Очерки по истории Вселенской Православной Церкви - Дворкин А.Л.

1. Итак, в 518 г. на трон взошел начальник дворцовой стражи Юстин I (518-527). Он происходил из бедной крестьянской семьи, но благодаря своим способностям (он стал весьма дельным генералом) сделал фантастическую карьеру. До конца дней своих он так и не научился грамоте и подписывался через прорезь в золотой табличке. Сам по себе императором он был никаким, но у него было два очень больших достоинства: его православие и его племянник. На самом деле Империей управлял племянник Юстина Юстиниан (Флавий Петр Савватий Юстиниан), получивший благодаря своему дяде великолепное образование. Родом Юстиниан был из небольшого городка близ Скопье. По происхождению он был славянином, но романизированным, так как его родным языком был латинский. Образование он получил в Константинополе и поэтому, естественно, в совершенстве владел греческим. Когда его дядя взошел на престол, Юстиниану было 36 лет. 1 апреля 527 г. Юстин сделал Юстиниана императором-соправителем, а после его смерти в том же году началось долгое единоличное правление Юстиниана I (527-565). Сразу же по пришествии к власти Юстин начал вести прохалкидонскую политику. Юстиниан продолжил эту политику, еще более радикально вводя религиозное единообразие по всей Империи.

Юстиниан стал, наверное, самым знаменитым византийским императором, но, несомненно, и самым противоречивым. Его придворный историк Прокопий оставил нам две истории правления императора. Одна – парадная: "История войн Юстиниана" и "Трактат о постройках Юстиниана", наполненная безмерными восхвалениями; другая – так называемая "Тайная история", где собраны все сплетни и грязь об императоре и его жене. Наверное, как и всегда, истина находится посередине. Кем же был император Юстиниан, еще при жизни бывший творцом истории и через свой свод законов продолжающий оказывать влияние на сегодняшний мир?

Он был эмоциональным человеком, необычайно трудолюбивым (как мы бы сказали сегодня, workaholik-трудоголик) – в придворных кругах говорили: "Император никогда не спит", – вникавшим в каждую мельчайшую деталь правления. Он почти никогда не покидал своего дворца и никогда не выезжал из Константинополя. При всей роскоши своего двора Юстиниан вел весьма аскетическую жизнь. Страстью его жизни было богословие. Он был хитрейшим политиком и неутомимейшим администратором, невероятно хорошо умел подбирать людей: не случайно, что на него работали величайшие полководцы, хитроумнейшие юристы, талантливейшие архитекторы, ученейший историк и весьма заслуженно самый ненавидимый сборщик податей во всей Империи.

Юстиниан всю жизнь служил великой идее Римской империи и принес ей в жертву все, что имел, и даже то, чего не имел. Империя заплатит дорогую цену за воплощение в жизнь великих идей императора. К концу его царствия ресурсы были истощены. Так что, при всех блестящих успехах его правления, в конце концов крах был неизбежен.

В отношениях с людьми он был подозрителен, часто поддавался своим минутным настроениям и зависти. В некотором роде можно сказать, что у него был женский характер. Его лучшим помощником была его жена, красавица Феодора, у которой как раз был вполне мужской характер. Она имела весьма экзотическую биографию: дочь циркача, в юности своей она жила проституцией. Прокопий в своей "Тайной истории" приводит множество самых неприглядных деталей той ее жизни, с упоением рисуя распущенность и разнузданность будущей императрицы. Но, как бы там ни было, в какой-то момент своей жизни она уехала в Египет, где обратилась к Богу и полностью переменила всю свою жизнь. В Константинополь Феодора вернулась уже совсем другим человеком. Там ее встретил Юстиниан, влюбился в нее до такой степени, что смог уговорить своего дядю позволить ему жениться на бывшей циркачке. Императрицу отличали железная твердость характера, ясный и трезвый ум и непоколебимая настойчивость в достижении своих целей.

Многие историки считают Феодору тайной монофизиткой. Все любят рассказывать историю про то, как после смерти Феодоры (548 г.) Юстиниан случайно забрел на женскую половину дворца и обнаружил там скрывающегося монофизитского патриарха Александрийского Феодосия, о чем он якобы ничего не знал. На самом деле такая картина неверна: Юстиниан и его двор никогда не отступали от халкидонской веры. Скорее всего, императрица была глубоко убеждена, что монофизиты круга Севира были весьма близки к православию и что если к ним относиться с терпимостью и уважением, они не смогут не понять и не принять Халкидонский Собор. С согласия и одобрения Юстиниана она поддерживала личные отношения с монофизитскими лидерами, предоставляла им убежище в нужные времена и активно участвовала в политических интригах, направленных на их примирение с официальной Православной Церковью. Феодора с Юстинианом были очень дружной и слаженной парой и всегда действовали сообща: тут налицо была продуманная политика кнута и пряника. Православные считали ее ведьмой, а монофизиты его – тираном. В результате они могли оказывать влияние на обе стороны.

2. Основным принципом мировоззрения Юстиниана было единство: единство Империи, единство Церкви и вообще всеобщее единство. Прежде всего это выражалось в римском универсализме, который и был причиной и основным движущим мотивом отвоевания Юстинианом Запада у варваров. Юстиниан был зачарован великим прошлым Рима и не мог удовлетвориться номинальным признанием варварскими правителями первенства Константинополя. Он писал: "Мы надеемся, что Бог вернет нам страны, которыми владели древние римляне вплоть до двух океанов".

В равной степени совершенно чуждой Юстиниану (впрочем, как и любому человеку его времени) была концепция религиозного плюрализма. Для него Империя была единой богоустановленной административной структурой. Она возглавлялась императором и воспринимала раз и навсегда определенную Вселенскими Соборами единую истину единого Православия. Хотя Юстиниан сам был весьма компетентным богословом, он никогда не ставил под вопрос принципа, что вероопределения должны исходить от епископов. Однако на деле выходило, что он должен был выбирать между этими определениями, публикуя свои интерпретации (точно так же как Зенон опубликовал "Энотикон"), которые, по его мнению, должны отражать подлинное мнение Церкви и помогать обеспечивать добрый порядок в Империи.

Для Юстиниана вопрос не состоял, как для нас, в определении отношений "между Церковью и государством" как между двумя различными социальными структурами. Для него, в смысле географического распространения, общих целей и членства, и то и другое совпадало. Божия воля была в объединении всей экумени (населенной земли) под Собой, под своим Творцом и Спасителем. Реализация этой цели была доверена христианскому римскому императору, который, таким образом, исполнял на земле служение Самого Христа. Церковь должна была являть в таинствах истинное содержание христианской веры. Следовательно, народом Божиим должны были управлять две различные иерархии: одна – несущая ответственность за внешний порядок, безопасность, благосостояние и управление, а другая – ведущая народ Божий в сакраментальное предвкушение Царства Божия. Следовательно, эти две задачи были хотя и различными, но нераздельными. Деятельность двух иерархий на практике постоянно пересекалась. Епископы совершали евхаристию и учили вере, но лишь император мог обеспечить их всем необходимым для собрания вместе, в обстановке законности и порядка, чтобы их служение было наиболее эффективным и принятые решения могли достичь всех.

Самый знаменитый текст Юстиниана по этому поводу – 6-я новелла (т.е. новый закон, добавленный к кодексу), адресованная в 535 г. к патриарху Константинопольскому Епифанию. Новелла представляла собой целый свод канонического права, содержащий предписания по таким вопросам, как брачное состояние духовенства, церковная собственность, места проживания епископов, препятствия к рукоположению, юридический статус духовенства, духовное образование и т.д. Канонические правила Юстиниана задали образец на весь средневековый период. Во вступлении к новелле Юстиниан формально определяет главный идеологический принцип:

"Величайшие дары Божии, данные людям высшим человеколюбием, – это священство (йесщуэнз-sacerdotium) и царство (вбуйлеЯб-imperium). Первое служит делам Божеским, второе заботится о делах человеческих. Оба происходят от одного источника и украшают человеческую жизнь, поэтому цари более всего пекутся о благочестии духовенства, которое, со своей стороны, постоянно молится за них Богу. Когда священство беспорочно, а царство пользуется лишь законной властью, между ними будет доброе согласие (ухмцщнЯб) и все, что есть доброго и полезного, будет даровано человечеству".

Чего Юстиниан не мог определить – как эта симфония (согласие) будет установлена между такой эсхатологической реальностью, как Царство Божие, явленное в Церкви и таинствах, с одной стороны, и, с другой, такими неизбежными в обществе "человеческими делами", как насилие, войны, социальное неравенство и т.д., которые государство само по себе не может преодолеть или избежать. Так что во вступлении к 6-й новелле описывается не более чем стремление к идеалу, мечта. Но там есть и богословская ошибка: в Новом Завете не содержится ни одного слова, подразумевающего возможность достижения некоей неподвижной статичной симфонии между Царством Божиим и миром, но, скорее, все его содержание указывает на неизбежность постоянного напряжения между частичными, неадекватными и несовершенными достижениями человеческой истории и абсолютным чаянием нового мира, где Бог будет все и во всем. Во время Юстиниана, как и во время его предшественников, это напряжение выражалось гораздо больше в монашеском движении, чем в законах типа 6-й новеллы или в политической деятельности.