Сквозь наши жизни - Дархан Исатаев

чему прикасается. Она заполнена жизнью, но полна и смерти. Она согревает, но морозит страшнее лютого, антарктического мороза. Любовь все и ничего. И я верю, что душа твоя осталась со мной. Любовь твоя все еще со мной и холод, что в моей душе это тоже любовь. В разных проявлениях, но всегда искренняя.

Наступила моя вечная зима

Я видел, как цветет сирень. Закрывая глаза, я наблюдал за миром и он менял свой облик. Каменные джунгли, улицы, пропитанные угарным газом машин, крики и вопли превращались в приятную картину. Яркое дерево сирени благоухало, и аромат ее доносился не до рецепторов в носу, а гораздо глубже, в самую душу. Но, не смотря на этот райский аромат, даже сотни тысяч сиреней не способны вернуть ее. Так и проходит наша жизнь, меняя взгляды, и цветок счастья превращается в венок смерти. Когда-то я любил эти цветы, но сейчас они ненавистны мне. Сильнее я ненавидел лишь ночь. Ночью просыпается душа и забившись в угол, начинает лить слезы. Сейчас можно, сейчас никто не услышит. Темнота способна скрыть нас, скрыть лица и чувства, и потому маски в ней нам не нужны.

Я сидел на краю кровати, смотрел на обои и слезы скатывались по моим щекам. Я лил слезы молча, обняв ее дневник. Всю теплоту души я дарил тебе, Алиса, но сейчас я сам остался замерзать. Наступила моя вечная зима. Сзади подошла Ассоль, и укрыв меня пледом, положила свои руки на мои плечи. Они были теплые, я почувствовал их тяжесть, но в душе стало так легко. Что-то родное почувствовал в этот миг я. Знаете, как пахнет счастье? Оно пахнет, как запах дождя на мокром асфальте, как детский смех, что встречает у порога, как тепло тела, что согревает пустой ночью. В этот недолгий миг, я стал чуточку ближе к жизни. И на мгновенье мне показалось, что в груди моей что-то сжалось. Сердце ли это?

Я вытер слезы и потянулся за бутылкой, но Ассоль остановила мою руку: «Не здесь. Может, пройдемся в бар?»

На дворе стояла поздняя ночь, но город продолжал жить, жить так, словно он только проснулся от утренней спячки. Мы с Ассоль шли по улице, освещенной желтыми фонарями и яркими, красочными вывесками. Сегодня я решил пройтись пешком вместе с Ассоль, чтобы почувствовать себя частью живого, частью настоящего. Мы проходили закрытые, но освещенные магазины, мерцающие аптеки, все еще работающие секс-шопы и вот, наконец, перед нами, через дорогу появилась вывеска с яркими, зеленными буквами «БАР». Хитрый маркетинговый ход. Зеленый – цвет жизни и люди в поисках ее приходят сюда. Так и я, ничего не замечая, шел вперед, как будто в баре действительно раздавали порцию жизни. Я собирался переходить дорогу, как Ассоль схватила меня за руку. Я замер и в этот миг услышал, как бьется ее сердце. Биение отразилось в моей душе. Мелодично, отстукивая умиротворяющий ритм. В этот миг мне показалось, что жизнь продолжает идти и нужно двигаться дальше. Ассоль смотрела мне в глаза с испугом и маленькие слезинки скатывались по ее щекам. По дороге, в эти же мгновенья, на очень высокой скорости пронесся черный внедорожник. Он мог стать моим палачом, но Ассоль успела остановить меня.

– Не смей умирать, – дрожащим голосом произнесла Ассоль.

– Мы пришли, давай напьемся, – пытался отвлечь ее я.

Бар был заполнен людьми. Мы пробились сквозь толпу шумных людей к барной стойке и, подойдя, я сразу выпалил: «Два виски». Мы пили виски, молчали, глядя друг другу в глаза, иногда нарушая нашу тишину разговорами о жизни. Это очень похоже на идеальные выходные. На фоне играла музыка, которую наши уши не слышали, слишком далеко от реальности находились наши души. Мы допивали четвертый бокал виски, находясь в совершенно другом мире, где были лишь наши души с Ассоль и никого кроме, и лишь музыка из колонок смогла вернуть нас в бар. Это играла группа «The Lumineers» с их песней «Ho Hey».

Ассоль быстро опьянела от выпитой дозы и что удивительно, даже я от такого, по моим меркам, небольшого количества алкоголя начал пьянеть и был расслаблен. Ассоль, взяв меня за руку, потянула к центру бара, в заполненный людьми танцпол. Отрываясь от барной стойки, я успел выхватить одной рукой недопитую бутылку виски. Мой взор пал на мою загадочную спутницу, которая появилась из ниоткуда и сейчас так изящно кружилась в танце. Я двигал тазом, пил виски с горла и пытался попасть в такт музыки. На припеве музыка помогла найти мне настоящего себя и в дуэте с Ассоль мы начали подпевать.

I belong with you,

You belong with me,

You’re my sweetheart

I belong with you,

You belong with me,

You’re my sweet’

Мне кажется именно в этот момент, эта песня стала моим отражением и моей любимой. Вокруг нас, в воздухе, кружило счастье, все было пропитано жизнью и нескончаемым драйвом. Время остановилось, и мы просто наслаждались моментом. Я снова оказался в настоящем. Когда Ассоль кружилась в танце вокруг меня, она в пылу страсти, не заметив, столкнулась с высоким, мощным парнем – точно стена. Началась потасовка, он хотел было ударить Ассоль, но я со всего разбегу снес его на стоявший рядом столик. Мы начали драться и обменялись парочкой хороших ударов до того, как блюстители порядка не забрали нас всех в участок.

Я больше года пил алкоголь и пил гораздо больше, чем в этот раз, но никогда не попадал в полицию. Стоило лишь раз выйти с Ассоль, как вот он я, сижу за решеткой. Но признаться, мне это понравилось, это было здорово.

– Прости меня, – сидя рядом, прошептала Ассоль, – Тебе больно?

– Больно, – смеясь, ответил я, – это боль, я вновь чувствую ее.

Жизнь появилась на моем теле в виде синяков. Эта боль была так приятна мне, так согревала меня. Мы с Ассоль посмотрели друг другу в глаза, и громкий смех охватил всю комнату.

Я часто слышал, что смех продлевает жизнь, и я был согласен с этим, хоть и не было доказательств этого. Но то, что поцелуй сокращает смех, это я понял в эту ночь. Ассоль поцеловала меня, и я почувствовал вкус ее губ. Это продолжалось миг. Один бесконечный миг. Я оттолкнул ее. Почему я сделал так? Я испугался, испугался того, что мне понравился этот поцелуй. Бред. Мне не могло это нравиться, лишь губы Алисы. С Ассоль нет,