Девушка, которая взрывала воздушные замки - Стиг Ларссон

Слушал Арманский очень внимательно. Закончив рассказ, Сусанн Линдер замолчала, ожидая его реакции.

– Около часа назад мне звонил Грегер Бекман, – сказал он.

– Вот как.

– Они с Эрикой Бергер заедут на неделе, чтобы подписать контракт. Они выражают благодарность за вклад «Милтон секьюрити» и, прежде всего, за твое участие.

– Ясно. Приятно, когда клиенты довольны.

– Он хочет также заказать домой сейф. Мы должны его установить и закончить все дела с сигнализацией к концу недели.

– Отлично.

– Он хочет, чтобы мы выставили им счет за твою работу в эти выходные.

– Хм.

– Иными словами, нам предстоит отправить им солидный счет.

– Ага.

Арманский вздохнул.

– Сусанн, ты ведь понимаешь, что Фредрикссон может пойти в полицию и заявить на тебя по множеству пунктов.

Она кивнула.

– Разумеется, он сам со свистом отправится в тюрьму, но, может, он решит, что дело того стоит.

– Не думаю, чтобы у него хватило пороху пойти в полицию.

– Пусть так, но ты действовала вопреки всем полученным от меня инструкциям.

– Я знаю, – сказала Сусанн Линдер.

– И как, ты считаешь, я должен на это отреагировать?

– Решать вам.

– А как, по твоему мнению, мне следует реагировать?

– Мое мнение никакого значения не имеет. За вами всегда остается право меня выставить.

– Едва ли. Я не могу себе позволить лишиться сотрудника твоего уровня.

– Спасибо.

– Но если ты снова проделаешь нечто подобное, я очень рассержусь.

Сусанн Линдер кивнула.

– Что ты сделала с жестким диском?

– Он уничтожен. Я сегодня утром сунула его в тиски и раздавила в крошки.

– О'кей. Тогда будем считать, что дело закрыто.

*

Первую половину дня Эрика Бергер посвятила обзвону членов правления «СМП». Вице‑председателя она застала на даче неподалеку от Ваксхольма и уговорила его немедленно сесть в машину и мчаться в редакцию. После ланча правление собралось, правда, в сильно урезанном составе. В течение часа Эрика Бергер докладывала, как у них появилась папка Кортеса и к каким это привело последствиям.

Когда она закончила, послышались ожидаемые предложения поискать какое‑нибудь альтернативное решение. Эрика объявила, что «СМП» собирается дать статью в завтрашний номер, и сообщила также, что работает у них последний день и ее решение бесповоротно.

В результате всего этого Эрика заставила правление одобрить и занести в протокол два решения: просить Магнуса Боргшё незамедлительно оставить занимаемый пост и назначить Андерса Хольма временно исполняющим обязанности главного редактора. После этого она извинилась и оставила правление обсуждать ситуацию без нее.

В 14.00 она спустилась в отдел кадров и составила контракт. Затем пошла в редакцию отдела культуры и пригласила для беседы начальника отдела Себастиана Страндлунда и журналистку Эву Карлссон.

– Насколько я понимаю, отдел культуры считает Эву Карлссон толковым и талантливым репортером.

– Верно, – подтвердил Страндлунд.

– А в последние два года вы в бюджетных заявках просили усилить редакцию как минимум двумя сотрудниками.

– Да.

– Эва, принимая во внимание полученные вами письма, если я возьму вас на постоянную должность, возможно, поползут неприятные слухи. Вы по‑прежнему заинтересованы в ней?

– Естественно.

– В таком случае моим последним решением в «СМП» станет подписание этого трудового договора.

– Последним?

– Долгая история. Я сегодня увольняюсь. Будьте добры, не говорите никому об этом где‑то с час.

– Что…

– Вскоре появится служебная записка.

Эрика Бергер подписала контракт и передала через стол Эве Карлссон.

– Удачи, – сказала она с улыбкой.

*

– Неизвестного пожилого мужчину, участвовавшего в субботнем совещании у Экстрёма, зовут Георг Нюстрём, он комиссар, – сказала Моника Фигуэрола, выкладывая полученные в результате оперативной съемки фотографии на стол перед Торстеном Эдклинтом.

– Комиссар, – пробормотал Эдклинт.

– Стефан вычислил его вчера вечером. Он посещал квартиру на Артиллеригатан и приехал на машине.

– Что нам о нем известно?

– Начинал он в обычной полиции, а в ГПУ/Без работает с восемьдесят третьего года. С девяносто шестого года находится на должности следователя с персональной ответственностью и осуществляет внутренний контроль за уже законченными делами.

– О'кей.

– Начиная с субботы в подъезд заходило шесть человек, представляющих интерес. Помимо Юнаса Сандберга и Георга Нюстрёма в здании находится Фредрик Клинтон. Он сегодня утром ездил на больничном транспорте на диализ.

– Кто остальные трое?

– Некий господин Отто Хальберг. Он работает в ГПУ/ Без с восьмидесятых годов, но вообще‑то прикреплен к Штабу обороны – числится в военно‑морских силах и военной разведке.

– Вот как. Меня это почему‑то не удивляет.

Моника Фигуэрола предъявила еще один снимок.

– Этого парня мы пока не вычислили. Он ходил обедать вместе с Хальбергом. Попробуем установить, кто он такой, когда он вечером пойдет домой.

– О'кей.

– Однако самый интересный человек – вот этот.

Она положила на стол еще одну фотографию.

– Его я знаю, – сказал Эдклинт.

– Его зовут Ваденшё.

– Точно. Он работал в отделе по борьбе с терроризмом лет эдак пятнадцать назад. Офисный генерал. Когда‑то считался в «Фирме» одним из кандидатов на должность большого начальника. Что с ним произошло, я не знаю.

– Он в девяносто первом году уволился. Угадайте, с кем он обедал примерно час назад?

Она представила последнюю фотографию.

– Начальник канцелярии Альберт Шенке и финансовый директор Густав Аттербум. Я хочу, чтобы за этими личностями велось круглосуточное наблюдение. Мне надо точно знать, с кем они встречаются.

– Это невозможно. У меня в распоряжении имеется только четыре человека. И хотя бы кто‑то из них должен работать с документацией.

Эдклинт кивнул и задумчиво прикусил нижнюю губу. Через некоторое время он посмотрел на Монику Фигуэролу.

– Нам требуются еще люди, – сказал он. – Ты не могла бы без особого шума связаться с инспектором уголовной полиции Яном Бублански и спросить, не согласится ли он сегодня после работы со мной поужинать? Скажем, около семи.

Эдклинт потянулся к телефонной трубке и набрал номер, который знал наизусть.

– Привет, Арманский. Это Эдклинт. Памятуя приятный ужин, на который ты меня недавно приглашал, мне хотелось бы сделать тебе ответное предложение… нет, я настаиваю. Скажем, около семи?

*

Лисбет Саландер провела ночь в следственном изоляторе «Крунуберг», в камере площадью примерно четыре на четыре метра. О меблировке нечего было и говорить. Лисбет заснула в течение пяти минут после того, как ее заперли, и, проснувшись в понедельник ранним утром, послушно проделала рекомендованные терапевтом Сальгренской больницы упражнения на растяжки. Потом она позавтракала и молча уселась на койку, уставившись прямо перед собой.

В половине девятого ее повели в помещение для допросов, расположенное в другом конце коридора. Конвоиром оказался пожилой лысый дядя небольшого роста, с круглым лицом и очками в роговой оправе. Он держался с ней корректно и добродушно.

Анника Джаннини приветливо поздоровалась с ней, Ханса Фасте Лисбет проигнорировала. Потом она познакомилась с прокурором Рихардом Экстрёмом и последующие полчаса провела, сидя на стуле и неотрывно глядя в одну точку, чуть повыше головы Экстрёма. За все это время она не произнесла ни слова и не шевельнула ни единым мускулом.

В десять часов Экстрём прервал неудавшийся допрос. Он испытывал раздражение, поскольку не сумел добиться от нее ни малейшего отклика. Глядя на тоненькую, кукольного вида девушку, он впервые засомневался: неужели она действительно могла жестоко избить Магге Лундина и Сонни Ниеминена? Разве суд поверит в эту историю даже при наличии убедительных доказательств?

В двенадцать часов Лисбет принесли нехитрый обед, а последующий час она провела за решением в уме уравнений из области сферической астрономии, вспомнив о книге, которую читала двумя годами раньше.

В 14.30 ее снова отвели в помещение для допросов. На этот раз конвоиром оказалась молодая женщина. В комнате никого не было. Лисбет села на стул и продолжила размышлять над одним особенно сложным уравнением.

Через десять минут дверь открылась.

– Здравствуй, Лисбет, – приветливо поздоровался улыбающийся Петер Телеборьян.

Лисбет Саландер оледенела. Части уравнения, которое она выстраивала перед собой в воздухе, рухнули вниз. Она даже услышала, как цифры и знаки зазвенели, ударяясь об пол.