Николай и Александра - Роберт Масси

В своем кабинете он попрощался с иностранными наблюдателями. По словам генерала Хенбери-Вильямса, государь, одетый в полевую форму, выглядел утомленным и бледным, глаза, окруженные синевой, запали. С улыбкой встав из-за стола, он пригласил гостя сесть на диван и опустился рядом сам. "Он сказал, что намеревался осуществить реформы, - писал впоследствии генерал, - но события развивались слишком быстро, и он не успел сделать это. Что же касается того, чтобы отречься в пользу цесаревича и поставить при нем регента, он не смог пойти на подобный шаг, будучи не с силах расстаться с единственным сыном. Он знал, что императрица того же мнения. Он надеялся, что... ему разрешат уехать в Крым... Если же придется уехать, то он предпочел бы Англию... Он прибавил, что необходимо оказать поддержку существующему правительству, поскольку это самый верный способ удержать Россию в рядах союзников и закончить войну... Он высказал опасение, что революция означает развал армии... Когда я попрощался с императором, он повернулся ко мне и произнес: "Помните, самое главное - это разгромить Германию".

Изменение статуса Николая Александровича тактично скрывалось окружающими, продолжавшими оказывать ему знаки внимания. Однако это проявлялось в ряде деталей. Наутро после прощания государя с персоналом Ставки офицеры и нижние чины его конвоя, выстроившись возле губернаторского дома, громко произнесли присягу новой власти. После этого прочли молитву. При этом, впервые за несколько последних столетий, в ней не упоминались имена царя и членов императорской семьи. В связи с отречением императора в Могилеве состоялись митинги. Вечером в городе была иллюминация, по улицам ходили толпы народа и что-то кричали. В окнах городской управы, как раз напротив окна кабинета государя, вывесили два огромных кумачовых полотнища. Свитские офицеры один за другим стали удалять с погон царские вензеля и срезать адъютантские аксельбанты. Государь отнесся к этому снисходительно, но и 8 (21) марта Алексеев телеграфировал Брусилову: "Низложенный император понимает необходимость и разрешил немедленно снять вензеля и аксельбанты".

На второй день пребывания государя в Ставке из Киева приехала императрица-мать. "Известие об отречении Ники поразило нас как удар грома, - вспоминала потом великая княгиня Ольга Александровна, находившаяся в то время с родительницей в Киеве. - Мы были в недоумении. Мама была в ужасном состоянии. Она повторяла, что большего унижения она в жизни не испытывала... Во всем она видела Алики". Прибывший в Могилев поезд вдовствующей императрицы подошел к царской платформе. Спустя несколько минут подъехал в своем автомобиле Николай Александрович. Поздоровавшись с двумя казаками, стоявшими у дверей вагона, направился к вдовствующей императрице. Мать и сын два часа оставались одни. Потом в вагон вошел великий князь Александр Михайлович, сопровождавший Марию Федоровну. Императрица-мать, опустившись на стул, громко рыдала. Уставясь невидящим взглядом себе под ноги, Николай Александрович курил.

Вдовствующая императрица пробыла в Могилеве три дня. Жила она в своем вагоне. Почти все время Мария Федоровна проводила в обществе сына. Они совершали дальние поездки на автомобиле и каждый вечер вместе обедали. Именно сын утешал свою мать. Обычно веселая, остроумная, находчивая, решительная и умеющая владеть собой, она была непохожа на себя: испуганная, испытывающая чувство стыда, несчастная. И сын помогал императрице обрести себя, придавал ей твердость и мужество.

Находясь в Могилеве, государь, по существу, не имел связи с семьей, оставшейся в Царском Селе. Желая как можно скорее вернуться к своим близким, он ждал разрешения от Временного правительства покинуть могилев. Разрешение было дано, но в Петрограде стали распространяться слухи, будто бывший император вернулся в Ставку с тем, чтобы с помощью армии подавить революцию или же "открыть фронт немцам". Газеты, словно сорвались с цепи, печатали мерзкие истории, героями которых были Распутин и императрица, и статейки, подробно рассказывающие о "предательстве" императрицы. Поэтому, главным образом, для того, чтобы защитить государя и его семью, 7 (20) марта Временное правительство принимает постановление: "Признать отреченных императора Николая II и его супругу лишенными свободы". Императрица подлежала аресту в Царском Селе 8 (21) марта, государь - в Могилеве. В тот же день четыре комиссара Временного правительства, прибывшие в Ставку, отправляются с ним в Царское Село.

Перед отъездом государь и вдовствующая императрица в последний раз завтракают вместе. В три часа прибыл экстренный поезд с представителями нового правительства. Поднявшись, государь нежно поцеловал родительницу. Никто из них не ведал, что сулит им грядущее, хотя оба надеялись встретиться в Крыму или Англии. Перед расставанием Мария Федоровна горько заплакала. Покинув ее вагон, Николай Александрович пересек платформу и сел в свой поезд, стоявший на соседнем пути. Свистнул паровоз. Рывок, и царский поезд тронулся. Стоя у окна, государь с улыбкой махал рукой императрице-матери. Через несколько минут, когда поезд, увозивший государя, превратился в едва различимое на горизонте пятно, от платформы отошел и поезд Марии Федоровны, возвращавшейся в Киев. Ни гордая императрица-мать, ни ее сдержанный старший сын не знали, что им не суждено более встретиться. [(По словам А.А.Вырубовой, "когда Государь с Государыней Марией Федоровной уезжали из Могилева, взорам его представилась поразительная картина: народ стоял на коленях на всем протяжении от дворца до вокзала. Группа институток прорвала кордон и окружила Царя, прося его дать им последнюю памятку - платок, автограф, пуговицу с мундира и т.д. Голос его задрожал, когда он об этом говорил. "Зачем вы не обратились с воззванием к народу, к солдатам?"спросила я. Государь ответил спокойно: "Народ сознавал свое бессилие, а ведь пока могли бы умертвить мою семью. Жена и дети - это все, что у меня осталось!")]

Перед отправлением царского поезда на платформе выстроились провожавшие государя офицеры Ставки во главе с генералом Алексеевым. По свидетельству Дубенского, пишет Н.А.Соколов, "Государь вышел из вагона Императрицы-матери и пошел в свой вагон. Он стоял у окна и смотрел на всех, провожавших его. Почти против его вагона был вагон Императрицы-матери. Она стояла у окна и крестила сына. Поезд пошел. Генерал Алексеев отдал честь Императору, а когда мимо него проходил вагон с депутатами, он снял шапку и низко им поклонился".

29. ИМПЕРАТРИЦА В ОДИНОЧЕСТВЕ

В понедельник 27 февраля (12 марта) в 10 часов утра в петроградской квартире Лили фон Лен, фрейлины императрицы, зазвонил телефон. Поднявшись с постели, Лили подошла к аппарату. На проводе была государыня. "Я хочу чтобы вы приехали в Царское Село поездом, который отправляется в 10 3/4, проговорила Александра Федоровна. - Утро чудесное. Прокатимся в автомобиле. Сможете повидаться с девочками и Анной, а в 4 часа вернетесь в Петроград... Буду ждать на вокзале".

Поскольку до отхода поезда оставалось всего 45 минут, Лили спешно оделась и, надев перчатки, кольца и браслет, отправилась на вокзал. В вагон села уже на ходу.

Стояло по-зимнему великолепное утро. На синем небе сияло солнце, в лучах которого переливались снежные сугробы. Верная обещанию, императрица ждала Лили на вокзале. "Что в Петрограде? - спросила озабоченно государыня. - Я слышала, что обстановка серьезная". Лили ответила, что из-за всеобщей забастовки приходится испытывать известные затруднения. но ничего тревожного она не заметила. Все еще встревоженная, по пути во дворец императрица велела шоферу остановить автомобиль и такой же вопрос задала капитану Гвардейского экипажа. "Ничего опасного, ваше величество", - улыбнулся офицер.

В минувшую субботу и воскресенье императрица недостаточно внимательно следила за событиями в Петрограде. От Протопопова и других лиц ей стало известно, что были беспорядки и что положение под контролем. Да и некогда было государыне разбираться с уличными беспорядками. У нее во дворце хватало забот: заболели дети.

А.Вырубова вспоминала: "Вечером пришла Татьяна Николаевна с известием, что у Алексея Николаевича И Ольги Николаевны корь. Заразились они от маленького кадета, который приезжал играть с Наследником 10 дней назад". Они заболели в четверг, 23 февраля (8 марта), после того, как царский поезд отправился в Могилев.

Следом за Ольгой и Алексеем Николаевичами заболели Татьяна Николаевна и Анна Вырубова. Надев белый халат сестры милосердия императрица сама ухаживала за больными. "в то время я еще была очень больна и едва держалась на ногах, - вспоминала Вырубова. - У меня потемнело в глазах, и я лишилась чувств. Но Государыня не потеряла самообладания. Она уложила меня в постель, принесла холодной воды, и когда я открыла глаза, я увидела перед собой ее и чувствовала, как она нежно мочила мне голову холодной водой." Несмотря на все старания государыни, больным становилось все хуже. Ночью 28 февраля (12 марта) у Ольги Николаевны температура поднялась до 39', у Татьяны до 38', а у Анны Вырубовой и цесаревича до 40' С.