Карты (СИ) - Герман Алексия

Она уже всё равно решила, что сделает завтра. И на это никак не повлияет тот факт, где она будет находиться и что будет делать. Решение уже принято и не изменится.

Только… Когда она подняла голову и посмотрела в карие глаза напротив, собираясь сказать хоть что-то, то сама не осознала того, откуда появилось нестерпимое желание коснуться мужских самодовольно изогнутых губ. И сдерживать себя от этого дурмана не стала.

Просто привычно поднялась на носочки, оплетая руки вокруг его торса, жадно касаясь его губ, чувствуя, как они приоткрываются, а его язык начинает сплетаться с её языком как будто танцуя какой-то одним им ведомый танец.

Это было жарко. Но Кристине было уже всё равно, она лишь пыталась вложить в этот прощальный поцелуй свою немую благодарность и одновременно то самое отчаяние, раздирающее изнутри, подобно дикому зверю. И брюнетка успешно вкладывала все эти чувства, запертые внутри, в это переплетение губ. А потом она просто перестала что-то понимать. Лишь почувствовала, что мафиози усадил её на столешницу, притягивая ближе к себе, чтобы было удобнее целовать её.

И девчонка знала, что он отвечает ей теми же эмоциями. Его пальцы уже вовсю расчерчивали узоры на её спине, в то время, как он уже прокусил её верхнюю губу до крови, наполняя их остервенелые ласки привкусом лёгкого железа.

Постепенно Михаил сам стал теряться, чувствуя, что ему безумно нравятся эти припухлые губы, а ощущение прижатости к этому телу заставляет сердце слегка заходиться в рваном ритме. Всё её воздержание определённо сказывается на них обоих. Хотя, может быть, дело в том, во что они оба уже перестали верить…

Она не знала сколько это продолжалось, только от этих жадных поцелуев кислорода перестало хватать. И, казалось, ещё совсем немного, и Ефремова обессилено упадёт к его ногам полумёртвым телом. Но именно в этот момент Михаил сам отстранился от неё, тяжело дыша и стараясь восстановить собственное сбитое дыхание.

Мафиози в который раз взглянул на неё, убеждаясь во вчерашних смутных подозрениях. Сейчас они явственно проступили в этих её дрожащих прикосновениях. Кристина тоже это почувствовала. Оба понимали, что говорить по сути не о чем. Это выбор каждого, но..

Он сделал шаг назад, собираясь уйти, однако всё же остановился, чуть поворачиваясь вбок. И в это мгновение его взгляд показался брюнетке ледяным. Таким, каким она никогда его не видела…

— Даже не думай об этом, Кристина… Даже не думай…

А ещё через секунду хлопнула входная дверь…

7. Иди.

С их последнего разговора прошла неделя. Тяжёлая, измотанная ожиданием, тайными надеждами и страхами. Та самая неделя, в течение которой они больше не обменялись ни единым словом. Будто не было ни того разговора, ни тех обещаний.

Словно всё то, что произошло в то утро в просторной кухне было лишь плодом воображения маленькой брюнетки. Каким-то нереальным видением, ставшим лишь какой-то из её многочисленных галлюцинаций… Что ж верилось в это спокойно.

Однако ни подтвердить, ни опровергнуть свои догадки ей было не под силу. И причина этому была одна — отчуждённость мафиози, которую он демонстрировал так явно, что не заметить было сложно. После той сцены Крис осталась в доме Михаила, боясь, что иначе он может передумать, но с каждым днём лишь сильнее и сильнее чувствуя натянутость, повисшую между ними.

Она читалась буквально во всём: в их взглядах, действиях, словах. Хотя с недавних пор он стал ограничиваться лишь кивком головы, исключая два последних пункта. Со стороны бы легко показалось, что она — пустое место.

В принципе так и было. Совсем глупо было даже надеяться на то, что будет иначе?

Ефремова и не надеялась, только старалась держаться так же безразлично и с уверенной надменностью, как и раньше, несмотря на то, что такое его поведение и отношение к ней отчаянно било по её самолюбию, оседая где-то внутри неприятным комом, как и то, что теперь её состояние было ещё более подвешенным.

Ведь мужчина обещал сделать хоть что-то, чтобы освободить её брата, однако… Это могло быть лишь минутным порывом, игрой. От мысли об этом хотелось сойти с ума… Крис всегда ненавидела неопределённость…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

А теперь к ней добавлялись ещё и бессонные ночки от кошмаров и дикая головная боль, доводящая до невыносимой рези во всём теле. И при всём при этом надо было каждый день вставать, сохраняя привычный образ. Хотя ещё немного, и всё это вкупе с оглушающим бездействием просто бы окончательно добило. В этой золотой клетке было совсем легко окончательно сойти с ума.

Единственное, что оставалось брюнетке, ходить по этому дому из угла в угол, выпросив у домработницы какую-то старую книженцию о запретной любви. Это был ужасный второсортный роман, однако сейчас сошёл и он. Просто, чтобы убить время. Ибо иначе можно было бы совсем умереть со скуки или от нервов. А так… это разбавлялось хотя бы чем-то другим.

Только вот каждый вечер слышать его шаги возле своей двери, когда он шёл к себе в комнату было невыносимо. Хотелось выскочить к нему навстречу, спросить, понять, что в его голове, однако она сдерживалась.

Так низко падать ей не пристало. Её не сломало всё, что происходило с ней до этого. Не сломает и этот карточный мафиози, держащий в кулаке её больное место. Но что-то внутри кричало, что Михаил выполнит то, что обещал.

Его глаза тогда не врали, его решение было твёрдым. Крис чувствовала это каждой клеточкой своего тела.

Это могло быть наивно, если бы не бешенная интуиция девчонки, редко подводящая её даже в самые трудные моменты. Она слишком хорошо умела чувствовать людей, но совсем не подумала бы, что мафиози решит поиграть так же с ней. Хотя это и было логично. Всё же он тоже далеко не идиот. Это бесило до дрожи, но наряду с этим восхищало. Как и его взгляд.

Ведь порой совсем неожиданно перед тем, как уснуть, её подсознание подбрасывало ей воспоминание о его тёмных карих глазах, сравнимых только с горьким шоколадом, смотревших на неё так, как никто и никогда не смотрел.

И за это можно было бы многое отдать. За этот пронзительный, уверенный, буквально прожигающий насквозь взгляд. Опасный и заставляющий немного дрожать. Кажется, в тот момент Крис понимала, почему его боятся. Его, действительно, стоило бояться, однако не ей. Она просто знала это. На уровне инстинктов.

Не знала только, что будет дальше, но душа предчувствовала перемены. Хотя на это её отец бы давно сказал то, что у неё нет души. Брюнетка и сама сомневалась в этом. Наверное, где-то там внутри находились лишь остатки, какие-то клочки того, что когда-то было цельным. А теперь лишь устало болело. Крис тряхнула головой, сбрасывая дурацкие мысли.

Вот во всём виноват треклятый роман. Все эти пафосные обороты речи, пробуждающие вот эти вот псевдострадания в девичьей голове. В то время, как всё до банального просто, как божий день. Нечего придумывать историю там, где её нет. Просто она — очередная шлюха, мужчина — очередной её «временный хозяин», у которого ей пришлось просить о помощи.

Крис закатила глаза при мысли об этом. Сейчас почему-то невольно вспомнилось, как Михаил сравнил её с ребёнком. Да уж сравнение, как никогда уместное. Хотя иногда ей бы хотелось почувствовать себя им: маленьким и непоседливым ребёнком, которого мама гладит по голове. Жаль это время так быстро закончилось. Увы, ничего уж не вернёшь назад.

Теперь её реальность предусматривает другое. Предусматривает лежать на огромной кровати, вертя в руках дурацкий выданный роман, прислушиваясь к любым звукам в коридоре. Девушка уже хорошо научилась распознавать шаги домработницы, грузные, тяжёлые. Их легко было узнать сразу, особо не вслушиваясь, не применяя никаких особых усилий.

С появлением мафиози было сложнее. Просто потому, что он как будто не ходил, а скользил по этому чёртовому полу. И его шаги были так тихи и почти не слышны, что их едва-едва можно было определить. Лишь иногда они выдавали себя лёгким шуршанием. Совсем невесомым. Как, кажется, и сейчас…