Королева Бедлама - Роберт Маккаммон

На самом деле, готов он или нет, никого не интересовало. Почти все лицо ему закрывала шляпа Берри, и его тащили двое с двух сторон — по Баррак-стрит, мимо того места, где было найдено тело Осли.

— Мы вас целое утро искали, — говорил на ходу Поллард. — Недавно я тут Брайана встретил на улице, он мне сказал, что вы приходили к Эндрю. Вы не против мне рассказать, зачем это вам понадобилось?

Мэтью был против, потому не стал рассказывать.

— Да не важно, — ответил адвокат на молчание Мэтью. — Я с Эндрю поболтаю и он мне все выложит. Мне кажется, или на самом деле как-то неспокойно было возле Эндрю последние дни? Как по-вашему?

— По-моему, идите вы…

Доблестный, но опрометчивый ответ был оборван парой грубых костяшек пальцев, вбитых в ребра через сюртук, жилет и промокшую от пота рубашку.

— Легче, мистер Бромфилд. Пока что в этом нет необходимости. А, вот мы и пришли.

На углу Барак-стрит и Бродвея стояла карета с четверкой лошадей, но совсем не такая, которая отвезла в имение Мэтью в компании Чарити Ле-Клер. Эта была пыльная и уродливая, специально сделанная похожей на обычные сухопутные паромы, что крейсируют между Бостоном и Нью-Йорком. Такая карета не будет привлекать внимания в потоке пешеходов, фургонов, телег и двуколок.

На козлах сидели кучер и форейтор, оба — мальчишки лет пятнадцати-шестнадцати.

— Внутрь, — сказал Поллард, подталкивая Мэтью вперед. Бромфилд швырнул внутрь его треуголку и отпер защелку на двери. Мэтью уже сел было в карету и тут увидел справа своего друга и одноклассника Ефрема Оуэлса. Тот шел по тротуару, футах в двадцати от кареты, опустив голову. Глаз не было видно за толстыми стеклами очков. Можно было бы позвать на помощь, но, во-первых, эти люди могли с тем же успехом скрутить и Ефрема, а во-вторых, жизнь Берри висела на волоске.

Ефрем прошел на расстоянии вытянутой руки. Тут же кулак Бромфилда уперся Мэтью в спину и запихнул в карету. Там уже сидел длинноволосый жилистый юнец, который был виночерпием на пиру у Чепела — Джереми, называл его хозяин. На волосах у него блестела помада. Как только дверь открылась, в руке у него появился невесть откуда взявшийся нож.

Мэтью сел на скамью напротив, рядом с ним сел Бромфилд, поднял руку и задернул холщовую занавеску на окне.

Поллард просунулся в дверь, отдал блокнот Бромфилду, который тут же сунул его под свой кожаный жилет.

— Вот и славно, — обратился Поллард к Мэтью. — Нет ни малейшей нужды устраивать неприятности. Мистер Чепел просто хочет с вами побеседовать.

— Побеседовать? Вы оговорились, наверное. Вы ведь хотели сказать «убить»?

— Мистер Корбетт, успокойтесь. Мы не разбрасываемся талантами, даже заблудшими. У нашего покровителя есть прекрасная деревенька в Уэльсе, где людям дают образование и правильные понятия о жизни. Но я бы действительно хотел знать: как попала к вам эта книжица?

Ответ найти надо было быстро.

— Мак-Кеггерс ошибся, что в вещах Осли ее не было. Его невольник Зед кое-что переложил в другой ящик. Я вернулся к Мак-Кеггерсу и нашел.

— И это так и было?

— Так и было.

— Хм-м… — Глаза Полларда изучали лицо Мэтью с таким вниманием, какого еще он прежде не замечал у этого молодого адвоката. — Надо будет мне спросить мистера Мак-Кеггерса. Вы меня беспокоите, сэр, как беспокоите и мистера Чепела. И что-то надо с вами делать.

— Девушка тут ни при чем!

— Тут — это где, сэр? — Поллард продолжал слегка улыбаться. — А, вы о вашей интриге с мистером Грейтхаузом, если я правильно понял? Нам хорошо известно, что вы раскапывали некую могилу на некоторой ферме. Мистер Ормонд был рад ответить на вопросы молодого представителя конторы коронера, который хотел уточнить некоторые детали.

— Я понятия не имею, о чем…

— Бросьте, не надо. Добрый, обязательный и глуповатый Брайан играет с прачкой в одну маленькую игру. Он ей сообщает какую-нибудь тайну, она ему в ответ другую. Кажется, это единственный его порок, помилуй его Господь. Во вторник Брайан мне сказал, что его прачка слышала: не три убийства было в городе, а четыре. Нашли труп, прибитый рекой к ферме в десяти милях от города. Молодой мужчина, пока что неопознанный. На теле множественные колотые раны. И таинственный информатор прачки сам это видел. Ну так вот, наш молодой представитель был вчера у мистера Ормонда и выяснил имена тех двоих, что вскрывали могилу. Хадсон Грейтхауз и — можете себе представить? — его помощник Мэтью Корбетт. Забавно, не правда ли?

«Обхохочешься», — подумал мрачно Мэтью.

— Разумеется, с мистером Грейтхаузом мы разберемся в свое время. Но сперва вы. Будьте здоровы, сэр. — Поллард отодвинулся и захлопнул дверцу. — Пошел! — крикнул он кучеру.

Бромфилд перегнулся через Мэтью и задернул вторую занавеску с довольно неприятным звуком.

Щелкнул кнут, карета покатилась. Мэтью обливался потом в желтоватом сумраке. Слышен был рабочий дневной шум Нью-Йорка — карета ехала по Бродвею на север. Мэтью не сводил глаз с ножа в руке Джереми — нож выглядел весьма живо и энергично.

Надо было искать выход. К сожалению, выхода не было. Мэтью поднял руку — снять с себя шляпку Берри, и тут же к нему метнулся нож, как жало гремучей змеи, а Бромфилд железной хваткой стиснул ему плечо. Эти мерзавцы мгновенно поняли, что он хочет сделать, и позволили ему снять шляпку. Он положил ее на колени, думая, что, будь он настоящим героем по образцу Хадсона Грейтхауза, то дождался бы первого серьезного ухаба, швырнул соломенную шляпку в глаза мальчишке, выхватил бы у него нож и всадил бы в цель побольше — то есть в грудь Бромфилда. Но, конечно, пробить кожаный жилет и блокнот — может быть, это была бы слишком необдуманная авантюра. Мэтью решил, что на свете есть только один Хадсон Грейтхауз, а в этой карете герою места нет.

Карета понеслась быстрее, свернув на Пост-роуд и оставив город позади. Кнут щелкал налево и направо, четверка лошадей не жалела усилий.

«Прекрасная деревенька в Уэльсе», — сказал Поллард. Как раз такое место, где им с Берри провести старость. Ну, если таковая у них будет.

У них, отметил про себя Мэтью. Ни с кем никогда он еще себя так не объединял после случая с Рэйчел Ховарт в Фаунт-Ройяле. Он вообразил тогда, что влюблен в Рэйчел, хотя на самом деле хотел только быть ее защитником. Любовь — он не знал даже, понимает ли он, что это такое. Желание — это он понимал, жажда общения — тоже… но любовь? Нет. Он был слишком занят, чтобы даже такая мысль пришла ему в голову.

Но сейчас ему светил долгий период — в лучшем случае — отставки. И вдруг он пожалел, что был слишком серьезен и куда как недостаточно… да, весел, как говорил Мармадьюк. Меньше шахмат, больше танцев. Или хотя бы больше внимания красивым девушкам Нью-Йорка, которых в этом городе хватает. Забавно, как наставленный на тебя нож может повернуть мысли к предметам, еще недавно казавшимся легкомысленными и вдруг ставшим безвозвратно утраченными.

«Но нет, погоди, — сказал он себе. — Не торопись». Он еще жив, и Берри тоже жива. Еще может настать время рыдать и сокрушаться, причем очень скоро, к сожалению, но пока рано. Пока надо оставаться спокойным, сосредоточенным и готовым действовать, если представится подходящая ситуация.

Карета ухнула в рытвину почти такую же глубокую, как отчаяние Мэтью, и подпрыгнула. Момент для Мэтью швырять Джереми шляпку в лицо миновал. Героев в карете не обнаружилось. Но разве не героизм — просто держать себя в руках, не давая разгуляться нервам, так и пляшущим под кожей?

«Что будешь дальше делать, бледная немочь?»

Джереми положил нож на сиденье рядом с собой. Бромфилд запрокинул голову, полузакрыв глаза и покачиваясь вместе с каретой.

— Эй! — окликнул мальчишку Мэтью. Бромфилд тут же открыл глаза и выпрямился. Джереми смотрел на Мэтью пустыми глазами.

— Тебе сколько лет? — спросил Мэтью.

Джереми посмотрел на Бромфилда — тот пожал плечами — и снова повернулся к Мэтью.

— Пятнадцать.

— Я в пятнадцать как раз вышел из приюта. Понимаешь, я тоже там воспитывался.

— Во как?

— У тебя какая специальность?

— Чего у меня?

— Ну, талант. За который тебя взяли из приюта в школу Чепела?

— Это тебе не школа. Это… — Он наморщил лоб, вспоминая слово. Явно не за сообразительность он попал сюда. — Это университет.

— Уверен, ты далеко пойдешь после диплома. Так какой у тебя талант?

Мальчик поднял нож и посмотрел на лезвие почти любовным взглядом.

— Вот эту штуку, — сказал он с законной гордостью, — я могу кинуть с двадцати шагов прямо кому хошь в спину. Я так одного индейца-пацана сделал, он у папаши моего кур воровал. Я ему красную глотку вспорол и скальп с него снял.