Старый патагонский экспресс - Пол Теру

Глава 17. Поезд до Мачу-Пикчу

Перу — самая бедная страна в Южной Америке. А еще Перу — страна, чаще всего посещаемая туристами. Эти два факта взаимосвязаны. Даже самый тупой турист умеет считать на испанском, причем по большей части использует для счета самые маленькие цифры, и он твердо знает, что все эти грандиозные развалины в Перу и его дешевая валюта — предмет торговли. Тот студент, с которым я познакомился в Гуанкайо, был прав: в самолете на Куско индейцев кечуа можно было сосчитать по пальцам, тогда как остальные пассажиры были туристами. Они прибыли в Лиму за день до этого и успели потолкаться по городу. В отеле для них вывесили расписание: «4:00 — Подъем по звонку! 4:45 — Выносим багаж в коридор! 5:00 — Завтрак! 5:30 — Встречаемся в холле!» В восемь часов по коридору все еще слонялись мужчины с остатками пены для бритья на щеках. Они добрались до Куско и толкались среди индейцев (повсюду таскавших свои оловянные кастрюльки, узлы с засаленным барахлом и керосиновые лампы, в точности как в поезде), ожидавших посадки на автобус и поздравлявших себя с дешевизной этого места. Им и в голову не приходила простейшая истина, что по воздуху туристам приходится добираться лишь в самые отсталые страны в мире. Нигде так не приветствуется туризм, как в статичном неразвитом обществе. И где мобильные по своей природе богатые люди бездумно проносятся мимо инертной бедной массы.

Окинем человечество широким взоромНа протяженье от Китая до Перу.Отметим тех, кто трудится, и кто готов к раздору,И наполняет суетой короткой жизни пору.

Сэмюэл Джонсон «Тщета человеческих желаний»

Что характерно, в результате одинаково страдают обе стороны.

На туристах висели бейджики «Самба Южной Америки». Кроме того, на них были указаны их имена. В этот ранний час в серых рассветных сумерках, когда в глазах мутится из-за недостатка кислорода, их потрепанные лица совершенно не соответствовали напечатанным на карточках: Гильди Уикер, Берт и Эльвира Хоуви, Чарльз П. Клапп, Морри Апбрейд, Прелл, Гудчакс, Берни Куш, Аватарцы, Джек Хаммерсман, Ник и Лордин Познан, Гарольд и Уинни Кейзи, Льюгарды, Уолли Клемонс и миниатюрная старушка Мэри Макуорт. Все они были немолоды. У кого-то был горб, у кого-то протез руки или ноги, а двое вообще передвигались с ходунками — просто поразительная компания для высокогорья в Андах, — и все они выглядели очень плохо. Мало им было жары в Лиме и холода здесь, мало всех этих переходов, и лестниц, и спусков, и подъемов (причем, на мой взгляд, трудно было сказать, что хуже: спускаться или подниматься), так они еще собрались карабкаться на пирамиды инков?! Это явно причиняло им немалые мучения. Оставалось лишь пожалеть этих людей, потому что через два дня им предстояло обратным рейсом лететь в Лиму и снова подниматься в четыре утра, чтобы отправиться в очередную богом забытую дыру вроде Гуаякиля или Кали.

Перелет до Куско дался мне очень тяжело, и после обеда мне стало еще хуже. Но я решил не поддаваться горной болезни. Слегка покачиваясь, как моряк на палубе, и борясь с приступами тошноты, я гулял по городу. На всем лежал какой-то бурый налет отстраненности от остального мира, и везде я натыкался на следы землетрясения, случившегося еще тридцать лет назад. Грубо говоря, единственными уцелевшими зданиями оказались укрепления и дворцы инков, не подвластные ни стихиям, ни времени. Индейцы на каждом углу торговали свитерами из альпаки, одеялами, пончо и вязаными шапочками. Приземистые и оплывшие, они напоминали чем-то шахматные фигуры, особенно женщины в трех теплых юбках, надетых одна на другую, и толстых гетрах. Тяжелые, квадратные — их как будто невозможно было опрокинуть. Великие мастерицы ручной вязки, они могли одеться достаточно тепло благодаря шерсти, получаемой с их домашних животных. Только шляпы не были вязаными: вы вряд ли встретите индейца без шляпы, как правило, из дешевого фетра. Вот уже несколько недель я безуспешно расспрашивал всех подряд, почему индейцы так любят эти свои шляпы, но не получил ни одного оригинального или хотя бы забавного ответа, не говоря уже о таком, который бы действительно объяснял столь странную популярность европейских шляп. В Куско мне довелось услышать, как эту тему обсуждают двое туристов.

— Я так и не въезжаю: зачем им шляпы? — говорил один.

— Это как почтовая марка, понял? — ответил второй.

— Нет.

— Ну слушай. Все лижут почтовые марки, но никто не исследовал, вредно это для здоровья или нет. Вот так же и с этими шляпами.

Впервые за все время, проведенное за пределами Штатов в своей бесцельной поездке, я повстречал таких же бесцельных путешественников. Я позиционировал себя как преподавателя. Они позиционировали себя как студентов. Есть свои преимущества в статусе студента: студенческие скидки, студенческие пошлины, студенческие отели. Здоровенный лохматый детина средних лет торчал у окошечка кассы и возмущенно орал:

— Послушайте, я же студент! Мне положена скидка! Черт, он не верит, что я гребаный студент! Эй…

Прослышав о дешевизне этих мест, они стекались сюда толпами. Их разговоры были предсказуемы и вечно крутились вокруг цен, курса обмена валюты, дешевых отелей, дешевых автобусов и как кому-то («Он тоже гринго?») удалось пообедать за пятьдесят центов, или выторговать свитер из альпаки за доллар, или переночевать бесплатно в какой-нибудь глухой индейской деревне. Среди них большинство составляли американцы, но встречались и голландцы, и немцы, и французы, и англичане, и скандинавы, и говорили они на одном общем языке и всегда о деньгах. Самым главным достоинством для них было умение продержаться здесь, в перуанских Андах, как можно дольше, обманывая систему и не платя ни пошлин, ни налогов.

Индейцев подавляла необходимость продавать свой «шик-блеск» (свои свитера они также называли «шик-блеск») этим людям. При том уровне безработицы, который установился в Перу, постоянная работа казалась чудом, и улицы наводняли нищие и бездомные. Но разве можно было рассчитывать на доход от тысяч вырядившихся в пончо иностранцев, шатавшихся повсюду и ни в чем себе не отказывавших, но при этом явно не имевших никаких источников дохода? Туристы — простое и понятное племя: они приезжают, они ходят тут и там, они не торгуются и не возмущаются. Но эта армия с рюкзаками несла тревогу.

Их нашествие уже оказало определенное влияние на Перу. Прежде всего, снизилась уличная преступность. Они никогда не имеют при себе много денег, но то, что имеют, защищают не жалея живота. Перуанские карманники и гопники, рискнувшие посягнуть на собственность этих людей, совершали роковую ошибку, потому что в драке теряли больше, чем удавалось стащить. Я сам за время моего пребывания в Куско и его окрестностях неоднократно слышал яростные вопли и видел, как разъяренный голландец или озверевший американец брали за глотку перуанца. Ошибка, которую совершали местные грабители, состояла в расчете на то, что предполагаемая жертва окажется одиночкой. Они понятия не имели об их принадлежности к единому племени, где всегда готовы прийти на выручку собрату. Им не составило бы труда безнаказанно ограбить меня или ту же Мэри Макуорт. Но бородатый детина в пончо, накинутом поверх футболки с надписью «Калифорния — штат любви», и с пустым рюкзаком, в котором денег едва хватит на обратный билет до Лимы, был совершенно не похож на меня. Он был крут, и он не боялся ответить ударом на удар.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});