Пеший камикадзе, или Уцелевший - Захарий Калашников

решил?

— Сам, — мотнул Витька головой, как умный всё понимающий пёс. — Готовился он не как обычно.

— Не как обычно — это как?

— Новые трусы, новые носки. Он, конечно, педант ещё тот, но, чтобы так — раньше за ним не замечал. Он обычно носки с трусами с вечера стирал и утром их же одевал.

— Уверен, тебе виднее… — без сарказма сказал Игорь и стукнул кулаком по дверному косяку, на который опирался.

— В одной комнате живём… Я видел как — то как он это делает, никогда бы не подумал: садиться в ванну, закидывает ногу на культю, зажимает вещь в пальцах ноги, а рукой натирает!

Медведчук покачал головой.

— Уже звонил ему? — спросил он следом.

— С утра? Нет.

— Диктуй номер, — Игорь набрал, молча стоял минуту сосредоточенным и хмурым, затем сунул трубку в карман. — Что за Анжела?

— Проститутка — друг из «Донбасс — Паласа».

— Сейчас это так называется?

— Угу. А как ещё это назвать, когда денег даёшь и не трахаешь? Дружба! А если трахаешь, то…

— Ты сейчас про Егора говоришь? — удивился Игорь.

— Про кого же ещё?

— А почему не трахает?

Песков пожал плечами.

— Они — друзья, — улыбнулся он, — а друзей трахать нельзя!

— Тебе это откуда известно?

— Лично от него слышал. Встречается он с ней? Трахать, говорит, не трахал — уродства своего стесняется. Если вчера Машка не дала, стопудово поехал к ней, к Анжеле. Денег за ночь отвалит, а трахнет или нет — вопрос открытый — будет зависеть от того, насколько больно обидела Маша! Так всегда бывает: бережёшь себя для чистой любви с Машей, а Маша, не ведая того, толкает в руки грязной Анжелы.

— Тебе откуда знать, как бывает? — с недоверием сказал Игорь.

— В сериалах по кабельному видел.

— Подымайся, поехали! — повелительно сказал Медведчук. — Пятнадцать минут тебе на сборы.

— Есть, пятнадцать минут на сборы, — не хотя, откинул Витька простынь к ногам.

По дороге Медведчук молчал. Для Пескова подобное поведение не было характерным, и он заговорил первым.

— Что случилось — то, командир?

— Ничего, — отмахнулся Игорь, думая о подозрениях комбата на счёт Егора.

— Может, зря мы этого — того? Управился сам, пришёл бы… Мало ли чего у него? Всё — таки свидание с женщиной… и тут мы такие явились, не запылились?

— Не в этом дело.

— А в чём? — бросил Витька пытливый взгляд.

— Комбат на его счёт напрягается.

— А, — в привычной манере ответил Песков и умолк.

— Ты погляди, проницательный какой стал?!

— А я не знаю такого слова. Что оно значит? — бросил Витька беглый взгляд на ротного.

— Что ты сметливый и быстро понял суть командирского напряга!

— А я и не понял ничего. Я так сказал, потому что не моё это дело! Мне отец говорил: в чужие дела нос не совать без надобности, особенно если туда не звали. А меня не звали!

— С каких пор ты стал таким осторожным и рассудительным?

— С тех самых…

— С тех самых — после брода? — догадался Игорь.

— С них, — кивнул Песок сосредоточенно наблюдая за дорожной обстановкой.

Медведчук помолчал минуту.

— С тех самых пор меня не оставляет чувство, что твоему безрассудному другу напротив всё это очень понравилось.

— Что это значит? — задал Витька тот же вопрос, что и в начале.

— Слишком хладнокровными и слишком расчётливыми были его шаги. Все шаги, все действия. Складывается ощущение, будто он знал, что случиться и знал, что делать. Ни секунды не мешкал, не сомневался и совсем не боялся умереть…

— Ничего удивительного, — сказал Песков так, словно если и были у него похожие мысли, он давно себе их объяснил. — Судя по тому, что известно, Егору приходилось выживать и не в таких передрягах! А его движения всегда энергосберегающие. Даже самые затратные. Он, как киборг, прежде чем сделать шаг, он в своих электронных мозгах строит математический алгоритм будущих действий, каждого движения наперёд, но только очень быстро, за сотые доли секунды. Оценивает миллион различных способов, все сразу, как компьютер, поэтому всегда сосредоточенный и серьёзный, совсем как Терминатор. Думаю всё, что мы совершаем по привычке, на что совершенно не обращаем внимания и не тратим энергии, ему даётся с усилиями.

— Кое — что уточню: ты точно балакаешь про нашего парня?

— Да, конечно, — «два коротких, один длинный» — про него!

— Что ещё за «два коротких, один длинный»?

— Боксёрская двойка со сдвоенным джебом! Наш парень в прошлом кандидат в мастера по боксу! Говорят, с двух ударов уработал нарколыгу Кощея! Отправил того в такой нокаут, что пока тот в себя вернулся в городе летний дождь прошёл! Ты разве не видел, как он орудовал у подъезда, когда мы сошлись стенка на стенку?

— Можно подумать ты видел?

— Нет, конечно. Кажется, я пал самый первый… Но, мне кое — что рассказали!

— И ты дал ему это прозвище? — сказал, глядя свысока Медведчук.

— Это не я дал, Ильич придумал, когда я ему события того вечера рассказал… Я лишь повторил.

— Чтобы картина того вечера у тебя до конца оформилась, я тебе тоже кое — что расскажу: в тот вечер у подъезда, когда ты был в отключке, я видел, как Бис вынес первых двух нападавших ударом мае — гери по яйцам… — сказал Медведчук, — … очень — таки занимательное было зрелище!

Песков счастливо заулыбался, будто говорили про него.

— Драться на улице честно? — заговорил он словами знакомого боксёра. — Кто такое придумал? Что за тайный орден джентльменов? Нужно оставаться в своём уме? — последние слова в оригинале дословно звучали: «Ты в своём уме?», но сказать подобное командиру роты Витька не осмелился. — Для честного поединка есть спортивный ринг и правила. Для улицы правил нет и быть не может, а значит, драться нужно с применением всех доступных средств и всеми доступными способами. В том числе, не всегда честными. Пойми, здесь, на улице, задача иная — не заработать очки, даже не победить, а выжить!

— Что — то я сомневаюсь, что это твои слова! — сказал Медведчук. — Так мог сказать парень с протезами, которого я, кажется, тоже знаю и который не полностью их контролирует?

«Это ты свои рычаги не полностью контролируешь! — хотел возразить Песков. — Он так натренирован, что ему контролировать ничего не надо! Все работает на инстинктах», — однако сказал совсем другое. — Вообще — то, ещё как контролирует! Может, даже получше нашего. Кто у брода наши жопы спас?

— Красный!

— Что?

— Светофор — красный!

— А… — резко затормозить Песков.

— Смотри лучше на дорогу, умник! — выдал Игорь дельную инструкцию. — Не спорю, что он нас сильно выручил.