Доминион - Кристофер Джон Сэнсом

хорошая новость, старина, – заметил Джефф.

– Если бы они ее вытащили, то наверняка дали бы знать.

Жена полковника принесла на подносе тарелки овощного супа, хлеб и масло. Джефф поднялся и помог ей накрыть на стол.

– Сегодня, боюсь, без разносолов, – сказала женщина. – Когда мы узнали о вашем приезде, то отправили домработницу в отпуск на несколько дней.

Вернулся полковник и сел во главе стола.

– Спасибо, милая, – поблагодарил он Элси. – Тебе лучше вернуться к рации. – Его взгляд обратился на Дэвида. – Насчет вашей жены пока ничего, Фицджеральд, – мягко сообщил он. – Но Лондон, возможно, просто не успевает. С этими еврейскими событиями дел по горло. Если будет что-нибудь новое, Элси придет и доложит.

– Спасибо, – отозвался Дэвид.

– Мне сказали, что тот парень наверху – очень важная птица, – проговорил Брок.

– Не исключено, сэр, – ответил Джефф.

Старик вскинул руку:

– Не нужно подробностей. Но как понимаю, за этим делом следит сам Черчилль.

Он посмотрел на Наталию – с легким беспокойством, как показалось Дэвиду. Повисла долгая пауза, гости хлебали густой, безвкусный суп. Дэвид вдруг ощутил страшную усталость. «Всего двое суток назад я сидел у себя в кабинете и работал, – подумал он. – Как хрупка наша жизнь! За один день все может перевернуться с ног на голову».

– У вас много индийских сувениров, сэр, – сказал Джефф, чтобы прервать молчание.

– Тридцать лет прослужил в тех краях. У меня там сейчас сын, помоги ему Господи. В прошлом году бунтовщики в Дели сломали ему чертову руку, бросив кирпич.

– Я работал в Министерстве по делам колоний. Некоторое время был в Кении.

Полковник улыбнулся:

– То-то мне показалось, что вы не так давно из империи. Загар еще не совсем сошел. – Он хмыкнул. – В Африке поспокойнее. Черные знают свое место. А вот в Индии один Бог знает, чем все кончится. – Джефф поджал губы, но не ответил. Полковник продолжил: – Левые в Сопротивлении говорят, что нам нужно отпустить колонии, и даже Черчилль, похоже, склоняется к этой мысли. Наверное, надо и мне смириться с ней, хотя я вступил в Сопротивление не ради этого.

– А ради чего, сэр? – поинтересовался Дэвид.

Полковник Брок сел ровно:

– В сороковом году мы трусливо капитулировали. Я всегда знал: кончится тем, что нацистские ублюдки станут понукать нами. Прав был Уинстон – надо было позволить им вторгнуться и дать бой. – Старик обвел гостей суровым взглядом. – Знаю, я древний пережиток империи, мои взгляды уже не популярны в Сопротивлении. Вот только это тяжело – видеть, как труд всей твоей жизни идет прахом. Бог весть какой бардак устроят индусы со своей независимостью, если получат ее. – Полковник оборвал себя. – Давайте выпьем чего покрепче.

Он подошел к подносу со спиртным, стоявшим рядом со статуэткой Шивы, налил виски мужчинам и шерри – Наталии. Пока он передавал по кругу стаканы, дверь открылась, и Дэвид вскинул голову, в надежде, что явилась жена полковника с новостями о Саре, но это пришел Бен с подносом. Он поставил его на стол.

– Ваша жена сказала принэйсти это вниз, кохда закончу, – сказал он полковнику с преувеличенным выговором уроженца Глазго.

– Ваш парень спит?

– Фрэнк? Аха, как яхненок. Суп недурен, приятель, – с улыбкой сообщил Бен Броку. – Блаходарность вашей супрухе.

– Спасибо, – чопорно ответил полковник, когда Бен повернулся, чтобы уйти. Потом посмотрел на закрывшуюся за ним дверь и буркнул: – Он коммунист, этот малый. Стоит выше меня в движении и любит напоминать об этом.

– Он отлично проявил себя сегодня, – тихо сказала Наталия.

– О, я не ставлю под сомнение его храбрость. Просто опасаюсь, как бы он и ему подобные в один прекрасный день не поставили меня к стенке. – Брок безрадостно хохотнул, сделал изрядный глоток виски и встал. – Пойду-ка прогуляю пса, а то он никому не даст покоя ночью.

Дэвид крепко спал, когда Бен растормошил его в четыре часа. Несколько секунд ему казалось, что он в постели, у себя дома, и это Сара будит его, но потом вспомнил все. В груди сделалось так же холодно, как в темной, тесной комнате, где он находился.

– Готовы заступить на дежурство? – прошептал Бен.

Дэвид кивнул и поднялся. Джефф спал, размеренно дыша.

– Новости есть? – спросил Дэвид. – Насчет Сары?

Бен покачал головой:

– Простите, приятель. Пока ничего.

Дэвид быстро оделся, потом прошел за Беном через коридор в комнату Фрэнка. Тот лежал, свернувшись калачиком, положив одну ладонь на другую рядом с головой, совсем как молящийся ребенок.

– Даже не пискнул ни разу, – прошептал Бен. – Вот, полковник оставил для вас кардиган, тут холодно. Не так уж плох этот старый мошенник, мне кажется, – добавил он ворчливо. – Для своей породы.

Дэвид только кивнул в ответ – не хотел будить Фрэнка. Пусть подольше поспит, подумал он, и проснется уже засветло. Он смотрел на Фрэнка, погруженного в глубокий сон, и думал о том, через какой ад, должно быть, пришлось пройти ему, о его попытке самоубийства. Мелькнула мысль: не пытался ли он унести с собой свою тайну? Дэвид пожалел, что так редко писал другу в последние годы. Еще в Оксфорде он опасался, что из-за безнадежной, отчаянной ранимости Фрэнка с ним может приключиться беда.

Дэвид посмотрел на оранжево-синие обложки «Мэгнит» в углу и вспомнил, как зачитывался этим журналом в бытность мальчишкой. Сынишка полковника Брока лежал тут на кровати, читал те же самые истории из жизни частной школы. Теперь он в Индии, притом на стороне врага, если смотреть с точки зрения Сопротивления. Мать иногда предостерегала Дэвида от увлечения комиксами, говорила, что они – сущая чепуха, примитивщина. Дэвид вдруг осознал, каким везунчиком он был: единственный сын любящих родителей, лучший ученик в классе, успешный в спорте, как герои историй про школу Грейфрайерс[16]. И тем не менее ему никогда не нравились всяческие планки. Он хотел быть не особым, а самым обычным. Но так ли уж многого хотели от него люди? Дэвид смотрел на изможденное, несчастное лицо Фрэнка, и в нем крепла уверенность: Фрэнку известно то, что способно сыграть на руку немцам, и их долг – не дать им заполучить это знание, любой ценой.

Он намеревался бодрствовать, ему не раз случалось быть часовым во время норвежской кампании, но кресло оказалось удобным, и он, видимо, задремал, – когда его снова растормошили, было совсем светло. Он подслеповато заморгал, потом разглядел Наталию. Та смотрела на него сверху вниз, со слегка ироничной улыбкой. Белый свитер с горлом, какие носят моряки, очень шел ей.

– Господи! – вымолвил Дэвид. – Я уснул… – Он резко повернулся. – Фрэнк…

– Все в порядке.

Фрэнк