перехватывает еще сильнее. Я пытаюсь избавиться от этого чувства.

Я размышляю над его словами, спрашивая себя, почему он говорит так, будто не уверен в нашем будущем.

– Почему ты приехал сюда?

Прежде чем снова посмотреть на меня, он замолкает на мгновение.

– Поли предложил мне работу на Манхэттене. Должность шеф-повара в его ресторане.

Моя первая реакция – чистая радость. Гордость. Я наклоняюсь вперед и обнимаю его за шею, притягивая к себе.

– Боже мой, Брант. Я так счастлива за тебя.

В тот момент, когда я перебираю мягкие завитки на голове Бранта и ощущаю теплое дыхание у своего уха, до меня вдруг доходят его слова. Я закрываю глаза и сдавленно произношу:

– Ты приехал не ради меня?

Я все еще прижимаюсь к нему, не в силах посмотреть в глаза.

Я слишком боюсь увидеть правду, промелькнувшую в ответ.

Брант кладет мне руки на бедра и приобнимает меня легко, но интимно. Его дыхание возле моего уха подрагивает, и я задаюсь вопросом, оказывает ли наша затянувшаяся близость на него такой же эффект, как и на меня.

– Я не хотел ничего загадывать, Джун, – тихо говорит он, наклоняя голову так, что его губы касаются мочки моего уха. – Прошли годы. У