Утятинский летописец - Евгения Черноусова

что ее заблокировал.

– Ты серьезно?

– Не живем, а мучаемся. Я ради сына только с ней живу. А сын, видишь, маменькой прикрывается. А пусть победнее поживет!

– Так в случае развода все пополам?

– Ну, не все. Магазин до брака в собственность приобретен, еще отцом. Дом на маму построен. Не такой уж я лопух.

– А сына не жалко?

– А сын в богатстве барчуком растет. Пусть теперь в бедности поживет. Квартира двухкомнатная, в которой  мы жить начинали, мамина зарплата да мои алименты. Не бедно, но и без шика.

После второй рюмки Роберт снова насел на Юрия:

– Вот, Юра, не понимаю я, как это мать своих детей обижать…

– Ее обидишь! Она сама кого хочешь обидит… одно слово – кобра!

– А женился на кобре, или она тогда другим животным была?

– Женился на кобре.

– Да, как говорят у вас, любовь зла.

– Не было никакой любви! Она выходила за мой универмаг, я женился просто потому, что женилка отросла, извините.

– Получше найти не мог?

– А мне все равно было. Кого я всю жизнь люблю, она во мне мужика не видит.

– Надя?

– Надя!

– Выпьем за Надю, – сказал Константин.

Выпили.

– А ты Надю знаешь?

– А то! Потылихина дочка. За такую женщину надо сражаться!

– А как?

– По-разному. Можно цветы дарить, можно серенады петь. А можно прийти и помочь бабку искупать.

– Это ты так шутишь?

– Какие шутки! Ты представляешь, каково хрупкой женщине бабку кантовать? Цветы – это, конечно, приятно. Но тяжести для женского организма – это гибель.

– Это точно. Теща моя тяжелая была, – сказал Роберт. – Без меня Элла надорвалась бы.

– Может, ей помощницу нанять?

– Юра, понравился ты мне. Поэтому привожу пример. Угостила тебя любимая женщина обедом в ресторане или приготовила обед дома – есть разница?

– Ну…

– За ресторан она заплатила деньги. В домашний обед вложила труд и душу.

– Понял… значит, деньги может дать любой. А поможет в таком интимном деле только близкий человек.

– Вот и становись близким!

– Ребята, как я вас уважаю!

Ираида Семеновна с Эллой, вернувшись с рынка, застали своих мужиков у дверей Погосянов в момент прощания.

– Мальчики, по какому случаю банкет? – благодушно спросила Ираида Семеновна.

– «Мерседес» починили на ближайшие два часа, – ответила за них Элла.

– Молчи, женщина! – строго сказал Роберт.

– Значит, не починили, – смекнула Элла, и просочилась в квартиру. И оттуда крикнула соседке. – Ирка, три бутылки коньяка!

– Неправда! Я принес бутылку… потом еще чуток… меньше четвертинки. И у Роберта было полбутылки.

– Меньше!

– Ну, не будем мелочиться. Все равно, меньше литра на три лба!

– Нет, ваше состояние я не критикую. И потребили вы в пределах разумного. Но Юра почему так нажрался, вы что, не закусывали?

– Ирочка-джан, пили поровну. Закуска была. Но у Юрия Петровича стресс.

– По какому поводу?

– Юра принял судьбоносное решение.  Мы будем завоевывать Надю!

– Втроем? Как псы-рыцари?

– Я буду завоеватель… а мужики будут болельщики…

– Юрий, зачем так говоришь? Мы – консультанты!

– Юра, ты на машине?

– Да! Нет!

– Так да или нет?

– Кобра машину угнала.

– Ты у меня в гостях когда-нибудь был? Не был! Вперед, интерьер покажу. Костя, веди гостя! На диван его!

– Ир Семённа, неудобно.

– Неудобно на улицу выходить поддавши. Там твои работники, арендаторы и партнеры.

Юрий вырубился моментально. Хозяева вышли на кухню.

– Что за вздор насчет Нади?

– Почему вздор? Эта женщина заслуживает маленький кусочек счастья. А этот мужчина может его дать.

– Костя, они друзья одногоршечные, еще с детского сада. Надя его как мужика никогда не воспринимала.

– Так пусть воспримет. Можно подумать, вокруг кто-то получше крутится.

– Чего нет, того нет. И какой же совет ему дали консультанты по сердечным делам?

– Помочь бабку искупать.

– А совет-то неглупый. Молодец, Костя!

– Ты знаешь, что тут произошло?

– Еще бы! Весь рынок гудит. Такого наплели! Я сразу Тонюшке позвонила, так что в курсе. Не дай бог, еще этот приезжий мальчишка завшивеет, тогда Тумбасовым прохода не дадут.

– О чем ты, не понял?

Ираида Семёновна рассказала о пророчестве Зои по поводу перелома.

–А почему она сказала, что этот пацан будет лысым?

– На днях Таиска заходила со старшим внуком, с Витькой. Что-то он тут нашкодил, приводила извиняться перед Потылихой. Ругали его, потом внешность обсуждали. У него волосы густые, курчавые. Таиска и сказала, что он в отца, рано облысеет. А Зоя это восприняла в общей куче, как наказание за хулиганство. У приезжего мальчишки тоже волосы курчавые. Вот и всплыло у нее.

– Правда, ерунда. Но если он пострижется, бабки это воспримут как пророчество. Да, Роберт приглашает нас на рыбалку. Может, мне задержаться?

– Это уж, дорогой, как решишь…

Глава 8

– Решишь все эти столбики.

– Так много! А Лизе ты столько не задавала!

– Ты мужчина, будущий хозяин. Ты должен хорошо считать, чтобы не растратить капитала и не разорить имение.

– А Лиза?

– А Лиза выйдет замуж, за нее муж считать станет.

– А если ее, как тебя, никто замуж не возьмет?

– Тогда тебе придется считать за неё.

Лиза, сидящая против брата, показала ему язык.

– Я лучше ее замуж отдам за Мовшевича.

Лиза заплакала.

– Вася, перестань глупости говорить! Зачем Мовшевичу Лиза?

– У него жены нет и денег нет. А я ему Лизу дам и денег.

– И не жалко тебе…

– Лучше я деньги отдам, чем буду за вредную Лизу всю жизнь считать!

– Я думала спросить, не жалко ли тебе сестру.

– Не жалко! Она меня не жалеет! – Вася закашлялся.

– Опять сосульки лизал? Теперь заболеешь! А ну-ка, уроки делайте! Сейчас вернусь и проверю.

Комнаты Маши и детей располагались в мезонине. Занималась она с детьми в Васиной, проходной. Спустившись по лестнице, Маша пошла к кухне, на ходу отметив, что в гостиной кто-то есть. Подходя к кухне, услышала:

– А он сказал, что таких женихов у них пучок пятачок! Тимофей Силыч весь побелел и вышел вон. А что делать?

– Что-то все сегодня о женихах говорят. К кому это Кузнецов сватался? – спросила Маша. – Баба Анисья, молочка Васе нагрей, кашляет он.

В кухне собрались Анисья, которая в доме исполняла обязанности кухарки и ключницы, горничная Наташа и соседская кухарка Луша.

– Аришка митрохинская сказывала, к ним Тимофей Силыч приходил, а старик Митрохин возмущался, как он посмел на первейшую невесту губы раскатать.

– Да, Любовь Петровна, конечно, по купечеству у нас первая невеста. Но ведь и Тимофей Силыч – молодец хоть куда.

– Скажете тоже, барышня, –  поджала губы Луша. – У старика капиталов мильёны. А у Кузнецова что? Лавка мелочная от отца осталась.

– А вот скажи, Луша, если бы им капиталами поменяться, глянул бы Кузнецов на Любашу?

Луша хихикнула.

– С таким капиталом, барышня, он на княгине мог бы жениться.

– А если бы нашей Наташе приданное хоть в половину Любашиного, кто бы у нас первой невестой был?

– Вот молоко, барышня. И ступайте, нечего девку портить. Ишь, приданное ей! Может, еще и вольную? – возмутилась Анисья.

– Так ведь и Митрохин из крепостных. Его отец в Москве торговал,