Дон Карлос. Том 1 - Георг Борн

Утро чуть брезжило. Донья Бланка приняла поздравления офицеров, и сама приветствовала их. Ей предложили карету, чтобы ехать в ближайший лагерь кар-листов, но она отказалась, заявив, что поедет верхом, вместе с супругом. В экипаж сел один патер Иларио.

По приказанию Альфонса Бланке привели красивую вороную лошадь. Принцесса попросила мужа дать ей выбрать что-нибудь для себя из его костюма и, надев голубой карлистский берет на свои роскошные волосы, вскочила на лошадь. Она так превосходно управлялась с лошадью и сидела в седле так красиво и смело, что вызвала общее изумление и восторг.

Поклонившись офицерам, она поехала с принцем впереди всех. Свита и экипаж следовали за ними. Эта поистине живописная кавалькада вызывала удивление у жителей селений, по которым они проезжали.

Через несколько часов они прибыли в лагерь карлистов, растянувшийся на большое расстояние по откосу холма. Бланка Мария махнула своим голубым беретом в знак приветствия, и отряды отвечали громким «виват» принцу и его супруге. Это зрелище должно было вызвать восторг у приверженцев дона Карлоса.

Авантюристы дивились, глядя на донью Бланку, смело сидевшую на лошади и каждым взглядом, каждым движением доказывавшую свой воинственный характер.

Подъехавшим офицерам она объявила, что будет жить в лагере и делить с ними все лишения и невзгоды. Это вызвало бурные восклицания восторга, и дон Альфонс сразу понял, что такой пример супруги будет оказывать сильное влияние на войска, воодушевляя их и вдохновляя на храбрость.

Он отвел Бланку в свою палатку, стоявшую в середине лагеря; она хотела разделить ее с ним и просила дать ей в распоряжение отряд солдат.

Альфонс охотно исполнил ее желание, у него было сто человек зуавов-телохранителей, он дал такой же отряд и ей, тут же представив ее солдатам.

Бланка выразила желание всегда оставаться во главе их, и начальник отряда, голландец Авилльс, поблагодарив ее от имени солдат за честь и выбор, обещал всегда быть достойным его.

Кроме того, Альфонс командовал еще двумя батальонами пехоты, человек в шестьсот.

Бланка велела сшить себе нарядный мундир зуавоз, и этот алжирский костюм с голубым или пунцовым беретом, а иногда с шапочкой, шитой золотом, так шел ей, что дон Альфонс пришел в восторг. Ее появление в лагере каждый раз вызывало громкое «виват».

Образ жизни этой четы носил самый романический характер. Ночь они проводили под кровом палатки, а весь день — верхом на лошадях.

Вскоре о донье Бланке говорили повсюду, жители Валенсии рассказывали чудеса о молодой чете, которую беспрестанно видели то там, то тут верхом на лошадях.

Вечера Бланка и Альфонс проводили в палатке, обсуждая свои планы. Они делили с солдатами их часто очень скудный стол и тяготились только присутствием Иларио, который неотступно следил за ними.

Избалованная дочь дона Мигеля, бывшего португальского претендента на престол, принцесса, привыкшая к всевозможным наслаждениям жизни, поистине вызывала удивление! Она делила все с мужем и карлистами и не хотела никаких привилегий!

Раз вечером, незадолго до заката солнца, в палатку принца, где он сидел с Бланкой, вошел офицер и доложил, что карлистский начальник отряда Тристани приехал с несколькими своими солдатами и просит быть допущенным к дону Альфонсу и его супруге.

Едва вошел офицер с этим донесением, как вслед за ним неслышно проскользнул и патер Иларио, чтобы из угла незаметно наблюдать за всем, вызвав страшный гнев Бланки Марии, который она, однако, подавила, сделав вид, что не замечает ненавистного монаха.

— Пусть Тристани войдет, — приказал Альфонс. Через минуту Изидор быстро вошел в палатку и поклонился принцу и Бланке.

— Вы — начальник отряда, Тристани? — спросила она с изумлением.

— Точно так, ваше сиятельство! Изидор Тристани, произведенный в капитаны за то, что взял в плен Мануэля Павиа де Албукерке. Я счастлив, что вижу высокую супругу дона Альфонса…

— Мы немного знакомы, — сказала Бланка, обращаясь к супругу, — сеньор Тристани был в штате моего отца, короля дона Мигеля.

— Имя вашего сиятельства, — продолжал Изидор, — переходит из уст в уста; во всех лагерях, во всех отрядах говорят о вас; я счастлив, что в настоящую минуту могу принести к вашим стопам мои верноподданнейшие чувства…

— К делу, к делу! — перебил его Альфонс. — Что вы имеете сообщить мне?

— Я со своими солдатами иду в замок, недалеко от Ираны, принц, и пользуюсь случаем сообщить вам известие, которое вас заинтересует.

— Вы хотите сказать о завтрашней казни генерала? — спросил Альфонс.

— Вашему высочеству это известно? Я иду объявить генералу приговор, который будет приведен в исполнение в лесу, недалеко от замка. Но есть еще новость! Замок, в котором заключен генерал, находится недалеко от местечка Ираны, а в этом местечке недавно поселилась домике одной старой вдовы графиня Инес де Кортецилла с другой испанкой, неизвестной нам…

— Как, графиня Инес? Возлюбленная этого генерала? — вскричала Бланка Мария.

— Она самая, принцесса, я сразу ее узнал.

— Она уже давно пропала из замка отца, и ее никак не могли до сих пор отыскать. Так вот где эксцентричная маленькая графиня! Она, конечно же, ушла за генералом Мануэлем Павиа! Ну, это известие важнее, чем я ожидала, потому что если графиня решилась убежать из дома отца, так, наверное, решится на самый отчаянный поступок ради своего возлюбленного.

— Ваше сиятельство не ошиблись!

— Как, неужели попытка устроить побег? — спросил Альфонс.

— Нельзя знать… — сказал, пожав плечами, Изидор.

— От графини Кортециллы можно всего ожидать, — сказала Бланка. — Я знаю, она по уши влюблена в этого генерала Павиа и не остановится ни перед чем, чтобы спасти его от опасности.

— Так велите усилить караул, — поспешно сказал Альфонс.

— Эта мера уже принята, ваше высочество, только я велел стеречь не пленника, а графиню.

— Это лучше и умнее, — подтвердила Бланка. — Пусть наблюдают за графиней, а ночью или к утру донесут мне о том, что узнают. Графиня, услышав, что сегодня последняя ночь ее возлюбленного, не станет спокойно сидеть в Иране; ступайте теперь в это местечко и прикажите караульному, которому вы поручили стеречь графиню, сообщить мне, что заметит, около четырех часов утра.

— Куда прикажете ему явиться, ваше сиятельство?

— Куда ему прийти, дон Альфонс? — спросила Бланка, обращаясь к мужу и искоса взглянув на патера, стоявшего, как черное привидение, в глубине палатки и слушавшего их разговор.

— Я отдаю это на ваше усмотрение, — любезно отвечал дон Альфонс.