Королевство теней - Барбара Эрскин

– Вам лучше увести отсюда даму, милорд. – Он говорил очень вежливо, сразу узнав в молодом человеке дворянина из свиты принца. Он сделал знак стражнику убрать меч в ножны.

Изабель медленно поднялась на ноги. Как во сне, она оглядывалась по сторонам. Дункан обнял ее за плечи.

– Пойдем, – прошипел он ей в самое ухо, и прежде чем она успела что-либо возразить, потащил к выходу. Они молча покинули аббатство.

Оказавшись опять в ярком свете дня, Изабель улыбнулась.

– Он дал мне почувствовать его силу, – прошептала она. – Дункан, я ее ощутила. Он передал ее мне!

Дункан был бледен. Он испуганно смотрел на сестру.

– Зачем ты прикасалась к нему?

– Я должна была это сделать. Разве ты не понимаешь? Если ты не сможешь короновать нашего короля, это сделаю я! Я тоже потомок графов Файф, как и ты. Я возложу корону на его голову, когда придет время! И я передам ему силу камня. Она теперь в моих руках. – Она вытянула руки ладонями вверх, и они оба с благоговением посмотрели на них.

Дункан испуганно оглянулся по сторонам.

– Ты говоришь о предательстве, Изабель...

– Нет. – Она покачала головой. – Я говорю о верности нашему истинному королю.

Она почти не спала в эту ночь, беспокойно ворочаясь на огромной кровати рядом с мужем, а когда задремала, ее стали мучить кошмары. Только на рассвете она наконец крепко заснула, измученная настолько, что не слышала, как встал муж...

Граф, бросив взгляд на измученное бледное лицо жены, не стал ее будить. Он долго стоял возле кровати, гладя на нее, потом наклонился и нежно погладил по щеке. Она вызывала у него странные чувства, эта необычная, своевольная прекрасная женщина, на которой он был женат. Он видел, что теперь Изабель уважает и боится его. Она больше не рискнет его разгневать, но никогда его не полюбит; он всерьез подозревал, что за ее мягкой покорностью скрывается чувство, похожее на ненависть. И всегда эта безрассудная смелость – смелость, которая заставляет ее открыто высказывать свои мысли даже перед королем Эдуардом, не задумываясь о последствиях. Он вздохнул, внезапно почувствовав себя очень старым. Каковы его истинные чувства к ней? Он владел ею и, по крайней мере ему так казалось, укротил ее. Иногда между приступами гнева и раздражения он испытывал к ней нечто, похожее на привязанность и какую-то странную любовь. Одно было ясно. Если она когда-нибудь изменит ему, он не позволит ей остаться в живых.

Он потихоньку оделся и, последний раз взглянув на жену, погруженную в беспокойный сон, покинул комнату, приказав камеристкам не будить ее.

Когда зашел Дункан, его не пустили к сестре, и он без споров ушел, отправившись искать своих друзей, чтобы вместе с ними посмотреть на суд над сэром Уильямом Уоллесом, которого, коронованного шутовским лавровым венком, в цепях привели в парадный зал Вестминстера. Дункан даже не вспомнил об Изабель; у него и в мыслях не было, что он больше никогда ее не увидит.

В полдень Изабель наконец проснулась. Через цветные стекла в окнах солнечный свет яркими пятнами падал на пол и освещал гобелены на стене. Она равнодушно разглядывала словно ожившие изображения королей и королев, единорогов и львов. У нее сильно болела голова.

Во дворце было необычно тихо. Когда Изабель наконец встала с постели и набросила на плечи просторный халат, она решила позвать камеристок. Взяв колокольчик, стоявший на сундуке у кровати, она позвонила. Никто не пришел. Открыв дверь, она выглянула в темный коридор, но он тоже был пуст.

Нахмурившись, Изабель вернулась в комнату. Побрызгав в лицо водой из кувшина, чтобы как-то избавиться от головной боли, она уложила свои тяжелые косы под сетку и стала одеваться.

В комнате было очень душно, и Изабель почувствовала, как пот струится у нее по спине. Она нашла бутылочку с розовой водой и, откупорив ее, протерла себе шею и лицо; теперь она была готова отправиться на поиски Дункана.

Дворец, казалось, вымер. Она осторожно заглядывала в комнату за комнатой, стараясь держаться подальше от личных апартаментов короля, но везде было пусто. Окна восточной части дворца выходили на берег Темзы, покрытый гладким ровным слоем подсыхающего на солнце ила, оставшегося после отлива. Стаи птиц, бродивших среди мусора, скопившегося у кромки воды, были единственным признаком жизни. Даже обычной вереницы лодок и паромов не было видно. Наконец, оказавшись во внутреннем дворе в самом центре дворца, Изабель услышала в отдалении какой-то гул, несомненно свидетельствующий о присутствии большого скопления людей.

Казалось, все население Лондона и прилегающих деревень собралось вокруг дворца. Прилегающие ко дворцу и аббатству улицы и пустырь за двумя рукавами реки, омывавшими остров Торнс, были запружены людьми: горожане, дворяне, крестьяне, нищие – все стояли плечом к плечу, вытянув шеи, чтобы разглядеть, как сэр Уильям Уоллес покинет место суда. Двери зала были еще закрыты, когда Изабель нерешительно отворила боковую дверь в стене дворца и выскользнула наружу, остановившись на ступенях и глядя через двор поверх голов толпы. Через минуту к ней присоединились еще какие-то люди, сочтя это место удобным для наблюдения, и она уже не могла вернуться назад, так как оказалась зажатой со всех сторон.

Она отчаянно пыталась протиснуться к входу во дворец, одновременно высматривая какого-нибудь стражника, который помог бы ей, но в этот момент огромные двойные двери зала начали открываться, и со звериным ревом толпа устремилась вперед и вынесла Изабель вместе с собой к подножию лестницы.

Решение суда было предопределено заранее. Шотландца признают виновным – никто в этом не сомневался. Суд был простой формальностью. А теперь люди услышали то, что хотели – приговор. Толпа жаждала крови.

Слова приговора эхом отдались над людским морем, прокатившись, как волна, разбившаяся о скалы. Его протащит привязанным к лошади по улицам Лондона, затем повесят, вынут внутренности и отрубят голову, а потом четвертуют. Голова мятежника будет выставлена на Лондонском мосту, а части тела отправят в Ньюкасл, Бервик, Перт и на место его главной победы, в Стерлинг. Толпа содрогнулась, и когда наконец сэра Уильяма вывели из зала, на секунду все застыли в благоговейном страхе, прежде чем снова раздались кровожадные крики. Напрасно Изабель пыталась отвернуться; она была зажата со всех сторон. На мгновение она увидела его, стоявшего, несмотря на цепи, с гордо поднятой головой, по-прежнему увенчанной лавровым венком. Потом толпа сомкнулась вокруг него и скрыла из виду.

Через толпу, ведя под уздцы двух лошадей, протиснулись стражники, и Изабель увидела, что они остановились у того места, где исчез Уоллес. Потом лошадей повернули, и те медленно двинулись сквозь толпу по направлению к Изабель.