Ангелотворец - Харкуэй Ник

Джо оглядывается по сторонам и находит искомое: карточка приклеена клейкой лентой к чехлу тромбона. Грязная открытка из Брайтона от 1975 года, на которой изображена шаловливая танцовщица диско, с которой слетело платье.

Джо смотрит на открытку, молясь, чтобы сзади оказалось не длинное, слезливое, полное раскаяния или упреков признание в том, что у него есть пять сестер в пяти графствах и брат в Шотландии. Или что склад стоит на тайном кладбище.

«Джо, – гласит надпись размашистыми добродушными буквами. – Смажь затвор и обрати внимание на предохранитель, он разболтался. С любовью, папа».

Здесь, в камере, все эти годы хранилось свидетельство заботы Мэтью Спорка о своем единственном сыне. Жест любви и одновременно просьба о прощении. Не просто сувенир на память или набор вещей первой необходимости. Тревожный чемоданчик гангстера. На случай, если добропорядочная жизнь не задастся.

Джо без промедлений снимает одежду с манекена и переодевается. Костюм чуть великоват в плечах, зато в остальном сидит хорошо, даже брюки впору. Отец правильно угадал, каким он вырастет. Полли Крейдл молча наблюдает, как он надевает шляпу.

Затем он поворачивается к чехлу для тромбона.

Разумеется, никакой это не чехол для тромбона. Некоторое сходство присутствует, но в положении Джо никому не пришло бы в голову – за исключением Артура Салливана [48], пожалуй, – решать проблемы с помощью тромбона. В чехле, полагает Джо, лежит нечто куда более громкое и менее музыкальное. А еще – чрезвычайно противозаконное; впрочем, Джо уже давно нет до этого никакого дела. Он открывает чехол. Не-тромбон разобран: его части лежат в специальных отсеках с черной бархатной подложкой. В набор входят все необходимые инструменты и расходники для обслуживания и ремонта не-тромбона в домашних условиях. Есть даже ноты, объясняющие, как именно извлекать из не-тромбона музыку, и список ингредиентов для изготовления необходимых припасов. С внутренней стороны на крышке стоит клеймо производителя: корпорация «Ауто-Орднанс», Нью-Йорк.

Папин любимец. Пистолет-пулемет Томпсона.

Джо внезапно сознает, что очень долго ждал этого момента.

Он с улыбкой, осторожно соединяет между собой части пулемета, затем в полумраке встает. Кладет «томми-ган» себе на грудь, и его лицо расплывается в широкой мальчишеской улыбке.

– Наконец моя рука вновь совершенна,[49] – говорит Психопат Джо.

XVI

По стаканчику в клубе «Паблум»;Йорге, Арвин и трикотузы;то, с чем не шутят.

Клуб «Паблум» находится не в самом Сент-Джеймсском дворце, а чуть в сторонке, и он вовсе не такой старый, как может показаться по очкам стоящего у дверей швейцара. Задуманный как заведение, где господа, еще не растерявшие пыла души, могли бы приятно провести вечер подальше от древних окаменелостей (то есть завсегдатаев «Атенеума» и «Оксфорда и Кембриджа»), «Паблум» может похвастаться всеми необходимыми атрибутами оных, такими как кожаные кресла и дорогие сорта бренди, однако здесь принято обсуждать не болячки и недуги, а любовные похождения, и на все беседы распространяется правило строжайшей секретности, несоблюдение коего грозит нарушителю пожизненным лишением членства. Если на свете еще остались заведения, способные похвастаться собственной крепостной башней и наградной медалью за долгую и верную службу гангстерскому делу, то это «Паблум».

До-Дон – один из совладельцев клуба, поэтому Джо заказывает вопиюще древний и баснословно дорогой виски для себя и текилу «Патрон Голд» (с настоящим золотом в составе) для Полли Крейдл. Затем водружает ноги в двухцветных брогах на столик красного дерева и откидывает голову на спинку своего кожаного трона. К ним мгновенно подходит официант или, скорее, обер-кельнер, с просьбой больше так не делать и предложением сопроводить Полли Крейдл в дамский зал. Полли Крейдл улыбается и отвечает весьма вежливым отказом. Обер-кельнер продолжает настаивать, что в дамском зале ей очень понравится, а Полли продолжает очень вежливо отказываться, после чего обер-кельнер взывает к Джо, а Джо просит его живо позвать До-Дона и приподнимает полу пиджака, демонстрируя пулемет.

Обер-кельнер моментально исчезает из поля зрения, однако полицию не вызывает (поскольку господа, не растерявшие пыла души, склонны к подобного рода выходкам). Полли Крейдл достает Бастиона из сумки, и тот с удобством устраивается на парчовом диванчике. При своих небольших размерах он занимает его целиком. Джо благосклонно улыбается и замирает в ожидании.

Отчасти ему кажется (робкую и нерешительную часть своей души он теперь называет Прежним Джо), что он явился сюда преждевременно. Сперва надо все продумать, спланировать, бережно распределить ресурсы. Словом, надо проявить благоразумие. В ответ на сей призыв его внутренний гангстер издает губами звучный непристойный пук. Если жизнь преподносит тебе лимоны, делай лимонад. Если она преподносит компрометирующие кулуарные фото продажных банкиров в обществе широкого круга самых разных лиц, шантажируй до победного.

– Мне нужен До-Дон, – сообщил он Полли Крейдл на обратном пути в Лондон, – и мне нужен Ночной Рынок. Что бы я ни задумал, чувствую, без них мне не справиться.

Она занялась с ним любовью, как и обещала, между развязками № 15 и № 7. От головокружительных воспоминаний о том, как это было, Джо невольно прикрывает глаза.

Епископ в весьма традиционном облачении кладет глаз на парчовый диванчик и пытается на него сесть, но тут же с криком подлетает, когда в его высокопреосвященный зад впивается единственный Бастионов зуб, а после едва не испускает дух от ужаса, увидев розовые кварцевые глазки и зловонную ухмылку.

Мгновением позже к их столику подходит До-Дон с напитками.

– Здорово, До-Дон! – нараспев произносит Джо.

– Здравствуй, Хесус, добрый друг! – громко приветствует его До-Дон, кивая дрожащему епископу. – Приветствую, Ваше высокопреосвященство, знакомы ли вы с нашим Хесусом? Судя по имени, это ваш человек, впрочем, имя это широко распространено в Испании, откуда он родом. – Последнее сопровождается сердитым предостерегающим взглядом в адрес Джо и Полли. – В самом деле, граф Хесус из Санта-Мирабеллы, добро пожаловать! Боюсь, я еще не знаком с графиней, это ведь она? Прелестна, прелестна! – К этому моменту он уже поставил напитки и обнимает гостя, свирепо шепча ему на ухо: – Какого хрена ты тут забыл, паршивец?!

Джо Спорк примирительно улыбается и извлекает из кармана цветную копию вышеозначенного полароидного снимка.

– Я пришел с миром, Дон. Пусть мои фамильные владения лежат в руинах, наследие моего отца цело и невредимо. Верю, тебе принесет облегчение весть, что оно хранится в безопасном месте. Одну вещь он хотел передать тебе, но смерть забрала его… – тут он улыбается епископу, нашедшему в углу свободную от собак и неудобную с виду кушетку, и машет ему ручкой, – …то есть мне следовало сказать: «Господь всемилостивый и всемогущий призвал к себе его душу», здравствуйте, Ваше высокопреосвященство, очень рад знакомству, я – Хесус де ла Кастилья ди Манчего ди Риоха ди Санта-Мирабелла, а это моя дражайшая супруга Полиамора. Августейший двор Испании приветствует вас! Вас и вашу семью, да подарит им Господь детей, рожденных в браке, и да сотрясут их потомки эмпиреи! – А потом он оборачивается к До-Дону, и на его лице уже нет ни намека на благодушие, лишь абсолютный холод – печать дней и ночей, проведенных в «Счастливом Доле». – Так что ты выполнишь мою просьбу, старый черт, а не то твоя жизнь вплоть до последних минут будет полна скорби, ты меня понял? Потому что сперва тебе придется объяснить жене, что ты делал на том диване с певичками из «Розового попугая», и поверь мне, это будет ничто, ничто по сравнению с хаем, который поднимет пресса, когда все узнают, в чьей гостиной это происходило и кто тебя заложил, – а именно я, самый опасный, самый разыскиваемый преступник Великобритании. Они поднимут и перетрясут всю твою жизнь, уничтожат ее, как уничтожили мою, причем ничего не найдут про меня (что вызовет у них еще большие подозрений), зато, несомненно, найдут массу других неприятных фактов, которые ты предпочел бы не предавать огласке, а потом, если к тому времени я еще буду жив, я нагряну к тебе домой подобно очистительному пламени и покараю так, как никто еще не карал, аллилуйя!