Побочный эффект (СИ) - "Miss Doe"

Всё это обрушилось на Снейпа в одночасье, ошеломило его и потрясло. Он понял, что зря боялся за способность девчонки хранить секреты. Она любит его до такой степени, что ни под какими пытками не выдаст его тайны — скорее, позволит разорвать себя на куски. Любит преданно и самоотверженно — так, как можно любить один раз в жизни. Как он сам любил когда-то… И как никто другой никогда его не любил.

Маленькое, съёжившееся до размеров точки сознание Снейпа вдруг взорвалось вулканом нежности и благодарности к этой девочке. Теперь он понимал всё, что происходило и происходит с ним в последнее время. Всё, что он ощущает в её присутствии или когда думает о ней. Он просто любит её. Любит, несмотря на запреты собственного здравого смысла, на разницу в возрасте, на то, что она совсем ещё ребёнок, а он преподаватель и не имеет права на подобные чувства. Любит вопреки доводам рассудка и запрету думать о ком бы то ни было, кроме Лили… Неужели она стала для него значить больше, чем Лили?

Сознание Снейпа отказывалось отвечать на этот вопрос. Он подумает над этим позже. Сейчас Снейп почти перестал существовать, растворившись в мире девочки Луны, влюблённой в него, жаждущей дружбы сверстников и верящей во всяких фантастических существ. Девочки, постепенно взрослеющей, в мыслях и в теле которой начинают бродить смутные, ещё неясные ей самой, но такие понятные Снейпу и опасные для них обоих желания… Луна-Снейп мечтала о Северусе, о прикосновениях к нему, о поцелуях, об объятиях, о близости тел… Это было странное ощущение — хотеть себя. Он физически ощущал трепет Луны, когда она вспоминала о прикосновении к его руке и о том, как её губы коснулись его щеки. Его собственное тело дрожало и сладко замирало при воспоминании о том, как он нёс её на руках и как она обнимала его за шею и прижималась к нему. Горячие волны, разливавшиеся от воспоминания о соприкосновении её груди с его грудью, погружали тело в сладкую истому, и Снейп уже не понимал, чьё это было тело. Сейчас они были одним целым, её сознание и тело принадлежало ему, он был ею, а она им. И Снейп знал только одно — он жарко, страстно, до дрожи хочет ласкать это тело. И неважно, кто он сейчас — Северус Снейп или Луна Лавгуд. Он позволил себе плыть по течению мыслей и тайных желаний девчонки, и для него сейчас не существовало ни чувства долга, ни многочисленных барьеров и запретов, которыми он долгое время тщательно ограждал свою душу от любых проявлений нежности к кому бы то ни было, кроме драгоценного призрака той, которая никогда не любила его. Тем более — ТАК не любила.

Снейп не знал, сколько времени он провёл в подобном состоянии. Постепенно действие зелья стало слабеть. Луна Лавгуд медленно исчезала из его сознания, будто растворялась в нём, всё больше превращаясь в Северуса Снейпа. Луна исчезала, а ощущения в теле оставались. Только теперь желания, столь привлекательные для неё, становились мучительными для Снейпа. Привычное чувство долга брало верх. А тело сопротивлялось, требуя вернуть мысли о нежных полудетских ладошках, гладящих его и о неумелых губах, робко прикасающихся к нему. Томление, разливавшееся по телу вместе с кровью, концентрировалось теперь внизу, требуя выхода, немедленной разрядки и облегчения.

Дракклово дерьмо! Его студентка, почти ребёнок вызвала в нём такую реакцию? Да, самоотверженно и преданно влюблённая в него, но — студентка! Что он себе позволяет? Видимо, он слишком давно не бывал в Лютном переулке и вот теперь скопившееся напряжение дало о себе знать. Нужно будет как-то побывать там. Жаль, что сегодня уже слишком поздно. Или слишком рано?

Снейп взглянул на часы. Двадцать минут четвёртого. Ни о каком Лютном переулке не может быть и речи. Отчего-то эта мысль была встречена им с облегчением. Отчего? Раньше ведь это помогало ему?

Снейп вспомнил женщин, с которыми он встречался в заведении мадам Стокс и содрогнулся от омерзения. После всего, что он видел в сознании этой девочки, после её чистых чувств и таких светлых желаний, после нежности, с которой она мечтала прикасаться к нему, мысль о проститутках показалась Снейпу настолько кощунственной, что его едва не стошнило. Какой там, к дракклу, Лютный? Разве теперь он сможет осквернить своё тело прикосновениями тех рук, если мысленно его касались эти маленькие нежные ладошки?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Снейп тяжело поднялся из кресла и поплёлся в ванную. Холодный душ. Ледяной. Снейп долго стоял под обжигающими ледяными струями, пока его тело не обрело привычный покой. Теперь можно было прилечь и немного поспать. У него в запасе ещё была пара часов сна.

Но Снейпу не спалось. Сила любви этой девочки не давала ему покоя, тревожила и заставляла острее ощущать груз ответственности за неё и за всё, связанное с нею. Снова ответственность. Снейп привык отвечать за безопасность Поттера. Он также добровольно взвалил на себя груз ответственности за всех детей, живущих в замке. И вот теперь Лавгуд — такая сильная, но одновременно трогательная и беззащитная в своей любви. Сильная, потому что ради него готова всё стерпеть и всё вынести, как щитом прикрываясь своей любовью. Полная решимости даже под Круциатусом не выдавать его тайн. Впрочем, Снейп понимал, что боль воображаемая и реальная — это разные вещи. И вряд ли любовь, пусть даже самая сильная, способна помочь хрупкой девочке выдержать Пыточное заклинание. Боль ломает сознание и меняет приоритеты. Оставалось лишь надеяться, что в Хогвартсе этой девочке ничто не угрожает. Да и за его пределами тоже — до тех пор, пока её чувства к нему остаются тайной. Весь вопрос в том — как долго они оба смогут держать это в секрете.

Если бы речь шла о нём одном — проблемы бы не было. Он умеет владеть собой, контролировать эмоции и мысли и никому их не показывать. Но у девчонки нет таких навыков и такого опыта. Конечно, она понимает необходимость сохранения тайны. Но не всегда может уследить за своими словами и поступками. Следовало бы обучить её окклюменции. Вдруг она окажется способнее Поттера? Старательнее и добросовестнее него — наверняка.

А ещё стоило бы научить девчонку противостоять Империусу. Ощущать, когда кто-то пытается подчинить её волю и сопротивляться этому воздействию. Техника сопротивления Империусу была сродни постановке окклюментных щитов. Главная трудность заключалась как раз в распознавании постороннего воздействия на волю и сознание.

Снейп уже начал обдумывать план занятий с Лавгуд. Как вдруг одна мысль поразила его и заставила замереть на полувдохе. Не уловка ли это его сознания? Не придумывает ли он для себя искусственных поводов почаще встречаться с Лавгуд? Теперь, когда действие зелья на него закончилось, Снейп ясно осознавал, что, приняв его, он пережил потрясающее, никогда доселе не испытанное им удовольствие, даже блаженство. Ощущать себя одновременно влюблённым и любимым — что может быть прекраснее? Испытывать первую, чистую, высокую безоглядную любовь — и одновременно точно знать, что она предназначена тебе, что именно тебя ТАК любят. Наверное, это и есть счастье. Да только вот достоин ли он такого счастья? Может ли он себе его позволить? Может ли он допустить, чтобы их встречи стали более частыми? Чем чаще они будут видеться, тем сильнее их будет тянуть друг к другу — это Снейп понимал отчётливо. А вот сумеет ли он удержать их обоих на достаточном расстоянии? Этого Снейп не знал. Ещё вчера он с уверенностью мог бы дать утвердительный ответ на этот вопрос. Сегодня он уже ни в чём не был уверен. Одно он понимал твёрдо — удержать себя было необходимо. Как бы ни любила его Лавгуд, каким бы притягательным ни было для него её чувство, он не имеет права отвечать на него. Она ребёнок. Студентка. Он не может воспользоваться её беспечностью и неопытностью. Он не должен ломать ей жизнь. Кровь, грязь, интриги и предательства, ложь и неискренность — вот та атмосфера, в которой он привык существовать. Эта девочка не должна жить в подобных условиях. Он не должен втягивать её во всё это…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Но ты ведь уже втянул её, — возразил себе Снейп. — Нужно было просто стереть ей память и прекратить пользоваться Охранным зельем. Но тебе ведь захотелось понять, что происходит. Исследовать этот странный побочный эффект. Девчонка уже по уши в твоём дерьме. Хуже того — она с радостью готова жить такой жизнью, только бы быть рядом с тобой. А ты теперь рассуждаешь о том, чего ты не должен делать и на что не имеешь права. Имей смелость признаться себе, что ты сам влюбился в неё. И теперь лишь ищешь поводы быть поближе к ней».