Офицеры. Книга третья. За гранью - Роман Булгар

– Много, Рина, много, – загадочно улыбаясь, пряча под маской все свои потаенные мысли, обронил он.

– Много? – женщина оживилась.

Так она и полагала, судя по его искушенности в некоторых деликатных и интимных вопросах.

– А сколько, если не секрет? Какая я по счету?

– Ты? – в его глазах сверкнули веселые огоньки. – Ты у меня по счету… раз, – он принялся загибать пальцы, – два… вторая.

– Вторая? – женские глазки озадаченно хлопнули.

Марина ждала, что у него не хватит всех пальцев на руках, а тут… Нет, он, по обыкновению, слегка подтрунивает над ней.

– А где же все остальные?

– Ты, Рина, ты и есть все мои остальные женщины, кроме одной, первой, – он дотронулся пальчиком до пуговки ее носа и нажал на него, как на кнопку электрического звонка.

– Подожди-ка, – Марина посмотрела на него недоверчивым взглядом. – Ты хочешь сказать, что она?

Кое-что женщине припомнилось. Дина ей рассказывала. Но она отнеслась к тем словам с некоторым скептическим недоверием.

– Да, она была у меня первой, – он грустно усмехнулся. – И я думал, что она будет единственной в моей жизни. Не вышло…

Судьба-разлучница распорядилась по-иному, вдрызг разбила всю его жизнь, безжалостно развеяла по ветру все его «розовые» мечты и крест-накрест перечеркнула все благие намерения…

– Откуда же все твои познания в…

– Ты хотела сказать в… – он показал на постель.

– Да, – она смутилась и покраснела.

Посмотрев на нее, Рэм снисходительно усмехнулся. Неужто для того, чтобы уметь любить, следует зайцем перепрыгивать из одной постели в другую, доведя счет своих побед до сотен…

– У меня, Рина, в свое время была прекрасная учительница, искусно разбиравшаяся во всех тонкостях.

– Так, значит, ты у нее был не первым? Она не была…

Женские брови задумчиво сошлись у переносицы. Выходит, что Дина поведала ей чистую правду.

– Получается, что так, – согласился он.

– И как же ты к этому относился? – Рина затаила дыхание.

– Я? – Рэм неопределенно пожал плечами и пренебрежительно усмехнулся. – Никак. Меня данный вопрос просто не волновал. Для меня данного вопроса не существовало, и все. Для меня ее жизнь началась со встречи со мной. Ее прошлое меня не интересовало.

Марина моргнула. Как можно? Нет, этого она постичь не могла.

– Тебя трудно понять, но, может, ты и прав, – женщина забавно подвигала носиком. – И ты мог бы, случись чё, простить ей измену?

Глядя ей в глаза, Рэм качнул головой:

– Это, Рина, вопрос гипотетический. Как можно предположить то, чего никогда не может быть? Честно сказать, я ей полностью доверял. Подобной мысли у меня никогда не возникало.

– А сейчас?

– А что толку говорить сейчас? У меня своя жизнь, как видишь, рядом с тобой. А у нее? Я не знаю, я сейчас… ничего не знаю…

По его немного растерянному взгляду она, наконец, поняла, что своими расспросами ненароком влезла чуть дальше, чем следовало бы. Нельзя все время дуть на угасающие угли…

В огромной печи ровно гудело пламя. Невысокий, худощавый мужчина в черной спецовке сквозь круглые отверстия смотрел на угли, жарко пылающие розовым цветом.

По проложенным по полу рельсам катилась тележка. Толкал ее перепачканный в угольной пыли узкоглазый боец. Опрокинув тачку и выгрузив ровные поблескивающие брикеты с антрацитом, воин достал смятую пачку сигарет без фильтра, прикурил.

– Праздника сегодня, Николай… – показались два белых ряда зубов и задвигались. – Казаха тоже человека. Стола ждет, работа кончай, бешбармак кушай…

Тот, кого назвали Николаем, трудился старшим кочегаром, по сути, он исполнял обязанности начальника, поскольку прапорщик у печи появлялся изредка. Штатный начальник котельной больше занимался вопросами, лишь отдаленно связанными с подачей тепла и горячей воды. Степка Ковальчук под чутким руководством зама по тылу сбывал немцам сэкономленный уголь. Еще два года назад он служил тут простым кочегаром. Случайно выяснилось, что они с Загоруйко из одного села. Подполковник уговорил земляка, чтобы тот остался на сверхсрочную службу. Степка, имея за плечами строительный техникум, получил погоны прапорщика.

– Еще две ходки сделаешь, и амба, – распорядился Николай.

В его прямые обязанности входило то, чтобы ни в коем случае не произошло перерасхода угля. А в праздник температуру котлов рекомендовалось чуть уменьшить. Народ гуляет, ему и так жарко…

Широкая туша заслонила собой весь узкий проход, откуда в кочегарку полоской проникал дневной свет. По кованым железным ступенькам грузно топали расшитые в икрах хромовые сапоги 47-го размера. Под каблуками, подбитыми металлическими подковами, жалобно захрустела угольная крошка.

– С праздником, Николай! – зарокотал густой голос.

– Я не женщина, товарищ подполковник, – усмехнулся старший над кочегаркой. – Не с чем меня поздравлять…

Нехитрый юмор начальство оценило, широко заулыбалось:

– Сейчас и женщины придут, какой же праздник без них…

Приблизившись к печи, зам по тылу протянул к ней могучие кулачища, разжал их, растопырив пятерней толстые и коротковатые пальцы с зазубренными, в заусеницах неаккуратными ногтями.

– Тепло тут у тебя. Сауна готова? – хитровато прищурился он. – Народ ждет…

Щебечущий женскими голосами народ в количестве трех особ мелкими шашками просочился по проходу в направлении оббитой деревом двери. Дорогу к ней посетительницы знали хорошо, не в первый раз навещали котельную, проторили народную тропку.

– Войтех еще не пришел? – спросил подполковник, косясь в сторону зазывно мелькающих в меру оголенных женских ножек.

– В каморке у меня сидит, вас дожидается…

Когда трое мужчин зашли в парилку, к их приходу все было готово. Две дебелые банщицы держали в руках венички и мочалки, тоненькая подручная наполняла водой жестяные тазы.

– Gut! – довольно крякнул подполковник. – Порядок в танковых войсках. Банная рота, строиться!

Привычные к причудам начальства женщины собрались в одну кучку, подровнялись в линию, поправили переднички, накинутые на голые тела, вытянули вперед подбородки, выпятили торчащие из-под материи вызывающе белеющие разнокалиберные груди.

– Манька! – представил Загоруйко первую женщину.

Правофланговой банщице давали под сорок. Может, ей было и меньше, но жирные телеса молодости не добавляли. Пудовая грудь тяжело свисала, чуть ли не до самого пупка, скромно зарывшегося в многочисленных складках огромного живота. Обнаженные ноги выглядели, как мощные железобетонные опоры железнодорожного моста. Ручища она имела, как у молотобойца. После того, как баба обрабатывала клиентов мочалкой, тем казалось, что они попали в рай. Работала женщина в солдатской столовой старшим поваром.

– Верочка! – ткнул пальцем в торчащую грудь подполковник.

Начальствующий взгляд просветлел. Кладовщица слыла его гордостью. Она брала своей мощной статью, данной ей от природы. Широкая в кости, лишнего жира Верочка не имела. Тугая была, как спелый абрикос, вот-вот соком брызнет. Многие мужики тащились от нее, сатанели, распробовав на вкус, входили в неописуемый раж.

– Любка… – снисходительно хмыкнул начальник.

Крайняя девушка, на его взгляд, казалась тоща и худа. Но, как он понимал, на каждый овощ всегда находился свой покупатель. А потому держал он в своей обойме и мелкокалиберный снаряд, что числился в штате продовольственной службы полка.

– К помывке… приступить!

Не первый раз принимавший участие в подобном мероприятии, Николай отдал себя в худенькие Любкины руки. Он хорошо знал, что Верка достанется гостю, а зам по тылу после того, как зальет себе глотку коньяком, уединится с Манькой. Имел их начальник болезненную слабость к ее трясущимся холодцом телесам. Жирный боров нездорово тяготел к необъятным прелестям самки бегемота.

После первой рюмки Загоруйко остался наедине с Войтехом. Бабье со смехом ринулось в парилку смывать с себя праведный пот и порезвиться, плескаясь в огромном чане-бассейне.

– Ну, как насчет моего вопроса?

– Обещали через неделю принести, – ответил гость. – Цену себе набивают. Или опасаются. Боятся подставы…

Хоть и был Войтех по национальности поляком, разъяснялся он на русском языке довольно сносно, запросто походил издалека на западного украинца.

– Трудные времена настали, никому нельзя довериться…

Жалуясь и сетуя на стесненные обстоятельства, гость сквозь приспущенные ресницы зорко следил за реакцией подполковника. На самом деле, он уже раздобыл то, о чем просил его Загоруйко. Накануне ему принесли два новеньких вороненых «ствола». ПМ – 9-мм пистолеты Макарова попахивали заводской смазкой. АК-74-й давно уже лежал у него в тайнике, терпеливо ждал своего часа…