Идеальный шпион - Джон Ле Карре

Миссис Мембэри приготовила ризотто из тунца, потому что была пятница, а также бисквит с вишнями, который она не разрешила Мембэри есть. После лэнча они с Бразерхудом постояли на берегу реки, наблюдая за тем, как Мембэри лихо сражается с тростником. Вся вода была прочерчена сетями и тонкой проволокой. Среди садков для разведения рыб стояла на приколе плоскодонка, полная воды. Ярко светило выбравшееся из тумана солнце.

— Так расскажите же про красавицу Сабину, — воспользовавшись тем, что Мембэри их не слышит, изловчился спросить Бразерхуд.

А миссис Мембэри не терпелось все выложить.

— Настоящая распутница, — сказала она. — Только поглядела на Магнуса и сразу увидела себя с британским паспортом, отличным британцем-мужем и беззаботной жизнью до конца дней. Но рада сказать, что Магнус оказался слишком для нее увертлив. Должно быть, натянул ей нос. Он никогда этого не говорил, но так мы это поняли. Сегодня — в Граце. А завтра — его и след простыл.

— А она куда потом поехала? — спросил Бразерхуд.

— Домой, в Чехословакию — так она говорила. По нашему мнению, поджала хвост. Оставила Гаррисону записку, что тоскует по дому и возвращается к своему старому дружку, несмотря на чудовищный режим. Ну это, как вы можете себе представить, Лондону не понравилось. И акций Гаррисона не повысило. Они сказали, он должен был это предвидеть и что-то предпринять.

— Интересно, что с ней стало, — задумчиво произнес Бразерхуд со свойственной историкам мечтательностью. — Вы не помните ее фамилии, нет?

— Гаррисон! Какая была фамилия у Сабины?

С поразительной быстротой по воде донесся ответ:

— Кордт. К-О-Р-Д-Т. Сабина Кордт. Очень красивая девушка. Очаровательная.

— Марлоу спрашивает, что с ней сталось?

— А кто ее знает. Последнее, что я слышал, она переменила фамилию и получила работу в одном из чехословацких министерств. Один из агентов сказал, что она все время на них работала.

Миссис Мембэри была не столько удивлена, сколько обрадована тем, что оказалась права.

— Видите, что делается! Пятьдесят лет женаты, больше тридцати лет с тех пор, как уехали из Австрии, а он даже не сказал мне, что она работает в Чехословакии в одном из министерств! Если докопаться до правды, так видно, у Гаррисона самого был с ней роман. Почти все с ней переспали. Ну, мой дорогой, значит, она была шпионкой, так? Это же за милю чувствуется. Они бы в жизни не приняли ее назад, если б все это время не держали на крючке, — слишком они мстительные. Значит, Магнус правильно сделал, что избавился от нее, верно? Вы уверены, что не хотите остаться на чай?

— Не мог бы я взять у вас несколько старых фотографий? — попросил Бразерхуд. — Мы вам, естественно, воздадим за это должное в книге.

* * *

Мэри эта техника была хорошо знакома. Она десяток раз наблюдала в Берлине, как ею пользовался Джек Бразерхуд, и часто помогала ему. В тренировочном лагере это называлось «охотой за бумажным змеем» — как устроить встречу с человеком, которому не доверяешь. Разница состояла лишь в том, что сегодня Мэри была объектом операции и не доверял ей анонимный автор записки:

«Я располагаю информацией, которая может привести нас обоих к Магнусу. Сделайте, пожалуйста, следующее. В любое утро, между десятью и двенадцатью, сядьте в холле отеля „Амбассадор“. В любой день, между двумя и шестью, зайдите выпить кофе в кафе „Моцарт“. В любой вечер, между девятью и полуночью, — в гостиной отеля „Захер“. Мистер Кёниг зайдет за вами».

В «Моцарте» было полупусто. Мэри села за столик в центре, где ее сразу увидят, и заказала кофе с коньяком. «Они проследили за мной, когда я вошла, а теперь следят за тем, нет ли за мной хвоста». Сделав вид, будто просматривает записную книжку, она исподволь оглядела сидевших вокруг людей, а также шарабаны и извозчиков на площади за большими окнами, выискивая какую-нибудь мету. «Когда у человека совесть нечиста, как у меня, все кажется подозрительным, — подумала она, — от двух монахинь, рассматривающих биржевой бюллетень в окне банка, до группки молодых кучеров в котелках, топающих ногами от холода и разглядывающих проходящих девиц». Толстяк венец, сидевший в углу, явно начал проявлять к ней интерес. «Надо было мне надеть шляпу, — подумала она. — Я пришла сюда одна и не выгляжу респектабельно». Она встала, подошла к стойке с газетами и, не думая, выбрала «Ди Прессе». «А теперь я, наверно, должна свернуть ее и отправиться в туфельках с ней погулять», — пришла ей в голову глупая мысль, и она раскрыла газету на странице, посвященной кино.

— Фрау Пим?

Женский голос, женская высокая грудь. Женское любезно улыбающееся лицо. Это была девушка, сидевшая за кассой.

— Совершенно верно, — сказала Мэри, улыбаясь в ответ.

Девушка извлекла из-за спины конверт, на котором карандашом было написано: «Фрау Пим».

— Герр Кёниг оставил это для вас. Он очень сожалеет.

Мэри дала ей пятьдесят шиллингов и вскрыла конверт.

«Пожалуйста, расплатитесь и сразу же покиньте кафе, поверните направо на Мейзедергассе и идите по правому тротуару. Дойдя до пешеходной зоны, поверните налево и идите медленно по левой стороне, разглядывая витрины».

Ей хотелось в уборную, но она не пошла из опасения, как бы он не подумал, что она кому-то дает знать о полученной записке. Она положила ее в сумку, допила кофе и подошла со счетом к кассе, где девушка снова одарила ее улыбкой.

— Мужчины — они все одинаковые, — сказала девушка, в то время как кассовый аппарат с грохотом выбросил сдачу.

— Не говорите, — сказала Мэри. И обе рассмеялись.

Когда она выходила из кафе, туда вошла молодая пара, и у Мэри возникло подозрение, что это замаскированные американцы. Но в общем-то многие австрийцы так выглядели. Она повернула направо и почти сразу оказалась на Мейзедергассе. Две монахини по-прежнему изучали биржевую котировку. Мэри держалась правого тротуара. Было двадцать минут четвертого, а заседание Ассоциации жен кончится к пяти, чтобы жены могли вернуться домой и, переодевшись в открытые платья, взяв с собой сумочки из блесток, отправиться на вечернюю ярмарку скота. Но даже когда все разъедутся и на подъездной аллее Ламсденов останется только машина Мэри, Фергюс и Джорджи вполне могут решить, что она задержалась, чтобы спокойно посидеть наедине с Кэролайн. «Если я успею вернуться без четверти шесть, у меня есть шанс не быть раскрытой», — прикинула она. Мэри остановилась перед магазином дамского белья и неожиданно для себя залюбовалась выставленными в витрине черными трусиками, какие носят проститутки. Кто, интересно, покупает такие? Спорю на фунт против пенни — Би Ледерер. Мэри надеялась, что к ней кто-то скоро подойдет — во всяком случае прежде, чем супруга посла выйдет из магазина с грудой покупок, или прежде, чем к ней привяжется один из множества одиноких мужчин.

— Фрау Пим? Я от герра Кёнига. Пожалуйста, пойдемте скорее.

Девушка была хорошенькая, она была безвкусно одета и нервничала. Мэри пошла за ней — ей казалось, что она в Праге, идет к художнику, на которого косо смотрели власти. На боковой улочке, куда они свернули, было полно народу, потом она вдруг сразу опустела. Все чувства Мэри были обострены. В морозном воздухе пахло гастрономическими товарами и табаком. Заглянув в дверь какого-то магазина, она увидела там мужчину, который был в кафе «Моцарт». Девушка свернула налево, потом направо, потом опять налево. «Где я?» Они вышли на выложенную плитами площадь. «Мы на Кернтнерштрассе. Нет, не там». Мальчишка-хиппи сфотографировал Мэри и стал всовывать ей в руку карточку со своим адресом. Она оттолкнула его. Красный пластмассовый медведь стоял, разинув пасть, предлагая пожертвовать на какое-то благое дело. Поп-группа азиатов распевала песни «Биттлз». По другую сторону площади начиналась улица с двусторонним движением, и у края тротуара стоял коричневый «пежо» — за рулем сидел мужчина. Видя, что они подходят, он распахнул заднюю дверцу. Девушка схватила дверцу и сказала: «Садитесь, пожалуйста». Мэри села в машину, девушка — за ней. «Должно быть, это Кольцо, — подумала она». Но если это было Кольцо, то эту его часть она не узнавала. Она увидела, как следом за ними двинулся черный «мерседес». Фергюс и Джорджи, подумала она, хотя и знала, что это не так. Водитель ее машины посмотрел в обе стороны и направил машину прямо на срединный разделительный барьер — «бамп» — грохнули передние колеса, «бамп» — да вы мне чуть спину не переломали. Кругом загудели, и девушка, нервничая, выглянула в заднее стекло. Они свернули на боковую улицу, пересекли площадь и домчались до Оперы, где и остановились. Дверца со стороны Мэри открылась. Девица велела ей выйти. Мэри едва успела ступить на тротуар, как другая женщина проскользнула мимо нее и заняла ее место. Машина умчалась на большой скорости — Мэри едва успела заметить, как произошла подмена. А черный «мерседес» поехал следом, но Мэри показалось, что машина была не та, которая следовала за ними раньше. Застенчивый, опрятно одетый молодой человек провел ее сквозь широкие ворота во двор.