Новый Белкин (сборник) - Наталья Иванова

Они – оккупанты. Они – азербайджанцы, презирающие русских и делающие бизнес в России. Они – чиновники, из которых невозможно вытрясти резолюцию для воплощения грандиозного проекта. Они – архитекторы, строящие хлипкие громадины на курьих ножках и наваривающие бешеные бабки на играх с подрядчиками. Они – менты, хватающие кого ни попадя и тянущие деньги с торгашей. Они – охранники, готовые ликвидировать неугодное заказчику лицо за три тысячи долларов (зимой – дороже). Они – владельцы иномарок, стоимость которых равна 640 месячным окладам главного энергетика районного города. Они – народные умельцы, заламывающие за ремонт означенной тачки сумму, которую и выговорить неудобно. Они – рыночные мальцы-побирушки, хватающие оброненную барсетку и истово отпирающиеся от законных требований вернуть чужое. Они – солидные господа, способные убить на месте подозреваемого воришку. Они – прокуроры, радостно гнобящие влипшего в скверную история богатея. А потом уничтожающие все следы дела, заведенного на того же самого фигуранта. Они – сволочи, считающие себя вправе ударить старика. Они – правдоискатели, готовые жизнь (свою и тех, кого прежде ошибочно считали «близкими») положить, дабы довести до суда обидчика, вывести на чистую воду его союзников из властных инстанций и тем самым заклеймить «оккупационный режим». Они – компьютерные гении-тинэйджеры, терроризирующие хозяев жизни и грезящие о высшей власти. Они – это могучая общность, члены которой свято убеждены, что с чужими можно поступать как угодно. (Несколько раз в романе возникают абсолютно тождественные эпизоды. Только действуют в них представители разных – враждебных друг другу – групп: то милиционеры, то азербайджанцы.) С «ними» можно делать все, потому что они – «они». Всегда готовые мерзко обойтись с тобой. И если воздерживающиеся от подлянки, то из трусости либо от скудоумия.

Нет нужды пересказывать истории, в которые попали «они» – персонажи романа. Слишком знакомы их фабулы (если сводить дело к «фактам» – на некоторые сюжетообразующие узелки указано выше), а изумленно печальной интонации Слаповского все равно не передашь. Меж тем в ней вся суть: роман устроен так, что персонаж, которого только что мы всей душой ненавидели, на голову которого призывали справедливые (да, справедливые!) кары, вдруг, попав в передрягу, начинает вызывать неодолимое сочувствие. Потому что на его месте мог быть ты. Запросто. Ибо ты – из них. Пенсионер М. М., страстно пытавшийся понять, кто здесь «оккупант», а кто – «оккупированный», в конце концов уразумел: это одни и те же люди. Другой герой романа – инородец, неудачник, русский писатель по имени Геран – живет с этим знанием всю жизнь. Он единственный, кто видит «их» резоны, даже когда «они» нарушают все нормы человеческого бытия. Он единственный, кто может «их» понимать и прощать. А когда не может (случалось и так) – мучается.

За это и подарил Слаповский Герану, его любимой и любящей жене (впрочем, чуть было не бросившей чудака) и его пасынку-мальчишке (из-за которого и попали все «они» в чудовищный круговорот) короткое счастье в мнимом «приюте спокойствия, трудов и вдохновенья». Почему короткое? Почему приют мнимый? Да вспомните, сколько проблем и мук выпало Кравцову в волшебной Анисовке. А заодно учтите, что самый жуткий эпизод романа «Они» разыгрывается не в «проклятой» Москве, а в благословенном захолустье. Нет, не вологодском – саратовском. То есть там, где случилось большинство прежних «слаповских» историй. На его участке.

«Они» – самая горькая книга Слаповского. Но написана она той же рукой, а надиктована тем же чувством, что и «Участок». Чувство это называется любовью к грешному человеку и скорбному миру, который безжалостно разделен на «нас» и «их». Уничтожить, задавить, перевоспитать, заставить жить по-нашему «их» хочется многим. Равно, как и смачно плюнуть на «них», упиваясь собственным благородством и превосходством. Да и как без того? Ведь «они», действительно, совсем озверели, ведь на улицу выйти страшно... Инородцы, чекисты, буржуи, отчизнолюбцы, журналисты, бомжи, скинхеды, ларечники, шлюхи, алкаши, менты... Это мы, Господи! Нет конца нашим глупым и злобным художествам. И если Ты все еще терпишь нас, если веришь в нашу свободу и добрую волю, если не даешь вконец перегрызть друг друга, то стыдно и смешно жалеть себя и жаловаться на «них». Мы на своем участке – слухи о нашествии инопланетян вовсе не «сильно преувеличены». Слухи эти просто лживы.

23 марта 2005

Как сохранится Россия

Мариэтта Чудакова. Дела и ужасы Жени Осинкиной. Тайна гибели Анжелики. М.: Время, 2005

Мариэтта Чудакова написала книгу для наших детей. И для нас.

Женя Осинкина, четырнадцатилетняя девочка из московской интеллигентной семьи узнает, что ее старший друг Олег осужден за убийство на пожизненное заключение. Дабы вызволить Олега из неволи, надо доказать его алиби и найти настоящих убийц. А для этого – прибыть на место преступления, в далекую сибирскую деревню. Туда и направляются герои Чудаковой – Женя и ее друзья, живущие по разным городам и весям России. К финалу первого тома – всего их обещано три[40] – юные следователи добывают доказательства невиновности Олега, а читатели (в отличие от Жениной компании!) узнают, по чьей воле было совершено убийство. Олег, однако, по-прежнему сидит в потьминской колонии, борьба за его освобождение только начинается, поиски истины подводят к новым загадкам. Кроме того, Женя понимает, что ее преследуют неведомые безжалостные враги.

Не тратя места на комплименты сюжету, фактуре (Женя движется в Сибирь на машине, мы вместе с ней успеваем много что приметить) и слогу, скажу, что считаю эту книгу большим событием. Ее обаяние и действенность, на мой взгляд, обусловлены тремя тесно связанными особенностями авторской стратегии.

Во-первых, это характер решаемой героями «трудной задачи». В нынешних приключенческих книгах, как правило, речь идет о спасении мира либо страны. Ближайший пример – симпатичный роман Михаила Успенского «Невинная девушка с мешком золота» (М.: Эксмо, 2005)[41]. Иногда мир или Россия оказываются спасенными, иногда – нет (тщета героизма – сквозная тема проекта «Борис Акунин», достигающая апогея в свежем «жанровом» подпроекте[42]). Так вот, Женя и ее друзья спасают не мир, а конкретного попавшего в беду человека. Олег – их друг и наставник, но не менее важны другие импульсы: вера в реальность и достижимость справедливости и убежденность в том, что, если с безобразием столкнулся ты, то и исправлять его должно тебе. Спросив челябинского аборигена, почему жильцы не обустроили свой испоганенный двор, и услышав привычное: «А жэку-то мы платим? Платим. Зачем же я чужую работу буду делать?», Женя отвечает: «...или вы не делаете за них действительно их, я с вами согласна, работу, и ваши дети ползают по этому загаженному двору, – или вы плюнете на ваш жэк и сделаете, наконец, себе сами нормальный дворик». Олег будет освобожден, хотя решение этой задачи не входит в компетенцию тинэйджеров и малышни.

Во-вторых, это серьезность тона. Я очень люблю сказки (и Толкиена люблю, и «Гарри Поттера», и того же Успенского), я ценю иронию и выдумку, я знаю, что в фантастические упаковки хорошие писатели вкладывают добрые чувства и мысли, но... Но нередко – вопреки авторской воле – славные сочинения становятся только забавой. Умело выстраивая интригу и многажды предлагая улыбнуться, Чудакова не позволяет забыть о значимости происходящего. Это касается как сюжета (невинный в тюрьме – навсегда!), так и «попутных» мотивов: в книге говорится и о загубленных полях, и об обветшавших городах, и о милицейском произволе, и о чудовищном пьянстве, и о юридической безграмотности (которая позволяет молодым людям сперва безбоязненно ввязываться в дикие драки, а потом – отправляться на нары), и о позоре возвращения к сталинскому гимну, и о цене большевизма, и еще о многом. Говорится без скидок на нежный возраст. Не даром в первой же главе звучит реплика Жениного папы: «Книг, которые читать рано, не бывает. Бывают такие, которые читать поздно». Впрочем, Чудакову наверняка упрекнут не только в «беспощадности», но и в «лакировке». К примеру, Жене помогает умный генерал (отец влюбленного в героиню мальчика) – дает ей машину и двух водителей, служивших под его началом в Афганистане. Бесспорно, генерал выполняет функцию сказочного волшебника-дарителя, но, во-первых, решение его психологически мотивировано (он понимает, что Женю остановить невозможно, следовательно, положение девочки надо сделать максимально безопасным), а во-вторых, если бы в жизни человеческой не было подобных поворотов, то и сказки наши выглядели бы иначе (а они без «дарителей» не обходятся). Что же до сакраментального вопроса о том, бывают ли вообще умные генералы, то меня, напротив, всегда поражало, что среди военачальников, увы, хватает и глупых: дело-то – серьезное, конкуренция – жесткая... (Точно так же понять не могу, откуда берутся бездарные дирижеры или режиссеры.) В жизни вообще много чего бывает – побольше, чем в авантюрных романах.