О театре, о жизни, о себе. Впечатления, размышления, раздумья. Том 1. 2001–2007 - Наталья Казьмина

26 июня

«Синхрон» (по пьесе швейцарского драматурга Т. Хюрлимана), реж. М. Карбаускис, «Табакерка».

Пьеса, напоминающая телефонную книгу, уровень одноклеточный. Раньше бы сказали, что тянет на скетч или капустник. Теперь из этого делается вроде бы полноценный спектакль. Стандартная пьеса про современных стандартных людей, сделанная в стиле «ИКЕА».

* * *

30 июня

«Сирано де Бержерак» Э. Ростана, реж. Т. Сузуки (в рамках Чеховского фестиваля).

Очень красивый визуально и пластически спектакль. Но текст, естественно, урезан до фабулы. Какие там к черту монологи Сирано. Роксана – русская, ее играет И. Линдт, пластически довольно хорошо натасканная на эту манеру. Что очень плохо – в самые «чувствительные» минуты спектакля начинает звучать «Травиата»!!! Я от смеха чуть со стула не упала. Вставить «Травиату» в «Сирано» – значит, ничего не понимать в европейской культуре и ничего в ней не чувствовать. Поверхностное знание. Сузуки чувствует, что музыка чувственна и берет ее в спектакль, но не знает и не понимает, что для европейца это знаковая музыка, и к «Сирано» она никак не лепится. С тем же успехом он мог бы заставить в «Сирано» звучать Полонез Огинского.

После спектакля мы встретились с А. Васильевым, пошли по бульварам к нему на Поварскую, и он мне (правда, ненастойчиво) пытался объяснить, что Сузуки – большой режиссер. Человек – может быть. Организатор великолепный. Запудрил же (в отличие от Толи) всей Японии мозги, что он – новатор, которого надо беречь и развивать, и теперь у него такие угодья, которые не снились даже нашим театральным олигархам.

Я сказала Толе, чтобы он только мне не говорил, что «Сирано» хороший спектакль. Он – про пластику, а я ему про смысл и «Травиату». «Вот если бы там зазвучал «Онегин» Чайковского, тебя бы это не покоробило?» Он задумался, а потом вспомнил: «Знаешь, когда я смотрел спектакль, в зал зашла моя знакомая итальянка. И, как только зазвучала «Травиата», она бросилась вон».

И потом сам Сузуки… Такое сладкое и хитрое лицо. У гениев таких лиц не бывает. Молнией не бьет, кстати, и от лица Терзопулоса, Доннеллана, Додина… А если выбирать между ними и Фокиным? Вопрос на засыпку. Фокина – с ним как-то веселее.

5 июля

«Прекрасная мельничиха» (на основе песенного цикла Ф. Шуберта, написанного на стихи В. Мюллера), реж. К. Марталер (цюрихский театр «Шаушпильхаус» в рамках Чеховского фестиваля).

«История подавленной сексуальности» – я бы так назвала статью про этот спектакль. Контраст бодрой, сияющей, восхищенной природой музыкой Шуберта и действом, происходящим в глухой и глубокой провинции. Всем чего-то хочется, но никто ничего не может себе позволить: кто – из робости, кто – из страха. Даже некоторый сюжет просматривается. Толстый, старый «мельник» женился на молоденькой (относительно). Супруга – статная (не – чета ему) дама с халой на голове и прямой спиной, вечно музицирует. Поставь их рядом, и станет явным мезальянс; две девушки – прислуги: всякую свободную минутку заглядывающие в шкафчики для переодевания, заклеенные «голыми» картинками; и сторожащие свою хозяйку с ружьями наперевес, которые затем во сне во всяких вариантах суют себе между ног.

Все остальные персонажи, которых с допуском можно именовать мужчинами, хилые, тщедушные, сгорбленные, в коротких штанах и узких пиджачках, убогие, корявые, чудаковатые. Много раз, распевая, они, видимо, в мечтах, укладываются рядком в одну постель с мельником и его супругой. Смешно, но не бесконечно же. Уходят, потом вдруг (вылезают) из открытой двери шкафа, все абсолютно голые, прикрыв срам, кто ладошками, кто ботинками, идут попами к зрителю цепочкой в глубь сцены. Отвратительная эстетика, омерзительные обвисшие попы. По тому, как все это сделано, ясно, что для режиссера все эти действия – пошлы, гадки, непристойны, уродливы. Тогда зачем так долго и нудно про одно и то же. Повторы в спектакле бесконечны, намеренны, смешно. Но цель? Объяснить человеку, как он грешен, жалок и уродлив? В общем, программность типично гомосексуальная. А главное – эта фишка не тянет на три часа – полтора, и тогда бы «Мельничиха» правда была бы «прекрасна».

* * *

Нина Чусова (в интервью) сказала, что стремится ко всему прекрасному. Правда оговорилась: «стремлюсь к красивости, то есть, конечно, к красоте». Глядя на ее любимого актера, ее «талисман», Павла Деревянко, думаешь: «Что же делать, если вкус у девушки плохой? Признает, что театр сегодня стал излишне развлекательным. Ему не хватает темы. Найти ее, найти путь к душе зрителя, по ее мнению, лучше через красоту и смех, чем через грязь, а «трагедию трудно сделать». Они выбирают себе легкие задачи.

* * *

«Король, дама, валет» (по роману В. Набокова), реж. В. Пази, Театр им. Ленсовета.

Мало интересно и мало зажигательно. Слава – милый интеллигентный и крепкий режиссер. Но тут что-то по смыслу не сходится. И в главных ролях М. Пореченков и Е. Комисаренко, как звезды сериала. Слава тоже пытается жить по законам рынка.

* * *

«Калигула» А. Камю, реж. Ю. Бутусов, Театр им. Ленсовета.

Сильно перехваленный спектакль. И Хабенский играет, зажигаясь, но не зажигая. Может, спектакль просто постарел?

* * *

«Elsinore» (по пьесе У. Шекспира), реж. А. Прикотенко, Новый драматический театр.

«Гамлет» назван «Эльсинором». Хорошо, что человек начинает карьеру с главной пьесы. Интересно, как он же поставит ее через 20 лет. Есть в этом замах, нет просто желания «произвести впечатление». С логикой у режиссера тоже все в порядке. Он в каждой сцене пытается понять логику поступков персонажей.

* * *

Сентябрь

«Время рожать» (спектакль по составленному В. Ерофеевым сборнику рассказов «лучших молодых авторов начала XXI века»), реж. В. Долгачев, Новый драматический театр.

Понравилось, хотя Генка Д. (Демин, театральный критик) клеймит меня позором: «Ты читала тексты?!». Ну, прочла. Даже Сандрику (сын Н. Казьминой) дала почитать и на спектакль отправила. Пусть знает жизнь – уже как будущий психолог. Ничего, разобрался, и нечего Гене оберегать нравственность «нашей молодежи». Местами рассказики мелкие и пакостные, даже похабные. Иногда в метро неудобно было читать. Но есть неплохие. Это все, на мой взгляд, не литература, а так, ее подножие, навоз, на котором лет через… надцать что-нибудь, может, произрастет. Но настроение, если хотите, нации, поколения, интеллигента, понятно и любопытно. Он потерял почву под ногами. Мат – не остроумен. Его перебор перестаешь воспринимать. Причина? Желание вспомнить о сильных ощущениях своей жизни, встряхнуть себя, разбудить свои чувства. Они разучились чувствовать, время полного бесчувствия. Кто-то, чтобы ожить, принимает наркотики, кто-то – пишет фразы, коряво выражает свои пошлые мысли, ругается матом. Хотя все можно объяснить и проще. Так, мол, говорит улица. Это – калька. А зачем? Чтобы лет через сорок по этим книжкам изучали нравы Москвы (на окраинах уже нечто другое) начала XXI века? Может, и будут. Но сострадания нет к этим убогим. Нет желания их поднять, понять, приласкать, подарить надежду. Обратная реакция на советский елей. Я это называю «зеленая улица» (беспрепятственная возможность реализа ции своих задумок) наоборот. Было: борьба «хорошего» – с еще более лучшим. Теперь: борьба «плохого» с еще более ужасным. НО, что отличает Долгачева – с его мягким (в режиссуре) характером, с его верой в Систему, он сочиняет спектакль по старинке. И это на руку книжке. Герои и умнее, и ироничнее, и больше симпатии и даже сострадательной жалости вызывают. Так что я стою на своем – он правильно сделал ставку, и правильно пошел с «козырей».

* * *

«Минетти» Т. Бернхарда, реж. В. Агеев, Центр драматургии и режиссуры А. Казанцева.

Очень интересна дискуссия вокруг «Пленных духов», и на чьей бы стороне ни стоять, она обогащает. Я, например, отдавая дань Агееву, считаю, что в том спектакле он затеял игру, условия которой не всем известны. Просто потому, что фигуры Блока и Белого – не наше все, как Пушкин. И чтобы играть и пародировать этот предмет, надо его знать досконально. Примерно то же произошло и с «Минетти», хотя это гораздо более гармоничный и компактный спектакль, в котором поставлен важный для современного театра вопрос – кем быть: поэтом, не понятым и всеми презираемым, или филистером, пусть даже талантливым.

В сущности, это главный вопрос творчества сегодня, который, видимо, для Агеева мучителен. Не случайно он взялся играть главного героя сам. Даже Казанцев этого не понял, многие считают, что он просчитался. Но мне-то кажется, что поступил как раз разумно, и этот ход был для него концептуален. Он играет Минетти, известного актера, вроде как гения, и играет его, очень точно изображая внешне своего учителя А. Васильева, голосом, жестами, наконец, слова и идеи вполне совпадают. Например, идея М. «накрыть тупость колпаком духовности». Образ, надо сказать, почти пародиен, что, собственно, и мешало мне принять спектакль целиком. Я так и не поняла, как ответил режиссер на главный для себя вопрос. При этом понятно, что и неврастения, и экзальтация М. выдают в нем личность неординарную, его непонятные мысли заразительны даже для портье и проститутки, которых он встречает в отеле.