Сквозь наши жизни - Дархан Исатаев

точно, мне это не нравится. Как же наверно я глупо выглядел, пытаясь убедить себя и Алису в этом.

С моего счета были сняты деньги и нас отпустили домой. Мы с Ассоль ехали в такси, на заднем сиденье и не проронили ни слова, даже не смотря друг на друга. Мы уставились в окно и наблюдали, как солнце начинало озарять каменные небоскребы. Жизнь покинула меня или я сам не хотел жить?! Но сейчас я чувствую жизнь в своем сердце. Во мне рождалась надежда. Надежда в настоящее. Но я все по-прежнему верил, что моим настоящим вновь станет Алиса.

В центре нашего города протекает река, которая впадает в озеро за городом. Ассоль осталась дома, а я поехал дальше, в центр города, поближе к этой реке. Река была широкой и разделяла город пополам. Я сел на лавочку, что была неподалеку, и любовался рассветом. Солнце медленно поднималось, озаряя город и рассеивая утренний туман. Площадь была усеяна уличными фонарями, в виде больших подсвечников на четыре свечи, которые передавали свои полномочия по освещению города, восходящему солнцу. Мир просыпался, чайки начинали кружить, вода успокаивающе журчать. Тонкая грань между жизнью и смертью, умиротворение в мире, который проснулся, но еще без людей. Я вспомнил слова на могильном камне Алисы.

А за окном у нас огромный космос

И люди в нем прекрасные миры.

Средь тишины, в ночи услышишь голос:

«Ты не один, под светом утренней звезды».

Утреннее солнце и безлюдный мир все меняют. Тоска становится покоем, боль превращается в надежду, а одиночество в свободу. Если ты одинок, нужно лишь дождаться утра, рассвета и поймешь, что ты не один, с тобой целый мир. Сейчас я начал понимать эти строки, утром мы не можем быть одиноки, в тот момент, когда солнце только начинает восходить, и на небе остается еще сверкающая звезда, в момент, когда жизнь просыпается, но смерть еще не отступила, в душе нашей зарождается вера. Гармония и баланс между жизнью и смертью, покоем и пробуждением делают жизнь стоящей. Душа моя проснулась, заполнилась огромной энергией, и мне хотелось творить и прочувствовать жизнь каждой клеткой своего тела. Я снял с себя одежду: синие джинсы, белые кеды и футболку с изображением яркого солнца Саванны. Я был лишь в нижнем белье и, закрыв глаза, прыгнул в реку. Вода была приятной и своим холодом освежала меня. Я оказался в объятиях жизни. Река бурлила и неслась на меня своими волнами, я их мастерски разрезал и наша игра продолжалась. Одна из таких игривых волн застала меня врасплох и закружила в приятном танце. Но танец оказался недолгим, и я почувствовал удар по голове. Не знаю, обо что я ударился, но боль была мгновенной, а дальше наступила тишина. Все вокруг потемнело, и я отключился. Тишина и темнота дарят спокойствие. Я погрузился в нее и стал ее частью. Моей боли больше не существовало.

Открыл глаза я лишь спустя целую вечность. Моя темнота оборвалась, и я был выброшен в мир, полный противоречий. Я оказался в белой комнате, с высокими потолками. Рядом пищали какие-то приборы, с меня торчали какие-то трубки. Ассоль сидела рядом, и я видел, как слезы скатывались по ее щекам. Мне так сильно захотелось успокоить ее, вытереть ее слезы, но я не смог ни пошевелиться, ни даже сказать слова. Это было мучительно больно, но где-то в глубине души приятное чувство согревало меня. Она переживает за меня. Даже без своей славы и футбола я все еще вызывал в людях искренние чувства. Думать было тяжело, голова раскалывалась, а потому я начал снова уходить в темноту. Она поглотила меня.

Когда я открыл глаза, я лежал дома, на своей кровати. Ассоль сидела напротив на белом, кожаном кресле. Я посмотрел на нее, она спала. Мне было приятно оказаться вновь у себя дома, и я улыбнулся. Кажется, Ассоль почувствовала мою улыбку и открыла свои глаза, которые успокаивали своей глубиной, как бескрайний океан. – Как ты? – спросила она, улыбнувшись. – Да, вроде порядок, – пытаясь усесться, произнес я, – Кажется, даже от алкоголя так не болит голова. – Ты ударился об камень, рыбаки вытащили тебя. Прошу тебя не делай больше так, не пытайся покинуть этот мир, – с грустью выходили слова из уст Ассоль. Постараюсь так больше не делать. Но разве целесообразно стараться не пытаться жить, пропускать жизнь через каждую частичку тела?! Вовсе не целесообразно, но так безопаснее. Получается, жить опасно, а вернее рождаться. И люди в мире этом свыклись с этой мыслью. Они не осознают, но уже давно стали премудрыми пескарями. Рыбой, которая так сильно боялась смерти, что так и не узнала, что значит жизнь. Оказалось все гораздо проще, хоть и сложно. Бояться смерти не нужно, ее надо осознавать и сделать жизнь такой, чтобы душу нашу не держали несбывшиеся мечты и упущенные возможности. Этот мир гармоничен, и забрав что-то, он обязательно что-то дает. Невидимой нитью переплетен этот мир, по которым мы ищем свой путь. И мне больше не хочется верить в антонимы. Смерть и жизнь, любовь и одиночество, горе и радость. Это не противоположности, это часть целого, и ценность одного без другого невозможна. Жизнь – это, как магазин, мы меняем деньги на товар. И в мире так же, но вместо денег и товаров наши действия и последствия. Обретая любовь, мы уже не свободны так же, как нам хотелось бы. Мы становимся частью одного и становимся зависимы. Но с любовью мы становимся свободными от обстоятельств. Они больше не могут управлять нами. Мы не потеряли свободу, мы лишь обменяли ее. После такого обмена ни погода, ни прохожие, ни политика не способны испортить наше настроение. Мы свободны и наше настроение принадлежит нам, пусть сами мы уже не принадлежим целиком и полностью себе.

Ближе к обеду мне стало легче, и летнее солнце вновь вернуло тягу к жизни. Я решил прогуляться, но на этот раз без водных процедур. Ассоль не хотела отпускать меня, ссылаясь, что я еще не оправился, но я был непреклонен в своем решении и отправился в парк. Ассоль пошла со мной. Погода успела измениться. Солнце спряталось за серыми облаками, и все небо было устлано серой массой. Моросил мелкий дождь и холодный ветер прогуливался по городу. Мы с Ассоль сели в автомобиль и отправились в свою поездку. Я сидел на пассажирском сиденье и наблюдал, как город изменился с моего последнего «дня памятства». Это тот