Королева для эстонцев - Елена Умнова

— Лучше бы ты потолстела и потяжелела.

— Не-э, вряд ли, — опровергла я.

— Все инцидент исчерпан? — спросила Ира.

— Ага, никто больше не хочет меня поднять? — спросила я.

Послышался шепот, парни о чем-то договаривались.

— Парни роятся, — хихикала я.

Ко мне подошел Наполеончик.

— Ты все равно тяжелая, — сказал он.

— Для тебя все, маленький, тяжело, — я погладила его по голове и подняла сама.

— А-а, отпусти меня! — завопил он.

— Подуш, подними его повыше, — попросила я.

Тот поднял.

— А-а-а! — завопил он.

— Вот теперь ты понимаешь, как я боюсь высоты! — сказал Подушка.

— Уважаю, — кивнул Наполеон. — С таким ростом бояться высоты!

— А все потому, что я с нее упал, теперь и боюсь, — сказал ему Подушка.

Я дошла до крылечка, парни стали роиться снова. Мол, вот всех подняли, а эта брыкается.

— Самоубийцы! — удивилась я.

— Люди, вам сейчас достанется по одному чувствительному месту! По голове! Все слышали! — сказала Ира.

— Не эстоньтесь! — сказала я

— От кого? — расхрабрились парни.

— От меня, — ответил им Подушка.

Даниил с Сильвером заржали, похоже, они для себя перевели разговор как-то по-другому, и только последнюю фразу им перевел Одеяло.

— Если бы они об этом спорили, — ужаснулся Одеяло. — Слава богу, ты не слышал, о чем они говорили.

Впрочем, Одеяло тут же ему все сказал.

— Да? Почему я не в курсе? — ужаснулся Подушка.

— Тормоз! — захихикал Одеяло.

— Мальчики, может, вы и мне переведете? — попросила я.

Подушка открыл рот.

— Давай, давай, переведи на свою шею! — хихикнул Одеяло.

— Я лучше промолчу, — подумав, сказал Подушка. — Приставай к Одеялу.

— Почему? — удивился тот.

— У тебя легальные права на распространение разговора, — сказала я.

— Почему? — еще раз удивился Одеяло.

— Ты его слышал!

— Я не буду о нем распространяться, — открестился Одеяло.

Даниил что-то заговорил, качая головой. До этого ему попеременно переводили то Одеяло, то Подушка.

— Что он говорит?

— Он говорит, что тебе это не нужно сообщать ни под каким предлогом, — перевел Одеяло.

— Что же такое там сказали? — ужаснулась я.

Ира по-свойски подошла к Одеялу и так же просто выяснила, о чем они говорили.

— Ха-ха-ха, — захохотала она.

— Так, Ир, скажи-ка мне! — попросила ее я.

— НЕ НАДО! — завопил Одеяло.

— Ладно, не скажу, я же обещала.

— Кому? — удивилась я.

— Никому… ну ладно, себе.

— Пошли! Девочки, наверное, в туалет пойдут.

— В душ! — скорректировала план Ира.

— Даже так? Что же они такого наговорили? — я всерьез задумалась.

Подушка пошел красными пятнами, Одеяло побледнел и сказал что-то Даниилу, тот тоже побледнел, а Сильвер покраснел.

— Так, партия красных и белых. К кому примкнем? — спросила я.

— К загорелым, — ответила Ира.

— Тогда я все же к белым.

— Скорее, к красным, — сказала Ира, уходя на дачу. — А если и к белым, то от злости, и прибьешь Даниила.

Одеяло перевел ему, Даниил шарахнулся и заметался.

— Так, буду знать: Даниила есть за что прибить, — сделала вывод я.

Мы с Ирой зашли, парни за нами.

Подушка с Одеялом отравились в мужской туалет и душ.

— Значит, девочки пойдут в спальню, — прошептала Ира.

— Пошли, — кивнула я.

За нами Даниил и Сильвер.

— Эти не поймут, — хихикнула я.

— Ага, — согласилась Ира.

Мы дошли до вожатской, а там трое вожатых… под окном пряли поздно вечерком.

— Может, скажешь? — спросила я.

— Ну что могли подумать обэстонившиеся украинцы? — спросила Ира.

— Хм?

— Ладно, обукраинившиеся эстонцы. И когда они успели стать украинцами?

Даниил прошел между нами, потом опять и опять. Я погрозила ему кулаком, дескать, не ему тут возникать. Он устрашился, но ходить продолжил, наивно полагая, что мы при вожатых будем молчать.

— И что там такое сказали, что даже Даниил забегал? — спросила я.

— Так он сказал, вот и боится! Теперь думает, что ему от тебя достанется, — хихикнула Ира.

— Давай жестами, — предложила я.

— Не! Каменным языком! Вообще не поймет, — придумала Ира.

— Ага, начинай. Только постарайся уместиться в одно слово, а вдруг до Даниила быстро дойдет.

Мне по буквам сообщили «Беременность».

— А-а? — ужаснулась я.

— Вот-вот! А теперь прокрути, что там было сказано.

— Ха-ха-ха! — загоготала я. — И правда, почему это он не в курсе?

Даниил завертел головой и стал сдавать назад, Сильвер тоже. Я погрозила эстонцу кулаком, он приготовился убегать со всех ног. Мы с Ирой, болтая, ушли в комнату, обсуждая, что парни друг от друга заразились. Украинцы стали тормозить, а эстонцы стали думать не о том. Сильвер с Даниилом проводили нас удивленными взглядами, пытаясь сообразить, что же сказала мне Ира. Подошли Подушка с Одеялом и что-то у них спросили, те ответили, пожимая плечами.

— Зачем вы им руками махать давали! — воскликнул Одеяло. — Дебилы, придурки, имбецилы!

— О-о, какое умное слово Одеяло знает, — удивилась я.

— Он хоть бы знает смысл этого слова? — спросила Ира.

— Не знаю… — пожала я плечами. Подушка голосил по-эстонски. — О, Подушка завел любимую шарманку!

— А Даниил теперь треугольник. Вон как отпирается. Тавк, тявк, тявк! — Ира, похоже, изобразила Даниила.

— А Одеяло — ксилофон… слегка погнутый, — хихикнула я, прислушиваясь к писклявому голосу Одеяла.

Сильвер был инструментом, который в оркестр не входил, и теперь он молчал. Видно, он гитара!

— Хорош оркестрировать, тут все спят! — заорала Ира что есть мочи.

Те, кто спал — проснулись. Вожатые выбежали из своей комнаты.

— Чтобы через пять минут все спали! — сообщили нам.

— Пхы, может, через пять минут я и буду спать, но не тут! — сказала я и мы с Ирой ушли вниз.

Мы уселись на скамеечку.

— Ба, заткнулись, — удивилась Ира. — На них так подействовало, что мы ушли, и оркестрировать не перед кем, или вожатые?

— Совесть проснулась от твоего ора, — ответила я.

— Ну что, нам сказали через пять минут спать? — спросила у меня Ира.

— Чур, эта скамейка моя!

— Тут ее на двоих хватит.

— На двоих так на двоих. Я вообще собираюсь спать стоя, тьфу, сидя, я же не лошадь все-таки. Храпюш, храпюш…

— Ням-ням-ням.

— Храпюш.

— Ням-ням-ням… Слушай, ты чего на самом деле спишь?

— Нет… притворяюсь… что во сне разговариваю… Мне что-то спать мешает?

— Может, я?

— Да нет, что-то большое, которое смотрит! — сказала я и открыла глаза. Передо мной стоял Подушка с Одеялом. — И правда смотрит!

— Ну и кто? Кустик?

— Нет, белочка прибежала!

— Где? — всполошилась Ира. — Ого, вот это белочка! Натс, укрепляй мозги. По-моему, мы перепили компотику, в смысле, чайку!

Подушка, ничего не говоря, плюхнулся рядом.

— Белочка, белочка, белочка… — заладила я. — А тут черные белки водятся? — громким шепотом спросила я у Иры.

— Не знаю, вон на пальму посмотри.

— Н-да, ночью все белки черные! — сделала вывод я.

— Все спят? — послышалосф с дачи.

— ДА! — ответили ему.

— Ну и я пошел спать! — решил вожатый.

— Мы тоже спим, типа, — хихикнула я.

— Ага, во сне разговариваем, лунатим, — кивнула Ира.

— Пошли в изолятор, там поинтереснее.

— Чем?

— Уколами!

— Уколы делают только в горном, — разочаровала меня Ира. — Но на чай для постоянных посетителей сделают скидочку!

— Спустится вожатый по лестнице и пройдет в изолятор! — сообщила я.

— С чем?

— Да хоть бы с запором.

Вожатый спустился и ушел в изолятор, Ира раскрыла рот.

— Ир, его слышно было, он хрипит!

— Кто?

— Капитошка!

Тын-дын-дын.

— Андрейка! — определила Ира по шагам.

Я поскорее примостилась на плечо к Подушке и стала храпеть. Ира забеспокоилась. На половине лестницы шаги прекратились и стали подниматься.

— Фух, пронесло, — вздохнула Ира.

— Все равно сейчас спустится! — сказала я и устроилась поудобнее. Мое «поудобнее» явно не совпало с Подушкиным, он пересадил меня к себе на колени.

— Знаешь… — начал, было, он.

— Знаю, — кивнула я. Знаю, что руку больно к лавочке прижимать.

— А я как буду притворяться спящей? С кустиком? — спросила Ира, в упор глядя на Одеяло.

— С кустиком ты можешь изображать только то, с чем мы вожатого в изолятор отослали, — хихикнула я.

— Ой, пошла я к кустикам!

— Ты уверена, что этого кустика хватит?

— Тут их много!

Тын-дын-дын.

— Не успела я до кустика дойти. Одеяло, садись! — Ира повелительно ткнула в лавку.

— Ы-ы, — замотал Одеяло.