Королевская канарейка (СИ) - Анна Кокарева

этики это не очень хорошо, но мне любопытно попробовать. И, кроме того, я надеюсь, что ты останешься и проживёшь среди нас долго, как не жила ни одна богиня. Почему нет? Ты являешься так редко и тут же исчезаешь, и достаёшься всегда какому-нибудь юнцу, которому просто повезло… Не то сейчас. Ты никого не любишь, по большому счёту. Я слабее Трандуила, но это может поменяться со временем, и я заинтересован в том, чтобы ты долго радовала Эрин Ласгален своим цветением, да…

В другом состоянии я бы напряглась и расстроилась, а сейчас только насмешливо покивала. Не приняла близко к сердцу. Что жизнь непредсказуема и полна неожиданностей, а уж долгая тем более, я отлично понимала и не являясь Великим шаманом. Что думать о завтрашнем дне? А в сегодняшнем я счастлива. На сегодняшний же Глоренлин точно не претендует.

— Я изложу тебе суть обряда. Тебя убьют. Стрелой в сердце. Твоё тело начнёт умирать, дух будет стремиться покинуть его, но мы удержим твоё дыхание жизни поблизости от умершего тела. После этого тебя положат на костёр, и, как только стрела в сердце сгорит, ты перестанешь умирать. Это момент волнительный: надо, чтобы дух богини захотел вернуться в тело. И это как раз моя задача, и мы будем над ней работать. Раньше эту часть обряда оставляли на самотёк, что, считаю, было легкомысленным.

Глядя, как он улыбается, думала, что для меня, наверное, волнительней другой момент. То есть, когда я фантазировала с оттенком суицидальной эротики, представляя себя, привязанную к увитому цветами столбу, праздничную толпу высокородных и стылый взгляд эльфийского принца поверх стрелы, нацеленной мне в сердце, это, значит, было больше провидение, чем фантазии⁈

— Блодьювидд, это было провидение. Возможно, если подумаешь, то вспомнишь ещё что-то подобное.

…!!! Это ведь как хорошо, что я раньше-то не спрашивала!

Уверенная, что любые вопросы спокойствия не добавят, не удержалась и спросила:

— А кто будет убивать?

— Тот, кому ты окажешь честь, вручив стрелу. Стрела будет непростая, как и пламя… — и, с лёгким беспокойством посмотрев на меня, — ты же не думаешь, что обряд сделает тебя эльфийкой? Это невозможно, из-за отсутствия эльфийской крови.

Фыркнула, не сдержавшись. Сдалось мне становиться эльфийкой! Я как-то привыкла к себе, к своей внешности, и становиться чужой самой себе, пусть и похорошев до невозможности, желания не было ровно никакого. Опять же, принцу нравятся женственные ляхи)

Осеклась, вспомнив, что Глоренлин читает мысли. Он только усмехнулся в ответ.

А всё-таки, значит, через неделю я узнаю, каково это — стрела в сердце. Ужасно захотелось, чтобы был рядом кто-то, кто мог бы пожалеть и утешить. Чтобы этот кто-то не вояжировал по приграничью, охотясь на пауков, а был тут. Тяжесть в сердце и смертная тоска чувствовались уже сейчас, руки задрожали и стали холодными. Усилием воли подавила дрожь, устыдившись. Неудобно перед светлыми и прекрасными эльфами выглядеть малодушной.

— Не бойся, всё будет хорошо, — Глоренлин беспокоился всё сильнее, — мы подарим тебе не смерть, а бессмертие.

Безучастно кивнула. Где ты, сокол? И, чтобы сменить тему, спросила:

— Что это за чётки?

Шаман приосанился:

— Они выточены из кости редкого маназмея из Лесов Вечной Песни. Убить его нетрудно, но для создания этой вещи нужно было, чтобы змей умер в материальном облике, а не привидением, каким он обычно является. Приходилось обороняться, уворачиваться и одновременно судорожно кастовать на него заклинания, к которым он почти не чувствителен, и при этом он стремительно высасывал мою силу. Я тогда совсем молоденький был… чуть не сдох. Незабываемые ощущения! — и засмеялся.

Ага. Почему-то вспомнились сыщики из мультфильма про поросёнка Фунтика, жаловавшиеся донне Беладонне: «Хозяйка, пули свистели над головами!», а она бессердечно спрашивала: «А сапоги у вас над головами не свистели?» — и швыряла в них сапогом. Небось Глоренлин, таская смерть за усы, удовольствие получал, и далеки мои печали и страхи от этого чёртового экстремала.

— Эру Глоренлин, зачем вам была нужна смерть реликтового животного? — спросила с подковыркой.

Так и не поняла, поймался он или нет, когда шаман проникновенно ответил:

— На «ты». Я не король, и мне всего три тысячи. «Вы» у тебя, Блодьювидд, начинается минимум с пяти. Я для тебя такой же мальчишка, как и аранен, не так ли? — и снова заулыбался. — А чётки из маназмея привлекают внимание потусторонних существ и духов. Обычно недружественное.

Угу. Отличная вещь. Я бы её тут же выкинула, а сама дёрнула в другую сторону.

— Ах, богиня, ну где же твой дух приключений? Расслабься, нам будет весело вдвоём.

Чёрт, чтобы с этим, так сказать, мальчишкой, мне было весело, чую, «радугу» мне надо хлебать стаканами. Не закусывая. Но, собственно, что я так переживаю? Один раз живём, а личность интересная. И меня вдруг как-то попустило. А может, это было пролонгированным действием «радуги», но кукситься я перестала и взбодрилась.

И выяснилось, что чётки нужны для меня. Пламя, отделившись от смертного тела, может не видеть ничего, или видеть не так, как в человеческом состоянии, но чётки увидит и вспомнит точно. И, возможно, призадумается, стоит ли уходить. Всё было просто, в описании Глоренлина, но ему всё было просто и весело, и к обряду он относился с лёгкостью и хамством профессионала:

— Смотри, когда я вскидываю руку с чётками, — он, до этого небрежно ими поигрывавший, совершил отчётливый жест, — тебе нужно попытаться их потрогать, не поднимая при этом рук. Просто ощутить намерение это сделать. Физически можешь не глядеть и не трогать, но намерение ощути, причём сильное, несгибаемое.

И мы в саду провели несколько часов. Я чувствовала себя цирковой собачкой, которую упорно так дрессируют, но шаман в промежутках травил весёлые байки, говорил о разном — было нескучно. И всё время, в самых неожиданных местах, вскидывал руку с чётками, и мне приходилось тренировать намерение их потрогать, не трогая при этом. Я наловчилась и почти не замечала уже, само начало получаться. Глоренлин был доволен и отпустил меня наконец, пообещав зайти перед ужином, чтобы помочь собраться на болотце. В котором нам будет весело.

Я поспала и проснулась как раз к его приходу. В мою комнату мало кто смел войти, и, когда он зашёл, я поняла, что Трандуил дал шаману карт-бланш, видно, надеясь на него в чём-то для себя важном. Открыла сонные глаза, повздыхала, повозилась, и, попросив его отвернуться, пошлёпала в гардеробную.

— Богиня, одевайся сразу в походное, и плащ не забудь, на болоте ночью нежарко, — заботливым голосом посоветовал Глоренлин.

Выйдя, хотела спросить,