Сражения выигранные и проигранные. Новый взгляд на крупные военные кампании Второй мировой войны - Хэнсон Болдуин

«Я также должен сообщить, что сегодня ночью и в первые утренние часы осуществлена первая серия высадки на Европейский континент… Пока участвующие в операции командиры сообщают, что все идет по плану. И какому плану!..»

«По плану…»

Но только не на участке «Омаха». В полдень майор Стэнли Бач, офицер связи 1–й пехотной дивизии, соединенной с 29–й, кратко отмечает: «Высокий прилив. Плавают тела – много мертвых американцев… при высоком уровне воды».

От полудня до 18:30

В Нью – Йорке закрылись магазины, в Великобритании женщины, ожидающие известий от мужей, плачут над фабричными станками. Церкви заполнены; в этот день молятся многие мужчины и женщины, которые раньше не молились.

На участке «Омаха» медленно, дюйм за дюймом, продолжается наступление, оставляющее позади кровавый след.

К 12:30 в роте Ф 16–го пехотного батальона осталось 95 человек из 200, которые штурмовали берег всего несколькими часами раньше. Командир роты Финке – последний действующий офицер из семи – продвигается со своими людьми вглубь на 1 000 ярдов, когда минометный снаряд разбивает ему локоть и разрывает ногу.

Эсминцы и малые корабли огневой поддержки подбираются близко к суше, почти касаясь килем песка, обстреливают немецкие казематы и пушки прямой наводкой. «Большие парни» издалека посылают 12–и 14–дюймовые снаряды на оборонительные укрепления немцев.

«Что теперь? – говорит британский томми. – Ведь они совершенные новички».

На протяжении долгого, насыщенного кровью дня атака усиливается. Одни солдаты погибают на скошенных полях, а другие идут с моря. LCT наскакивает на мину и разваливается на части. Два моряка взлетают в воздух и падают в воду. «Они никогда больше не вернутся».

В 13:20 в дневнике майора Бача появляется запись о прямом попадании в десантное судно LCM, приставшее к берегу: «Везде пламя, люди сгорают заживо». В 15:30 другое несчастье: «Прямое попадание в автоцистерну с двумя с половиной тоннами бензина. Другая цистерна загорается, затем все это взрывается. На площади 100 квадратных ярдов – солдаты, на которых горит одежда. Они катаются по песку, чтобы сбить пламя. Одним это удается, другие погибают».

Но внешние фланги грандиозной атаки теперь прочны; парашютисты и 4–я дивизия удерживают проходы от «Юты» до полуострова Котантен через болота и затопленные участки; над Сен – Мер – Эглис развевается флаг; британцы утвердились на берегу по обе стороны Орна и прорываются вглубь возле Байо. А на «Омахе» в 15:40 майор Бач отмечает: «Пехота продвигается рядом с нами по дороге через гребень… Мы вышли в открытое поле и идем по дороге. Вижу, как один солдат наступил на мину; от его тела ниже пояса не осталось ничего».

Немцы не прекращают сопротивления; в 16:30 майор вносит новую запись: «Кажется, что везде колючая проволока, мины, минометный огонь, пулеметные очереди, стрельба из винтовок и 88–мм пушек. Молился несколько раз – почему люди вынуждены переносить все это?»

К 16:50 майор Бач выходит к городу Сен – Лоран в трех четвертях мили от моря. «Коллевилль наш, и Виервилльсур – Мер. Немецкая артиллерия продолжает обстреливать пляжи продольным огнем; плацдарм «Омаха» слаб и тонок, но плоть и кровь, мужество и отвага разбили Атлантическую стену…»

Далеко отсюда, в Зальцбурге, Гитлер узнает о высадке непосредственно перед приемом в честь нового венгерского премьер – министра. У Гитлера на приеме «светящееся лицо». «Наконец, началось», – говорит он, уверенный в том, что береговые плацдармы будут уничтожены в ходе контратаки.

Но союзники останутся в Нормандии, а нацистский рейх, который должен был просуществовать тысячу лет, оказался перед лицом катастрофы.

Когда на западе солнце садится в сторону окутанного дымом Ла – Манша, по прошествии этого долгого – долгого дня атаки усиливаются. Мосту от Англии из кораблей и самолетов нет конца. К дню «Д» плюс 26, когда пройдет менее месяца после 6 июня, на французской земле будет уже 6 929 000 солдат, 177 000 военных машин, 586 000 тонн военных грузов. Контратаке немцев суждено захлебнуться и быть разбитой корабельным огнем, воздушными атаками и стойким сопротивлением на суше. Это – начало конца.

Ближе к вечеру в этот день в Нью – Йорке на Мэдисон – Сквер у Вечного огня 50 000 человек склонились в молитве, а священники и раввин просят «божьей милости для союзников – завоевателей».

А с английского трона в тот июньский вечер король Георг VI медленным срывающимся голосом призывает империю к молитве. «Господь, – цитирует он стих 11 из псалма 29, – даст силу своему народу, Господь благословит свой народ миром».

итоги

День «Д» в Нормандии, названный Уинстоном Черчиллем «самой тяжелой и сложной военной операцией из когда – либо осуществленных» был полной неожиданностью для Германии.

Для Третьего рейха он был началом конца; после осуществления высадки у Берлина не было стратегического выбора, как это хорошо понимали многие немецкие генералы, кроме как довести войну до конца как можно скорее на лучших условиях. Но Адольф Гитлер все же оставался непреклонным диктатором судьбы Германии.

С точки зрения союзников, высадка была самым быстрым, хотя и самым тяжелым и кровавым способом проникнуть в сердце Германии [14]. Нормандия означала конец «эксцентричных» операций на окраинах находящейся в руках Германии Европы, которым так благоволил Уинстон Черчилль. Она со временем положила конец его мечте о трансатлантической операции через Люблянский коридор на Австрийскую равнину. Стратегические концепции Черчилля, так часто критиковавшиеся в Америке и Англии, тем не менее были хорошей смесью реальности и воображения, политических и военных факторов. Он не хотел кровавой бани для английской молодежи, какая была во время Первой мировой войны, когда целое поколение отправилось во Францию «жевать колючую проволоку во Фландрии». Он предвидел опасность русского коммунистического империализма в Восточной Европе и надеялся опередить его, первым завоевав области Дуная. Он хотел изнурить Германию рядом операций на ее менее укрепленных флангах, нанося при этом удары с воздуха по ее центру.

Эта стратегия в случае ее реализации могла бы отсрочить высадку в Нормандии и, вероятно, продлила бы войну, хотя общие людские потери Соединенных Штатов и Великобритании при этом были бы меньше. Однако очень сомнительно, что она могла бы отсрочить советское завоевание Восточной Германии, хотя, почти наверняка, ограничила бы послевоенную сферу влияния Советского Союза в Центральной Европе и на Балканах.

Вторжение в Южную Францию американских и французских солдат, носившее кодовое название «Энвил» («наковальня»), первоначально планировалось одновременно с атакой в Нормандии. Эта концепция наковальни и молота первоначально была разумной (хотя, как показали события, не обязательной), особенно когда эксперты тыловой поддержки подсчитали, что Марсель и порты Южной Франции понадобятся для поддержки наших армий. Но когда недостаток десантных средств вынудил отложить операцию «Энвил» (которая позже была переименована в операцию «Дракон») до 15 августа (после прорыва в Нормандии), даже само название операции не имело смысла, как с горечью отметил в своих мемуарах фельдмаршал Александр граф Тунисский, командовавший в то время войсками в Италии [15]. Это было «неразумное распыление силы».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});