Искупление (СИ) - Юлия Григорьева

   - Сафи, я могу войти? - спросил мой дикарь.

   - Да, - машинально ответила я, все еще пялясь на панталоны, сорочку и чулки.

   Флэй вошел, посмотрел на меня и мрачно вопросил:

   - Ты издеваешься, да?

   - Что? - я растерянно посмотрела на него, затем запахнула простынь и сурово сдвинула брови. - Это что?! - мой палец ткнулся в его покупку.

   - Чистая одежда для чистого тела, - он отошел к окну и пожал плечами.

   - Но это нижнее белье! Женское! - едва ли не в священным ужасе воскликнула я.

   - Разница с мужским бельем мне известна, вроде не перепутал, - мужчина разговаривал со мной, глядя в окно.

   - Мужчины не покупают женское белье, это верх неприличия!

   - Сафи, вот уж не ожидал от тебя подобных речей, - Флэй даже обернулся, но тут же снова отвернулся к окну. - Ты собираешься одеваться?

   - Буду, - буркнула я, берясь за панталоны. - Как ты вообще до этого додумался?

   Мужчина устало вздохнул.

   - Во-первых, мне хотелось тебя порадовать, - ответил он. - Во-вторых, иначе взять чистое белье негде. Неужели условности для тебя важней собственного комфорта?

   - Нет, - ответила я, подходя к нему сзади.

   Я осторожно положила ему руки на спину и ощутила, как он едва ощутимо вздрогнул от моего прикосновения. Затем прижалась щекой и прикрыла глаза. Так хотелось почувствовать его. Это было настолько яркая потребность, что я не стала удерживать себя.

   - Прости, - почти прошептала я. - И спасибо.

   Флэй не ответил. Он все так же смотрел в окно, только мышцы были немного напряжены. Так мы простояли какое-то время, не шевелясь и не разговаривая, пока мой спутник не обернулся ко мне. Его взгляд скользнул по мне сверху вниз, и в темно-карих глазах мелькнуло возмущение.

   - Нет, ты смерти моей хочешь от самовозгорания? Я понимаю, что в нижнем белье уже вроде и не голая, но, Сафи... - он многозначительно посмотрел вниз.

   Я проследила за его взглядом, и возмущенно стянул шнурок на груди сорочки, который до этого болтался совершенно свободно, демонстрируя большую часть того, что должен прикрывать.

   - Подумаешь, какая неженка, - заворчала я. - Ты обещал только один раз испугаться. И это было несколько дней назад.

   - Да если бы я еще испугался, - понеслась мне в спину то ли насмешка, то возмущение.

   Натянув обратно верхнюю одежду, я с сожалением вздохнула. Ничего, еще немного потерпеть, и я смогу менять одежду ежедневно. Когда я обернулась, Флэй уже стоял у дверей.

   - Смените воду, - велел он кому-то невидимому. Затем обернулся ко мне. - Прости, тарганночка, но тебе выходить нельзя. Потому, просто надеюсь на твою воспитанность.

   Я закатила глаза и упала на кровать, повернувшись к нему спиной.

   - Ты такой стеснительный? - спросила я, рисуя на покрывале пальцем невидимые цветы.

   - Нет, просто у меня есть сострадание и совесть, - хмыкнули за спиной. - Не хочу, чтобы потом ты всю жизнь жалела об упущенной возможности... если решишь отправиться в приют, конечно.

   Пока две служанки меняли воду в лохани, я так и занималась невидимыми письменами, прислушиваясь к шуткам, которыми напутствовал девушек мой спутник. Шутки были безобидные, девушки хихикали, а я потихоньку закипала. В результате, когда дверь за ними закрылась, я немного подождала, не вернуться ли, и порывисто села на кровати.

   - Ой.

   Флэй еще не успел полностью раздеться, но я успела увидеть мощную мускулистую спину и верх упругих ягодиц. Мужчина обернулся, скрестил руки на рельефной груди и усмехнулся.

   - А вы, тарганна Тиган, однако особа без стыда и совести. То, что без совести, это я понял, пока вы мне ваши формы показывали со всех сторон. Но и стыд вам незнаком, как я вижу. Показывать дальше?

   Я тут же отвернулась и затихла, прислушиваясь к отчаянному биению сердца. Смущение? Если только немного. Меня обуревали совсем иные желания. И это настолько оглушило, что я не посмела даже двинуться с места. Лежала, очумело глядя перед собой, и прислушивалась к плеску воды. Если бы дикарь сейчас решил подойти и обнять меня, он бы смог получить намного больше. Но, хвала богам, он не подошел и не обнял.

   - Тарганночка, идем гулять, - позвал он, когда закончил с омовением и оделся. - День сегодня чудесный, у нас есть небольшая передышка, так что не будем терять время на этот клоповник.

   - Идем, - немного хрипло ответила я и прошла мимо, стараясь даже не глядеть в сторону сына Белой Рыси.

   Флэй проводил меня удивленным взглядом и вышел следом. За дверями мой спутник предложил мне руку, и я впервые отказалась. С независимым видом спустилась вниз и сразу подставила лицо прохладному осеннему ветру. Стало немного легче, и, дождавшись Флэя, я сама взяла его под руку, вопросительно взглянув на него:

   - Куда идем?

   - Куда твои глаза глядят? - спросил он.

   - Как не странно, но на тебя, - ответила я. - А твои?

   - А мои смотрят туда, - мужчина указал налево. - Правда, все время пытаются почему-то смотреть в твою сторону. И что будем делать?

   - Ни тебе, ни мне, прямо, - решила я.

   - Справедливо, - улыбнулся мой дикарь.

   И это стало еще одним событием моего лучшего дня за последние несколько лет. Пустомеля из Ледигьорда показывал мне город. Никогда еще я не слышала подобного повествования. Про памятник несомненно именитого, но совершенно незнакомого мне тарга, слывшего храбрым воином, как было написано на памятнике, мой спутник сообщил, что это оборжавшийся тролль, которого солнце застало в момент окончания трапезы, и он окаменел. Так же был назван главной достопримечательностью Арли, и все из-за того, что неизвестный нам скульптор почему-то изобразил тарга без прикрас: сутулым и с отменным брюхом. Создавалось впечатление, что он и вправду проглотил что-то непомерное, и теперь живот тянул его вниз. Да и чертами лица походил на тролля, каким его рисовали на гравюрах. Я хохотала над его примечаниями, наслаждалась заходящим осенним солнышком и свежими вафлями, которые купил Флэй.

   Потом мы сидели берегу реки Арли, на которой стоял город. Я болтала ногами, позволяя себе подобную вольность, а мой дикарь заливался соловьем, рассказывая мне про плаксивую тарганну, которая нарыдала целую реку слез.

   - Что же так печалило сию благородную даму? - полюбопытствовала я, бросая камешек в реку.

   - Много было у нее горестей, - тоном заправского повествователя вещал Флэй. - То панталоны подаст не тот, кто должен по этикету, то в платье мужское обрядят, то ножнами в спину упираются...

   - Погоди, за что бедной девушке ножны в спину пихали, - остановила я его, требуя пояснений.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});