Немного о себе - Редьярд Киплинг

Парк — это обширная территория площадью три тысячи квадратных миль, переполненная всевозможными чудесами необузданной природы. Компания, которая содержит отель, вероятно, пользуется поддержкой государственного секретаря по внутренним делам и контролирует всю территорию парка. Отели расположены во всех пунктах, которые представляют интерес; там стоят киоски, где продаются путеводители, образцы минералов и прочее, совсем как на летних швейцарских курортах.

Туристы (да настигнет их покровителя — мистера Реймента лютая смерть под колесами сумасшедшего паровоза!), словно река, вкатились туда с радостным гиканьем и, не успев смыть с себя дорожную пыль, принялись праздновать 4 июля. Они называли это «проявлением патриотизма». Они избрали в президенты какого-то клерикала их собственной веры и, усевшись на площадке второго этажа, стали произносить речи и читать вслух Декларацию Независимости. Президент поднялся во весь рост и сказал, что они — самый великий, самый свободный, гордый, рыцарский и самый богатый народ на земле, а собравшиеся ответили: «Аминь». Другой священник заявил языком все той же Декларации, что все люди равны и имеют право на жизнь, свободу и счастье. Хотелось бы знать, на самом ли деле грубый и дикий Запад признает первое из перечисленных прав, как на это надеялись авторы Декларации. Затем оратор обратил внимание собравшихся на тот факт, что в число туристов входят представители семи штатов Новой Англии. Мне стало жаль эти штаты. Он также выразил мнение, что перемещения по земле под покровительством превосходного мистера Реймента способствуют сближению американцев из разных уголков Америки, особенно если жители Запада узнают, каким опасностям подвергаются они, жители Востока, путешествуя по рекам и железным дорогам. Через точно рассчитанные интервалы времени конгрегация спела «Страна моя» на мотив «Боже, храни королеву» (в этом случае они не встали) и «Звездное знамя» (тут они встали), под конец взвинтив себе нервы какой-то бессмыслицей собственного сочинения на мотив «Джона Брауна»[353], в коей весьма трогательно перечислялись все опасности, на которые уже были сделаны ссылки. Затем туристы перешли на веранду и несколько часов наблюдали за хилым фейерверком.

Что изумило меня сильнее всего, так это невозмутимость, с какой они собрались вместе, чтобы превозносить собственное благородство, собственную страну, ее «завидения» и все прочее, что было Их. Речи звучали в моих увянувших ушах грубой рекламой, бахвальством, трескотней и прочим, что лежит за рамками здравого смысла. Архангел, продающий участки на Зеркальном море, покраснел бы до корней перьев на своих крыльях, если бы ему пришлось расписывать свою собственность подобными словами. Затем все собрались вокруг пастора и сказали, что его короткая проповедь была «просто великолепна, просто величественна, грандиозна» и так далее, а он, как подобало лицу его сана, сдержанно принимал похвалы.

В заключение на меня набросился незнакомец и спросил, что я думаю об американском патриотизме. Я ответил, что в Старом Свете не встретите ничего подобного. Кстати сказать, всегда говорите эти слова американцам. Они служат для них утешением.

— Собираетесь ли вы просить о натурализации?

— Зачем? — спросил я.

— Полагаю, что вы занимаетесь бизнесом в этой стране и делаете деньги, поэтому мне кажется, что это было бы вашим долгом.

— Сэр, — произнес я медовым голосом, — за морем лежит маленький, всеми забытый остров, который называется Англия. Он немногим больше Йеллоустонского парка. На этом острове любой гражданин вашей страны может работать, вступить в брак, нажить себе одно или двадцать состояний и спокойно умереть. В течение его карьеры ни одна живая душа не спросит, является ли он подданным Британии или сыном Дьявола. Вы меня понимаете?

Думаю, что он понял, потому что пробормотал что-то о «британцах», отнюдь не комплимент.

Глава 29

Рассказывает о том, как я вошел в Мазендеран персов и встретил там разноцветных дьяволов и нескольких кавалеристов; об Аде и престарелой леди из Чикаго; о капитане и лейтенанте

Где Биг-Хорн и Йеллоустон,

Той страны пустынной стон

Вниз летит по горным склонам…

Дважды я переписывал эти строки, дважды рвал написанное в клочья, опасаясь, как бы те, кто живет за морем, не подумали, что я внезапно сошел с ума. Итак, приступим к рассказу в третий раз, на трезвую голову, собравшись с мыслями.

Я проехал по Йеллоустонскому Национальному парку в легкой двухместной коляске в компании предприимчивой престарелой леди из Чикаго и ее мужа, который не одобрил увиденного и назвал пейзаж безбожным. Наверное, они просто испугались.

Если помните, мы начали с Мамонтовы^ горячих ключей. Это не что иное, как гигантское «издание» розовых и белых террас, какие недавно были разрушены землетрясением в Новой Зеландии. В конце небольшой долины, где стоял отель, известковые источники, бьющие по склонам поросших соснами холмов, намыли окаменелый водопад из каких-то белых, лимонно-желтых и бледно-розовых образований. По этому водопаду пузырится, каплет и сочится теплая вода. Затем она стекает из бледно-зеленой лагуны в изящно отделанный водоем. Земля под ногами гудит, словно пустая банка из-под керосина, и в один прекрасный день отель, его гости и прочее провалятся в пещеры и превратятся в сталактиты. Когда я ступил на первый ярус террас — площадку, будто покрытую сероватым налетом парши и истоптанную ногами туристов, то увидел красный, как раскаленное железо, поток, который, словно кролик, нырял в какую-то нору. Сначала послышалось сдерживаемое хихиканье, затем — глубокий вздох, исходивший неизвестно откуда, и струя пара устремилась на пятьдесят футов вверх, растаяв в голубизне. Это было похуже Жгучей горы в Мино-шите. Грязно-белый налет уступил место белоснежной извести, и я увидел водоем, который некий ученый — владелец отеля прозвал Кувшином Клеопатры, или Фляжкой для виски Марка Антония, или еще как-то по-особому поэтично. Этот водоем был словно окован серебром и заполнен прозрачной, как небо, водой. Я не знаю, какова глубина этого чуда. Мой взгляд устремился сквозь нагромождения берилловых фотов и пещер, вниз в бездну, которая сообщалась непосредственно с пламенем, бьющим из ценфа земли. Бассейн словно корчился от боли и поэтому не мог не жаловаться, беспрестанно бормоча, журча и стеная. С губ известковых уступов, которые находились в сорока футах под водой, взлетали вверх сфуйки серебристых пузырьков, нарушая хрустально чистый покой на поверхности. Затем, постепенно мутнея, водоем начинал колыхаться, и тогда слышались сфанные звуки. Я отошел в сторону и обнаружил не менее беспокойные водоемы и фещины, где бежала, словно раскаленная докрасна, вода, скользкие пласты отложений, притопленные мутно-зеленой горячей влагой, сухие колодезные дыры, похожие на офабленные могилы в Индии, потому что были такими же пыльными и обезвоженными.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});