Дон Карлос. Том 1 - Георг Борн

Антонио вышел из комнаты.

Карлос неподвижно смотрел ему вслед и вдруг схватился за пистолет, заткнутый за пояс. Но, казалось, какая-то невидимая сила удержала его руку. Человек, не останавливавшийся ни перед каким кровавым делом, изменил теперь своему обыкновению… И это был последний проблеск человеческого чувства, впоследствии дона Карлоса не сдерживало уже ничего, он уничтожал все, что мешало достижению его честолюбивой цели!

XVIII. Ночь в Альгамбре

Перенесемся с севера Испании на юг, в благословеннейшую из ее провинций — Андалузию.

Над этой полосой земли расстилается вечно голубое, безоблачное небо; здесь гитана наигрывает на своей гитаре то бешено веселые, то грустные песни, нежась под тенью густых каштанов; здесь прекраснее цветут апельсиновые и миндальные деревья, роскошнее распускаются розы, и пальмы качают своими вершинами над душистыми, цветущими кустарниками.

Куда ни обернись — везде сияние солнца и аромат! Вечером в тени деревьев и на берегу реки гуляют красивые девушки и сильные, статные мужчины.

Андалузцы, так щедро оделенные всеми дарами природы, совершенно особенный народ. Беззаботные, довольные малым, радующиеся свету солнца и аромату воздуха, они ведут поистине завидную жизнь.

Кусок хлеба, сигарета, возможность лежать и мечтать — и андалузец счастлив, ему больше ничего не надо.

Гранада! Севилья! Кто не слышал названий этих городов! Окруженные садами, они лежат, как два бриллианта в золотой оправе. Сыны этой любимой солнцем земли беззаботно полагаются на ее плодородие и не любят работать.

С высоты холма на прекрасную старую Гранаду смотрит Альгамбра — живописное, древнее произведение архитектуры.

И теперь еще стена с множеством башен окружает огромную цитадель. Прежде здесь была крепость мавританских королей, владевших этой частью Испании, и до сих пор она осталась крепостью.

За ее огромной стеной скрывается множество строений. Кроме знаменитого мавританского королевского дворца тут есть храм, бывший монастырь, несколько домов и недостроенный дворец Карла V, начатый вместо разрушенного по его приказанию зимнего дворца мавританских королей.

Великолепный парк отделяет Альгамбру от Торрес Бермаяс, другого форта, выстроенного еще, вероятно, финикийцами.

Сам дворец, архитектурные украшения которого показывают, что тут уже не соблюдался больше прежний строгий запрет на скульптурное изображение живых существ, заключает в себе два двора, один из них называется Львиным, потому что там устроен прекрасный фонтан с фигурами двенадцати львов. В эти дворы выходят хорошенькие крылечки с колоннами, их окружают садики с журчащими ручейками, прохладные домики с балконами на наружной стороне; с этих балконов открывается очаровательный вид на окрестные ландшафты и на Гранаду.

Но снаружи Альгамбра имеет строгие, несколько тяжелые очертания, сам дворец давно необитаем, теперь это только памятник давно минувшим дням. С пустынной, обширной равнины, по которой идет дорога в Альгамбру, красные стены ее видны издалека.

На огромном протяжении нет ни холмика, ни леса — только трава, выжженная солнцем, да кое-где маленькие возделанные клочки земли, на которых пытаются выращивать маис, виноград и оливки. Не попадется тут и ни одного селения, никакого человеческого жилья. Разве только изредка по дорогам, перерезающим эту пустыню, тянутся караваны мулов и слышатся однообразные крики погонщиков. Только те места, где проложены железные дороги, немного более оживлены.

Трудолюбие, конечно, могло бы оживить всю эту пустыню, стоило только провести сюда воду, и это было бы щедро вознаграждено, но андалузцы не такой народ. Они лучше уйдут из того места, где надо помочь земле, чтобы она дала все, что им нужно, но обрабатывать ее они не будут.

По этой-то пустынной равнине поздно вечером ехали два всадника, завернувшись в легкие, короткие плащи. Они направлялись от одной из ближайших станций железной дороги туда, где вдали виднелись Альгамбра и Гранада.

Солнце готово было закатиться, и его огромный, пламенный шар окрасил все вокруг в изумительные цвета. Пустыня тонула в море лучей.

Кругом царила торжественная тишина. Становилось свежо. Наступило то время года, когда после заката сразу делается холодно. Вдали вырисовывались мрачные силуэты красного замка и его огромные стены.

— Все готово, принципе, — сказал один из всадников, — теперь достаточно будет малейшего знака, и мятеж вспыхнет.

— Вы позаботились, чтобы часть провинции приняла в нем участие, капитан Идесте?

— Все сделано по вашему приказанию, принципе; вся провинция восстанет, и недовольные соберутся отовсюду.

— Вы говорили о каком-то сеньоре, с которым встретились в Картахене, что это за личность?

— Это офицер, носящий ваше имя, принципе.

— Его зовут Кортецилла? Я и не знал, что у меня есть родственник с этим именем!

— Он происходит от боковой линии. Услышав, что я из Мадрида, он спросил меня, не знаю ли я какого-нибудь графа Кортециллу. Я ответил отрицательно, и тогда офицер сделался разговорчивее. Он рассказал, что настоящее имя этого графа Вэя, он был усыновлен одной из сестер своего отца, называвшейся Кортецилла. Я стал слушать внимательнее, чтобы потом передать все вам, принципе!

В эту минуту разговор был прерван резким криком сыча.

— Чивато1 близко, — тихо сказал граф Кортецилла. — Остановимся и привяжем лошадей там, в кустах.

Капитан прислушался.

Крик сыча повторился. Неопытное ухо могло легко принять его за крик настоящей птицы. Чивато8 давали знать другим компаньерос о приближении всадников.

Привязав лошадей в кустах у стены, они пошли к тому месту, откуда слышался крик; навстречу им вышел человек, закутанный в большой плед, и окликнул их.

— Во имя Гардунии! — отвечал, понижая голос, граф Кортецилла.

— Спасение заговорщикам, — сказал чивато, низко поклонившись ему.

— Компаньерос здесь? — спросил граф.

— Точно так, принципе, они ждут вас и капитана в замке.

— Кто дежурный офицер?

— Капитан Пеносто.

— Он предупрежден?

— Предупрежден, принципе.

— Сколько компаньерос?

— Четверо, принципе. Суперьоры Кордовы, Севильи, Гранады и Мурсии, — отвечал караульный. — Вчера явился еще один чиновник Толедского банка.

Граф Кортецилла и Мигель Идесте через широкий проход в стене вышли на большую площадь и направились к красному замку. У портала к ним подошел еще чивато.

— Принципе, — сказал он, низко поклонившись, — сеньоры ждут вас в Бассейновом дворе.