Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, мне это известно.
– Потому, господин капитан, и наш, и 7-й гусарский были в резерве наступающих частей последние десять дней. Видимо, в ходе наступления произошла какая-то путаница…
– Да, вероятно. Корнет, по вашему мнению, здесь поблизости есть где-нибудь пригодная высота для обзора позиций противника и доброй артподготовки?
– Есть, господин капитан. Видел, что левее села неплохая высота для вашей батареи. А в селе можно расквартировать людей и поставить лошадей под крышу. А там скоро и наш полк подойдет, места всем хватит, – поделился начальник разъезда.
– Благодарю, корнет, – уже потеплевшим голосом отвечал Горст. – А что за стрельба была там за холмом? – поинтересовался он.
– Мы подумали на ваших людей, что это австрийцы. Дали несколько предупредительных выстрелов. Но они оказались неплохими кавалеристами. Когда же они поскакали на восток, стало понятно, что это наша разведка.
– А мы и так поняли, господин корнет, что вы не австрийцы, – едко заметил Власьев.
– Так зачем же побежали, господин прапорщик? – спросил Самбор-Марноцкий.
– На всякий случай. Береженого Бог бережет, господин граф, – ехидно отвечал прапорщик.
– А зачем стреляли по нас?
– Так, для острастки. Да и оружие проверили, – молвил Власьев и с улыбкой взглянул на Космина.
Кирилл поежился и, сняв фуражку, вытер ладонью холодный пот на лбу и на тулье.
Вечером того же дня большое село, располагавшееся верстах в четырех юго-восточнее Брод, бражничало и гуляло до глубокой ночи. Там и тут слышались веселые голоса, песни, смех. Сильно пьяных не было ни в уланском полку, ни в первой артбатарее. Люди знали, что завтра, скорее всего, придется принять трудный, кровопролитный бой. Многие русские солдаты шли в небольшую деревянную церковку, ставили там свечи и молились. Однако война делала свое дело. Русские солдаты дешево покупали, а то и бесплатно брали и резали мелкий рогатый скот, гусей, кур, варили в котлах горячее. Брали на сеновалах и во дворах и травили для подстилок сено, солому. Жгли в кострах крестьянские дрова, рубили на колья ветви плодоносных деревьев. Крестьянские хаты были полны народом, как постоялые дворы. И там, и тут в печах жарили, варили, парили. Солдаты одним своим постоем без всякого даже злого умысла рушили тихий, мирный, отлаженный веками крестьянский быт: бражничали, соблазняли и вели на сеновал одиноких солдаток, а то и замужних жен, пачкали в хатах, били посуду, ходили по нужде где попало. Война, потому ничего и не жалко. Все так или иначе готовились к наступлению и знали, что им предстоит брать город, получать раны, тягаться со смертью…
А ночью пошел обильный июньский дождь. Через просевшую местами соломенную крышу сарая, в котором расквартировалась часть артиллеристов 1-й батареи, потекло. Костер, разведенный у ворот этой неказистой постройки, залило. Рядовые солдаты, кутаясь в сырые шинели, согреваясь махорочным куревом, крепким чаем, самогоном, сидели в кружок у керосиновой лампы и вели свои нехитрые разговоры. Космину было скучно среди них. Ощущая, что промокли сапоги и портянки, он чувствовал себя неуютно, понимая, что нужно обогреться и просушить обувь.
– Шли бы в хату к господам ахфицерам, вашбродь. Чего вы с нашим братом тут мнетеся? – вымолвил один из старых солдат, обращаясь к Космину.
– Я ведь не офицер, братец, да меня туда и не звали, – отвечал Кирилл.
– Все одно, господин унтер, вы из благородных, образованных, с ими-т одного поля ягода. Завтря, того и гляди, навесють вам ахфицерския погоны…
Космин почувствовал некоторую неловкость, осознавая правоту, сквозившую в словах старого солдата. И ему правда хотелось в хату к офицерам. Но кодекс чести, чувство гордости, независимости и солдатский долг удерживали его среди нижних чинов.
«Ничего, придет еще и мое время», – думал он с надеждой.
Ждать он умел еще с раннего детства, когда остался без отца. Его отец Леонид Михайлович Космин – земский врач, умерший скоропостижно в расцвете сил от разрыва сердца, оставил их – троих малых детей. А его мать, урожденная Анна Жуковская, выйдя замуж за богатого фабриканта в Москве, отдала маленького Кирилла, его старшего брата и сестру в пансионы…
* * *Ранним жарким июльским утром ударили орудия. Сумасшедшей, шальной скороговоркой залаяли пулеметы, перекрывая одиночные винтовочные выстрелы. С высоты холма, на котором располагалась батарея, Космину были хорошо видны окраина города и дороги, подходившие к нему с севера и с востока. На ближней к батарее восточной дороге разворачивался уланский Ольвиопольский полк, который должен был атаковать австрийские позиции у городской окраины. Противник явно готовился к отпору на этом участке, ибо шрапнели и снаряды рвались беспрерывно и недалеко от расположения полка.
Космин перевел бинокль правее и вдруг увидел, что верстах в трех севернее батареи, огибая высоту, выходит и разворачивается еще одна кавалерийская часть.
– По-моему, наш гусарский полк выходит на позиции, – произнес Горст, внимательно смотревший в бинокль в том же направлении…
– Не иначе, господин капитан, 7-й гусарский, – подтвердил Власьев, переняв бинокль у командира батареи и рассматривая, подходившую кавалерию…
Батарея нанесла по австрийским позициям уже с десяток точных залпов и накрыла их пулеметные гнезда и артиллерию. Изредка откуда-то издалека то одна, то другая австрийская пушка еще пыталась вести артиллерийскую дуэль. Но город уже явно перешел в руки русской кавалерии…
«Шу-уу-уу! Ах-хх!..»
Поток огненного ветра, клубы дыма, комья земли и воющих осколков… Космин машинально приседает, закрыв голову руками. Сверху все еще сыплются комья земли…
– А-а-а! У, суки! О-о-о! – слышатся возгласы на батарее.
– Достали и они нас, мать их…! – ругается кто-то в клубах накатывающего дыма и пыли.
– Метко бьют господа австрийцы, – звучит невозмутимый голос Горста.
Через пять минут прапорщик Власьев докладывает:
– Господин капитан. Двойное прямое попадание снарядов противника. Материальная часть цела. Двое рядовых – Воскобойников и Синицын – насмерть. Третий – Юхименко – тяжело ранен…
Космин поворачивает голову, видит, что над кем-то у колес ближайшего орудия склонилось двое солдат. Лежащий на земле, усыпанный комьями земли, обрызганный темной кровью, шевелится, стонет. Еще далее двое артиллеристов за руки и за ноги несут безжизненное тело в сторону. В воздухе запах гари и крови. Рука унтера сама собой творит крестное знамение…
– Благодарю, прапорщик. Распорядитесь, чтобы раненому оказали посильную помощь. Космин, постарайтесь по карте определить координаты орудий противника, поразившего нашу батарею прямым попаданием. Это приблизительно где-то там – юго-восточнее города, – произнес командир батареи и указал Космину рукой в указанном направлении.
Космин послушно исполняет приказание, склоняясь над картой.
– Батарея, беглым огнем по юго-восточной окраине города, пли!
Орудия батареи рявкнули своим привычным тяжелым басом и тряхнули землю под ногами. Горст, казалось, не собирался прекращать огня до особого приказа командира дивизии, и пушки его батареи редкими, но методичными выстрелами добивали противника, оказывавшего сопротивление на отдельных участках пригородных окопов. Где-то недалеко зарокотал «максим».
– Пулеметы одного из наших полков голос подали, – с нескрываемой радостью отметил прапорщик Власьев.
Горст согласно кивнул, и, внимательно сверяясь с картой города и его окрестностей, продолжал корректировать стрельбу. Подводя итоги, отмечая удачные и неудачные попадания, всматривался в стекла бинокля. Космин, как мог, помогал ему, работая с картой, всматриваясь в стереотрубу. Под залпы орудий, лязг затворов и лай пулеметов, из-за стелившегося порохового дыма унтер сразу и не заметил, что на командном пункте батареи вдруг появился молодой кавалерист-гусар.
– Господин капитан, разрешите обратиться! Ваши артиллеристы таким манером не только австрийцев, не только наших гусар и уланов, но и население города перемолотят. Командир полка просил передать, что ваши снаряды не дают полностью овладеть Бродами! – задорно крикнул он, неожиданно появившись за спиной Космина и обращаясь к командиру батареи.
В сердце унтера что-то радостно подскочило. Он узнал знакомый голос. Это был голос Пазухина…
Горст, выслушав донесение корнета, велел прекратить огонь и подготовить батарею к выступлению.
– Алексей, дорогой, как рад видеть тебя! – крикнул Космин.
– Кирилл!
Пазухин и Космин радостно обнялись. Стали расспрашивать друг друга о событиях прошедших недель.
– Унтер-офицер Космин! Возьмите моего коня и езжайте в город с корнетом. Потрудитесь поискать там место расположения полевого лазарета дивизии. У нас раненый. Не дай Бог, будут еще. Да поищите хорошее место для расквартирования батареи. Хватит этих биваков, пора пожить немного и городской жизнью, в конце концов. Личный состав должен привести себя в порядок, вымыться, побриться, надеть чистое нижнее белье. Потрудитесь найти какой-нибудь большой и приличный постоялый двор, чтобы можно было завести под крышу снарядные ящики и лошадей, а людей расположить в домах, – громко скомандовал командир батареи.
- Книга о русском еврействе. 1917-1967 - Яков Григорьевич Фрумкин - История
- Десять покушений на Ленина. Отравленные пули - Николай Костин - История
- Весть 1888 года. Справочное пособие в форме вопросов и ответов - Джордж Найт - История / Прочая религиозная литература
- Екатеринбург – Владивосток. Свидетельства очевидца революции и гражданской войны. 1917-1922 - Владимир Петрович Аничков - Биографии и Мемуары / История
- Единый учебник истории России с древних времен до 1917 года. С предисловием Николая Старикова - Сергей Платонов - История
- Православная Церковь и Русская революция. Очерки истории. 1917—1920 - Павел Геннадьевич Рогозный - История
- Великая война и Февральская революция, 1914–1917 гг. - Александр Иванович Спиридович - Биографии и Мемуары / История
- Новейшая история России в лицах. 1917-2008 - Владимир Фортунатов - История
- Крымская весна. 30 дней, которые потрясли мир - Олег Матвейчев - История
- История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I - Коллектив авторов - История