Иисус. Человек, ставший богом - Хосе Антонио Пагола

2 Источник Q (Лк 12:6–7 // Мф 10:29–31). Эти образы, настолько живо и конкретно выражающие нежное и заботливое отношение Бога к людям, исходят от Иисуса.

3 Источник Q (Лк 11:11–13 // Мф 7:9-11). Версия Матфея считается более оригинальной.

4 В Еврейской Библии еще нет «притчи» как сформировавшегося литературного жанра. Термин mashal (во множественном числе meshalim) одинаково применим для обозначения сравнений, пословиц, пророчеств, легенд или аллегорий. Некоторые meshalim напоминают притчи: например, рассказ об «овечке бедняка», которым пророк Нафан осуждает преступное поведение Давида (2 Цар 12:1–7); «песнь о винограднике», где поется о любви Бога к Своему народу (Ис 5:1–7), или «аллегория об орле» (Иез 17:3-10).

5 В Евангелии [апокрифическом] от Фомы есть двенадцать притчей, которые также можно найти в официальных евангелиях, и еще две новые: о «разбитом кувшине» (101) и об «убийце» (102). В Евангелии [апокрифическом] от Иакова есть восемь притчей, две из которых, похоже, новые: о «зерне» и о «колосе».

6 Удалось собрать около полутора тысяч раввинских притчей, но до сих пор невозможно подтвердить, что их происхождение относится ко времени, предшествовавшему 70 году н. э. (Штерн). В Кумранских рукописях притчи также не найдены.

7 Однако, как заявлял Флуссер, возможно, раввинские притчи и притчи Иисуса имеют единую суть.

8 Хотя некоторые авторы (Фанк, Скотт, Баттс) полагают, что небольшое число притчей могло быть создано в христианских общинах: «невод, полный рыбы» (Мф 13:47–48), «человек, желавший построить башню» (Лк 14:28–30), «царь, готовившийся к войне» (Лк 14:31–38) или «запертая дверь» (Лк 13:25).

9 В Евангелии от Иоанна мы можем найти аллегорические рассказы, в которых Иисус предстает как «истинная виноградная лоза», «пастырь добрый» или «дверь овцам» (15:1–7; 10:11–18; 10:1–5). Это не притчи как таковые, они далеки от вдохновения галилейского учителя.

10 Это мнение практически единодушно после основательного исследования Юлихера середины XX века. Чтобы уловить истинный смысл притчей Иисуса, нам не нужно прибегать к аллегорическим интерпретациям, предлагаемым христианской общиной. Например, в Мк 4:14–20 предложено аллегорическое прочтение притчи о сеятеле и указано, кто представляет ту или иную местность, засеваемую зерном Слова. В Мф 13:37–43 аллегорически толкуют притчу о плевелах. Подобный тип интерпретации не имеет отношения к Иисусу. Это было придумано для миссионеров и христианских катехизаторов.

11 При этом Иисус в своих притчах описывает те персонажи и ту реальность, переносный смысл которых понятен его слушателям, погруженным в среду иудейских Писаний. Когда он говорит об «отце» или о «царе», люди тут же думают о Боге. Если речь идет о «винограднике», они понимают, что это об Израиле. Когда описывается «пир» или «урожай», люди начинают вспоминать последние времена. Ошибочно было бы изъять из притчей все аллегорические черты. В семитской ментальности нет строгих различий между притчей и аллегорией (Браун, Драри, Гоулер). Некоторые из недавних исследований (Фанк, Уилдер, Кроссан, Скотт) открывают новые перспективы с точки зрения современной лингвистики, но не всегда они помогают понять лингвистический контекст, в котором существовал Иисус.

12 Истинные намерения Иисуса не соотносятся с тем, чтобы свести притчи к «рассказам эстетического характера», как об этом думает Дэн Отто Виа.

13 Иисус сам объясняет, чего он хочет: «Чему уподобим Царствие Божие? Или какою притчею изобразим его?» (Мк 4:30). Иногда начало притчи очень символично: «Царство Небесное подобно зерну горчичному, которое…» (Мф 13:31).

14 Служение Иисуса в Галилее понятно и не предполагает сомнений: он проповедует о Царстве Божьем всем без какой-либо дискриминации и рассказывает свои притчи не с тем, чтобы ожесточить сердца, а, чтобы всем помочь «войти» в Царство. Однако же в Мк 4:11–12 мы можем прочесть сбивающие с толку слова. Иисус говорит своим слушателям «Вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах; так что они своими глазами смотрят, и не видят; своими ушами слышат, и не разумеют, да не обратятся, и прощены будут им грехи». Эти слова к Иисусу не относятся. Речь идет о последующих христианских включениях, возникших тогда, когда некоторые притчи стали трудны для понимания в связи с утерей оригинального контекста или из-за того, что они претерпели изменения аллегорического характера. Согласно Марку, смысл притчей понимают лишь последователи Иисуса, которые «вошли» в Царство. «Внешние» не могут ничего усвоить или понять до тех пор, пока не обратятся. Этот текст — предмет бесконечных споров. Я придерживаюсь толкования Винсента Тейлора и разумных интерпретаций (Гнилка, Додд, Мейер, Лайтфут).

15 Фукс, Линнеман и другие делают сильный акцент на этом качестве притчей Иисуса как «притч-происшествий». Нелишним будет напомнить, что все это рассматривается на лингвистическом уровне (Скотт, Гоулер). Было бы неким искажением превращать слушание притчи в разновидность «священного акта».

16 Кроссан переводит: «У кого есть уши, пусть использует их», и считает, что это аутентичное выражение Иисуса, отражающее культуру устной речи того общества, в котором он жил.

17 Притчи нельзя перевести на язык категорий без утраты их оригинальной трансформирующей силы (Рикёр). При интерпретации притчи не нужно задаваться целью «объяснить» ее более простыми, чем у Иисуса, словами, необходимо воссоздать и прочувствовать то, что он испытывал в своем окружении, когда впервые их произносил. Это вовсе не исключает того, что впоследствии можно углубиться в изучение различных смыслов, которые исходят из притчи (Перрин, Ведер, Фанк, Кроссан, Уилдер).

18 Так она отражена в Мк 4:30–32. Эта притча также появляется в Мф 13: 31–32, Лк 13:19; Евангелии [апокрифическом] от Фомы 23.

19 Иез 17:22–23. Евангелисты подчеркивают разницу между маленьким семечком и высоким растением, но, возможно, Иисус в первую очередь хотел подчеркнуть контраст между крошечным горчичным зернышком и мощным ливанским кедром (Кроссан, Скотт).

20 Мк 4:26–29.

21 Кроссан справедливо утверждает, что люди с библейским мировоззрением, в отличие от наших современников, считали посев и урожай не органическими или биологическими процессами, а удивительным «чудом», знаком благословения Бога, который дает пищу своим созданиям.

22 Мк 13:28. Согласно значительному числу экзегетов (Додд, Иеремиас, Кроссан, Скотт), это выражение автономно использовалось в первых общинах и относилось к приближающемуся Царству Божьему. Лишь позднее оно стало частью апокалиптического дискурса, где говорилось о последнем пришествии Сына Человеческого.

23 В Израиле инжирное дерево было символом благословения и счастья. Вот что говорит Михей, пророк крестьянского происхождения, очень любимый народом: «Не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать. Но каждый будет сидеть под своею виноградною лозою и под своею смоковницею, и никто не будет устрашать их» (4:3–4).

24 Эта притча содержится в источнике Q (Лк 13:20–21 // Мф 13:33). Мы также встречаем ее в Евангелии [апокрифическом] от Фомы 100, но с небольшими модификациями, типичными для гностической среды.

25 Согласно Мк 8:15, сам Иисус использует метафору закваски в отрицательном смысле, когда говорит своим ученикам: «Берегитесь закваски фарисейской и закваски Иродовой».

26 Эту притчу мы встречаем в Мф 13:44, и у нее есть характерные черты стиля повествования Иисуса. В Евангелии [апокрифическом] от Фомы можно прочесть ее более развернутую версию, которая, по всей вероятности, представляет собой адаптацию одной хорошо известной раввинской притчи из Мидраш Раба (Иеремиас, Кроссан, Фанк, Скотт).

27 Согласно Иосифу Флавию, после падения Иерусалима в 70 году римляне «откапывали» сокровища. «В большинстве случаев указания самих пленников вели к открытию золота, серебра и других очень ценных предметов, владельцы которых ввиду безызвестности исхода войны закопали их в землю» (Иудейская война VII.5.2).

28 Притча эта находится в тексте Мф 13:45–46 и в Евангелии [апокрифическом] от Фомы 80, в другой версии. В Евангелии [апокрифическом] от Фомы содержится также притча о крупной рыбе, где говорится о мудром рыбаке, «который бросил свою сеть в море. Он вытащил ее из моря, полную малых рыб; среди них этот мудрый рыбак нашел большую (и) хорошую рыбу. Он выбросил всех малых рыб в море, он без труда выбрал большую рыбу» (8). Специалисты находят в ней черты гностического характера, но, возможно, здесь сохранилась еще оригинальная мысль Иисуса: улов большой и прекрасной рыбы побуждает рыбака выбросить остальные маленькие рыбки (Иеремиас, Эспинель).