Офицеры. Книга третья. За гранью - Роман Булгар

А Валишев в Потсдаме в последнее время давно не появлялся, целыми днями безвылазно пропадал в парке. Боевую технику в артполку избавляли от полигонной грязи. Гусеницы снимали с катков и тонким слоем покрывали смолой, гудронировали, чтобы те густо не ржавели, пока машины стоят на длительном приколе.

Куда ни посмотри, всюду работы непочатый край. Отдраивая вооружение, одновременно они готовились к очередной проверке. Облезшую местами за зиму технику подкрашивали, подмазывали.

«Двадцатку» Рэма заново покрыли снаружи зеленой защитной расцветкой, а внутри все окрасили в ослепительно белый колер. Там, где полагается, навели строгие красные линии и подправили надписи. В непрестанных заботах время летело…

В половину одиннадцатого Славка вышла из дому, накинув на себя приталенный кожаным ремешком темно-вишневый плащ модного, но ближе к строгому стилю покроя. Лакированные туфли на высоких каблучках смотрелись очень изящно и подчеркивали стройность ее фигуры. В руках девушка держала дамскую сумочку из высококачественной искусственной крокодиловой кожи.

– Bitte… – Славка на приличном немецком языке назвала адрес одного из научно-исследовательских институтов. – Поехали…

Неспешно прогуливаясь возле входа, девушка внимательно посматривала по сторонам, на всякий случай запоминала, кто и как проходит мимо сухонького старичка вахтера, проверявшего, но не у всех пропуска и документы.

Без трех минут одиннадцать Славка вошла и показала дедку свой разовый пропуск, выписанный на имя Аннет Миллер.

– Ausweiß, ihre Papier! – заученно потребовал страж.

Одарив бдительного вахтера очаровывающей улыбкой, Славка выудила из сумочки паспорт гражданки ГДР Аннет Миллер.

– Bitte! – вахтер даже не удосужился сличить фотографию и пригласил посетительницу пройти через «вертушку».

На процедуру проверки ушли полторы минуты. Пока Славка поднялась на скоростном лифте на девятый этаж, секундная стрелка успела пробежать чуть больше круга. На десять шагов до кабинета №917 оставались двенадцать секунд. В одиннадцать часов девушка постучала в дверь, слыша, как внутри пикает радио.

– О, Аннет! Вы, как всегда, точны! По вам можно сверять часы, – профессор Вольф поднялся ей навстречу, на его лице появилась деланно восхищенная улыбка.

Галантный мужчина помог Славке снять плащ, и она осталась в строгом сером костюме.

– Вы очаровательны! – немец взволнованно протер платком вспотевшую залысину. – О, Аннет!

Цепкий взгляд профессора сумел заглянуть за отвороты жакета, наткнулся на ослепительно белоснежную чашечку бюстгальтера, почти не скрывающего нежно-молочную плоть.

Когда Славка села на предложенное ей кресло, короткая юбка натянулась, и мужчина увидел светлую полоску, не скрываемую тончайшими чулками. Профессор втянул в себя обильно потекшую слюну, торопливо поправил узел галстука, будто ворот рубашки ему нещадно жал…

В мотострелковом полку тоже готовились к проверке. Почти весь личный состав пропадал в парке. Офицеры дневали там и чуть ли не ночевали, уходили домой с опускающейся темнотой.

– Машку мою верни! – Петька с силой потянул на себя плечо Дегтярева. – По-хорошему тебя прошу!

Прошло три дня, как его жена ушла и не вернулась. Нигде, кроме как на своем рабочем месте в офицерской столовой, она не показывалась, старательно пряталась от Иванюка.

– У меня ее нет… – капитан пожал плечами. – Хочешь, пойди, сам посмотри, если не веришь…

Набычившись, старший лейтенант взирал на Дегтярева, как на самого злейшего врага, и видел в его глазах одни издевательские огоньки, понимал, что капитан все знает, но правду ему не скажет.

А истина состояла в том, что Маша возвращаться к мужу не желала и идти жить к Артему тоже не соглашалась…

– Ты, подруга, что, совсем? – Славка непонимающе покрутила пальчиком возле виска. – Белены объелась? Стукнут Шубникову, что ты снюхалась с Дегтяревым, завтра же упакуешь чемоданы…

Жена Баталова привычно достала сигаретку. В последнее время пристрастилась к куреву. Поначалу баловалась, потом втянулась.

– И что мне делать? – Машка тяжело вздохнула.

– Живешь пока у Глаши? – Славка прищурилась. – Позови ее. Мне надо с ее мужем переговорить.

Поправив белый передник официантки, Машка вышла, через минутку вернулась, приведя с собой Шутова, который завтракал через стенку. Серж по-прежнему питался в столовой. Выходило им обоим с женой удобно, избавляло от излишних хлопот с готовкой.

– Все у тебя получилось? – тихо спросила Славка, когда дверь за Машкой плотно прикрылась.

Отпив из рюмки глоток, старший лейтенант кивнул. Коньяк ему нравился. Плохого пойла для начальства у них не держали.

– Пусть Сеня передаст товар вот этому человечку, – женщина развернула листочек, дала Шутову прочитать, а потом щелкнула зажигалкой. – Загоруйко на днях сделал ему заказ.

Моргнув, мужчина невольно потянулся рукой к рюмке. Теперь у него в голове все сложилось. Задуманная Славкой комбинация приобрела реальные очертания. Человечек из бумажки давно уже занимался сбытом краденного, скупкой его и перепродажей. Речь шла о боеприпасах, приборах и об оружии…

Подполковник Загоруйко исполнял обязанности заместителя командира части по тылу. Под метр девяносто ростом, с бычьей шеей и лицом, не вмещающимся в фотокарточку на документы.

Нагловатый, хитрый и расчетливый хохол непостижимым для многих простых людей образом умудрялся за год отправлять на родину по два-три пятитонных контейнера, набитых сантехникой и плиткой, декоративными плитами ДСП, и все ему сходило с рук…

– До праздника осталось два дня… – напомнила Славка.

– Я помню, – Серж усмехнулся. – Я приду…

Вернулась Глаша, присела рядом, смотрела на жену Баталова по-собачьи преданными глазами. Всегда она помнила о том, чьими стараниями досталось ей место заведующей столовой.

– Как муж? – Славка прищурилась.

– Он привыкает ко мне…

Постучав пальчиками по столу, гостья посмотрела Глаше прямо в глаза и в упор спросила:

– А ты?

– Мне другого мужа не надобно.

– Вот и ладненько, – Славка поднялась. – Не провожай, дорогу сама найду…

Свою миссию она выполнила. Задачу Сержу поставила, заодно подтвердила договоренность о встрече с ним. Баталова дома на праздник, как всегда, не окажется, и она, наконец, отведет душу.

На восьмое марта Рэму, как молодому и холостому, доверили несение службы в наряде. А еще говорили, что дедовщины среди офицеров в армии не существует. Так что, в город он постарался попасть с утречка пораньше, чтоб к шести вечера вернуться.

Сами немцы, как и во всем оставшемся мире, женский праздник с упорством не признавали. Хоть и придумала его их знаменитая землячка Клара Цеткин. А международным он являлся единственно в кругу братской семьи народов, населяющих СССР.

Вернулась с ночной смены Маринка немного усталая, но, как обычно, веселая и жизнерадостная. Настроение ее взлетело, когда она увидела на вешалке его одежду. А букетик нежных алых тюльпанчиков привел ее в окончательный восторг.

Сколько всего, вообще-то, женщине надо? Немного внимания, капельку душевного тепла, и она готова растаять от счастья.

Маринке казалось, возможно, так оно и было, что становится она парню все ближе и ближе. А все его слова – одни лишь слова.

Просто он боится признаться кое в чем самому себе. Время исподволь свое дело ладит. После возвращения с полигона, он у нее появляется все чаще.

– Рина, если хочешь, то мы можем съездить и посидеть где-нибудь пару часов, – парень, как галантный кавалер, предоставлял ей возможность сделать окончательный выбор самой.

– Нет, Рэм, – не задумываясь, отказалась она. – Я хочу видеть только тебя. У нас есть, что поставить на стол. Получится не хуже, чем в ресторане.

– Как скажешь…

…Она то засыпала, то снова просыпалась, словно от испуга, что он уже ушел. А он был рядом и смотрел на нее с ласковой улыбкой, стоило ей чуть приоткрыть глазик, чтобы в том удостовериться.

– Рэмка, ты всегда бываешь такой разный. Ты почти никогда не повторяешься.

– Ты про что? – не понял он и поэтому прищурил левый глаз.

– Я хотела тебя спросить, – она немного смутилась и замолчала.

Не представляла она себе, как про то спросить, с чего начать. Может, он сам ей поможет? Кинула женщина на Рэма призывный взгляд, но он в ответ лишь пожал плечами:

– Я, Рина, теряюсь в догадках по поводу твоего вопроса…

Не в первый раз он вынужденно признавался в том, что не улавливает смысла и не понимает того, к чему она клонит. Дину он всегда понимал с полуслова. Понимал или думал, что понимает…

– У тебя было много женщин? Я до сих пор о тебе почти ничего не знаю. Ты мне никогда ничего не рассказываешь про себя.