Мы все умрём. Но это не точно (СИ) - Aris me

— Глотай, — благословил он, опустил руку, позволяя своему члену выскользнуть из её рта, и потрепал по волосам.

Только Гермиона отчего-то благодатью не прониклась. Она с силой оттолкнулась от его ног и зашлась то ли в кашле, то ли в рвотном позыве. Но Теодор блаженно улыбнулся и прикрыл веки. Священный поток нервных импульсов перегрузил организм, отключив слух, зрение и осязание, оставив только шум от тока крови в ушах. Секунда-две, и его словно окатило холодной водой. Он широко распахнул глаза, сфокусировав взгляд на кудрявых локонах и ссутулившейся фигурке, жадными глотками осушавшей вино прямо из бутылки.

Блядь.

Сорвался и просто грубо трахнул её в рот. А планов-то было! Стало немного неловко. Поступил как всегда — использовать и забыть, одноразовый секс, одноразовые девушки… Нет, он же хотел попробовать что-то новое. Ладно, с чувством влюблённости у него было туго, но как вообще поступают влюблённые мальчики? Теодор, наверное, должен ей что-то сказать, что-то ободряющее? Например, твоя мама могла бы тобой гордиться, Грейнджер. Или, может, спасибо? Ага, и отсчитать премию за отличную работу. Во рту пересохло, в голове оглушающе звенела тишина. Где все дельные мысли, когда они так нужны? Тео с трудом двинул разбухшим, словно губка, языком и облизал сухие губы. В голове крутилось только то, что нужно было что-то срочно сказать.

— Достаточно испачкалась? — возможно, не лучший выбор фразы, только слова вырвались сами собой. Но Теодор посчитал, что это даже лучше, чем сообщить ей, как она прекрасно смотрелась на коленях с его членом во рту. Хотя воспоминание об этом было весьма и весьма возбуждающим, и по его мнению, это могло стать вполне достойным комплиментом.

— Н-не знаю, — Гермиона села и попыталась выровнять дыхание. — Это было странно. На самом деле, мне не с чем сравнить.

Тео особенно отметил последнюю фразу. Не с чем сравнить? Его губы непроизвольно растянулись в довольной ухмылке. Да он сдохнет тут сейчас от умиления. Я забрал твою оральную девственность, да, девочка?

Как знал, что стоило с ней быть понежнее. Нотт с сомнением посмотрел в её сторону. А ведь для первого раза совсем неплохо. Грейнджер сидела на полу, облокотившись о диван, и размеренно дышала. Он мог поспорить, что там, в кудрявой голове, она прогоняла какую-нибудь мантру, что-то вроде «Я никогда больше не буду брать всякую гадость в рот, особенно член Теодора Нотта…». Мягкие локоны растрепались и каштановым хаосом лежали на плечах… Тео опустился рядом и намотал одну прядь на палец, свет ночника пробивался сквозь её волосы, окрашивая их в таинственный синий. Ему нравилось.

— Ты такая прелесть, Цветочек, — улыбнулся ей беззаботной мальчишеской улыбкой и со всей своей аристократичностью поднёс её руку к своим губам.

— У меня есть имя! — как-то внезапно вспыхнула она и слабо замахнулась, чтобы то ли оттолкнуть, то ли шлёпнуть его по плечу…

Теодор быстро поймал её руку в воздухе, болезненно поморщившись от боли в пальцах. Она всегда так агрессивно реагирует на комплименты? Ладно, ей действительно было за что злиться. Нотт мягко опустил её запястье и пробежал пальцам вверх до самого плеча. Знаю, знаю, что задолжал. Тео поддел её подбородок, разворачивая поудобней лицом к себе, и прижался губами, позволив своему языку скользнуть к ней в рот. Он видел как широко Гермиона распахнула глаза и оцепенела. Наверняка думала, что после того, как он кончил туда, должен был бы теперь избегать поцелуев с ней, но на самом деле ему было плевать. Тео не был брезглив. При этом её губы имели приятный вкус ягодного вина, которое она пила минуту назад, и лишь где-то грани ощущался лёгкий солоноватый оттенок. Ему всё нравилось.

Он мягко сжал здоровой рукой её грудь, невесомо очертил пальцами сосок, нагнулся и со вкусом всосал. Получилось абсолютно развратное причмокивание. Теодор проследил взглядом, как влажно блестит от его слюны кожа, затем провёл носом от одной груди ко второй и также мокро поцеловал второй сосок, невесомо пощекотав языком. Гермиона слегка подалась вперёд. Он улыбнулся и подул, прекрасно понимая, какое ощущение оставляет холодный воздух на разгорячённой коже. Девочку хотелось ещё немного подразнить, да и самому требовалось время, чтобы восстановить силы. Что она там говорила про своё имя? Нотт довольно посмотрел ей в глаза и лениво протянул:

— Ты так прекрасна с моим членом во рту… Уитни? — и изогнул бровь, задумчиво постучав пальцем по губам, будто всерьёз не мог вспомнить, кто же сейчас сидит перед ним. Гермиона нахмурилась и, судя по гневному взгляду, правильно уловила ход его мыслей, потому что следующим, что он сказал, было: — У тебя такого охуительного цвета соски, Стефани. Идеальная форма, очень удобная, между прочим.

Грейнджер возмущённо выдохнула, прикрыла руками грудь и отвернулась, перекинув копну волос через плечо, видимо, пытаясь таким образом сильнее спрятаться от него. Даже по кудрявому затылку было видно насколько сильно она разозлилась.

— Прекрати… Виктор! — вяло парировала она.

Виктор? Теодор со смехом фыркнул. Какое банальное имя. Его взгляд замер на паре тонких прядей волос, что прилипли к шее, и он нежно коснулся подушечками пальцев её плеча, чтобы осторожно их убрать к остальным.

— Шея у тебя тоже очень красивая, Маргарита… — произнёс Тео и провёл кончиком носа по мягкой коже, а уже через секунду прижался к ней губами. При этом Нотт внезапно для себя осознал, что ему действительно нравилось её касаться. Поэтому, не став останавливаться, скользнул носом выше, к самому уху и втянул её аромат. Запах секса и пота — всё как он любил. Гермиона слегка отклонилась назад, касаясь лопатками его груди, и немного расслабилась. Теодор обнял её и положил подбородок на плечо, прислушиваясь к их общему дыханию.

На душе почему-то было спокойно и хорошо. Может, люди как раз и любят друг друга за это? Когда можно просто молчать рядом и ощущать себя свободным, даже тесно прижавшись к другому?

Они оба были обнажены, но ни одну, не второго это не смущало. Нотт ласково обвёл кончиками пальцев впадинку пупка, наблюдая, как её кожа покрывается мурашками.

Почему-то это казалось таким естественным: сидеть сейчас голыми на деревянном полу и просто прижиматься друг к другу. Тео удивлённо подумал, что ни с кем раньше не находился настолько действительно близко. Интимно.

Гермиона откинула голову, взглянув ему прямо в глаза, и Нотт, не сдержавшись, прижался губами, жадно и страстно её целуя. На удивление, девочка с не меньшим жаром ответила. Сколько они так просидели, сплетаясь языками, он не знал. Время перестало существовать. Они развратно целовались и гладили друг друга, откровенно лаская, с пошлыми влажными звуками посасывали губы, кусались и вжимались обнажёнными телами. А когда Гермиона отстранилась, то её взгляд был горячим и дразнящим, будто бы там, в темноте карих глаз плясали искры Адского пламени.

— У тебя красивые руки… Драко, — прошептала она и, не сдержав серьёзного выражения лица, озорно улыбнулась.

Бам!

На голову Тео словно надели чугунную кастрюлю и звонко ударили металлической поварёшкой. Он недобро сощурился и замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. Так-так. Стало неприятно. Драко? Эти пять букв внезапно пробудили в нём какую-то дикую жажду обладания. Захотелось её сжать и не отпускать, чтобы она выучила каждую букву его грёбаного имени наизусть. На секунду ему даже показалось, что он ощутил ревность. Хотя вряд ли, это чувство ему не было знакомо. Просто какое-то острое, жалящее ощущение. Такое, словно хлестнули кожаным чёрным ремнём по лицу и по губам, разбивая всё в кровь. Неприятное и возбуждающее. Он облизал солоноватые от пота губы и обхватив ладонями её за талию, заставив приподняться. Кажется, есть один неплохой способ выбить это из головы Грейнджер, к тому же он ей сильно задолжал.

Недолго поразмыслив над следующими своими действиями, Теодор нагнул девочку к дивану, почти насильно раздвинув коленом ноги, и встал между ними, чтобы не посмела сжать. Задержался на несколько мгновений, разглядывая её в таком виде: аккуратная женская фигурка, покорно расставившая ноги и выставляющая себя ему напоказ. Розовая, влажная, чуть раскрытая… Идеальный вид. Теодор сглотнул подступившую к горлу слюну, поймав себя на том, что залюбовался и слишком надолго остановился. Нотт видел, как она до побеления костяшек сжала край диванной подушки — видимо, из-за этой заминки девочка сильно нервничала.