Большие Надежды (СИ) - Варвара Оськина

не слушать, что творилось у него за спиной, но просто не мог. Интуитивное желание повернуться снова воскресло и теперь глухо свербело в мозгу.

— Прекрасно. Погибших много?

— Достаточно.

— А пожар?

— Все участки пожара локализованы, но в нескольких местах возможен выход огня из-под контроля. Мы стараемся…

Его прервала череда внезапно раздавшихся щелчков. Они резко накрыли волной, заставив прерваться на полуслове, и словно выбили из лёгких весь воздух, когда за безумным мельтешением звуков, пришёл скрежет металла, а следом эхо удара. А потом снова и снова. Треск — скрежет — удар. Треск — скрежет… Артур сжал зубы, отчего челюсть свело в дикой судороге, но он этого не заметил. С патологическим мазохизмом вслушиваясь в доносившийся лязг, он впервые мечтал оглохнуть хотя бы на миг, чтобы не думать и не представлять, как именно швыряло в решётки знакомое угловатое тело. Но не мог. Вместо этого Хант изо всех сил старался уловить вздох или хрип, который мог донестись со стороны пыточной. Однако Флор молчала. И всё, что ему оставалось, — слушать и ждать, надеясь, что она справится. Они оба. Артур знал, что случилось. Знал. И ничего не мог сделать…

— Так вы стараетесь сдержать очаги? — напомнил тем временем Канцлер об их разговоре.

— Да. Мы… работаем. — В резко наступившей тишине Артур не узнал собственный голос.

— Я знаю. Мне говорили, что ты почти не бываешь в Башне. — «Лина!..»— Должен сказать, ты проявил удивительную упорность. Меня бы это обеспокоило, но…

— Пожар был слишком силён. Город сам бы не справился, — торопливо проговорил Артур, пока сам прислушивался к малейшему шороху, но было тихо. Настолько, словно позади него больше никого не было.

От нервного напряжения закололо онемевшие кончики пальцев, и Хант инстинктивно сжал руку в кулак, что не укрылась от Канцлера. Последовало едкое хмыканье.

— Такая самоотдача. Необычно даже для тебя.

— Город превыше всего, — выдохнул Артур.

Он было склонился ещё ниже, едва не сломав пополам свой позвоночник, но в этот момент перед глазами колыхнулась красная мантия Канцлера, а лица коснулся указательный палец, вынудив поднять голову. И как только их взгляды встретились, в спину ударила ненавистная трескотня.

— Канцеляриат доволен тобой и хочет услышать результат расследования, — долетело до Артура сквозь лязг и скрежет металла, который прерывался хлопками, с которыми коротко лопались электрические вспышки.

— Его ещё нет, — тихо проговорил Артур.

— Когда будет, разумеется. Но советую не затягивать. Полагаю, до включения в Совет осталось совсем немного. Ты нашёл предателя…

— Я нахожу их десятками в месяц, — хрипло перебил он, а в ушах, вместе с доносившейся из-за спины трещоткой, опять нарастал звон сводивших с ума колокольчиков.

— Но не в самой Башне.

Канцлер улыбнулся, и впервые в жизни Артуру захотелось его ударить. Врезать по этому скалившемуся с фальшивым радушием лицу, чтобы хруст ломавшихся под его кулаком костей заглушил наконец невыносимые звуки из пыточной. Но вместо этого он смотрел и смотрел в такие знакомые с детства глаза Наставника. И было нечто противное в том, насколько они казались спокойны и безмятежны.

«Ты же хотел убить меня, верно? И сейчас хочешь», — мысленно прошептал Артур и почти уверился, что в его собственных зрачках замелькали такие же искры, в которых сейчас наверняка билась Флор. Потому что Канцлер вдруг нахмурился, а потом наклонился, приблизив своё сморщенное старческое лицо почти вплотную.«Как же тебя заждалось “Милосердие”!»От этой мысли замутило где-то внутри, и отчаянно захотелось сплюнуть горькую, ядовитую слюну, но тут в мозг врезался очередной хлопок сухого разряда, что немедленно перешёл в серию коротких лязгающих ударов, а потом что-то случилось.

Хант замер прислушиваясь, но звук казался таким неестественным, отчего он никак не мог его разобрать. Однако инстинкт — О, Боги! Тот самый, который направлял его все эти месяцы! — взвыл в голове так громко, что Артур едва не дёрнулся. Тело хотело бежать, что-то делать, кого-то хватать. Оно так напряглось, готовое по первому же приказу броситься прочь, что задрожало. Или это дребезжал под ногами каменный пол? Артур не знал. Всё, что он чувствовал, это вспарывающую изнутри, почти физическую необходимость наконец обернуться, посмотреть Флор в глаза и… И что? Извиниться? Попросить потерпеть? Она выбрала это сама. Они оба выбрали такой путь. Но, чёрт побери, впервые его едва не тошнило собственным долгом.

— Заканчивай с Городом, Артур. Тебе пришла пора подыскать преемника, — долетел до него голос Канцлера.

В какой момент тот его отпустил и отошёл, Хант не знал, — просто не видел, — но медленно выпрямился и посмотрел в спину наставника, не чувствуя ничего. Из-за спины по-прежнему доносился странный, пугающий звук.

— Думаю, Вард подойдёт. Что скажешь?

— Вполне. — Артур облизнул внезапно пересохшие губы.

— Тогда поговори с ним. — Хант поклонился, когда Канцлер медленно оглянулся и посмотрел на него. А в следующий миг последовало долгожданное: — Свободен.

Артур повернулся так стремительно, что плащ предательски опутал ноги, и пришлось ждать целое невыносимое мгновение, прежде чем удалось сделать первый шаг. Затем второй.

— Через пыточную, Артур, — раздался скучающий голос. — Заодно проверишь не прибили ли там раньше времени твоего пленника.

Хант ничего не ответил, лишь молча шагнул к нужной двери, а потом наконец поднял голову и посмотрел. И он не знал, почему в тот же миг не сорвался туда, в эту белую бездушную комнату, чтобы самому оторвать тонкие пальцы от шипастой решётки. Он не знал, как вообще смог промолчать, увидев красные от крови зубы, которыми Флор закусила израненную губу. Он не знал вообще ничего. Артур Хант лишь шёл и бездумно смотрел, как огромной защитной перчаткой тюремщик удерживал ладонь Флор прямо на острых шипах в надежде, что она закричит. Но Мэй молчала и смотрела куда-то перед собой, словно ничего не замечала, хотя Артур в это не верил.

Он помнил, что это за боль. Не сильная, но такая выматывающая, что хотелось отпилить себе кусок тела, лишь бы больше не чувствовать. И захотелось вдруг крикнуть, чтобы Флор не пыталась сопротивляться и просто сдалась: заорала, заскулила, хотя бы лишь всхлипнула. Ведь тогда всё закончится. Да, пускай лишь на сегодня, но это даст ей пару дней передышки, потому что иначе… Но Артур знал, что Флор не скажет и не издаст ни малейшего звука, потому что она для них слишком сильна. Потому что достоинство будет с ней до конца. Потому что она каким-то неведомым образом стоит выше, чем каждый из них.

И в этот момент, словно услышав его такие крамольные, совершенно неправильные мысли, Флор вздрогнула. Конечно, Артур понимал, что, скорее всего, она просто