Журнал «Вокруг Света» №11 за 1974 год - Вокруг Света

«Здравствуйте, ваше величество!»

На центральной площади Никки, в пятидесяти метрах от королевского дворца, растет громадный капок, или, как его здесь называют, «королевское дерево». По легенде, оно было посажено на могиле первого короля бариба. Размеры дерева говорят о многовековом возрасте великана, а значит, и о многовековой истории династии королей бариба. Под этим деревом любят собираться местные «пикейные жилеты» — посудачить, обсудить городские новости. Вот и сейчас здесь стоит небольшая толпа. Оказывается, идет партия «табуру» — игры, представляющей смесь шашек, нард и, похоже, крестиков-ноликов. Игроки — два почтенных старца, судя по количеству болельщиков, являются местными чемпионами. Обстановка очень напоминает шахматные сражения между пенсионерами где-нибудь на Гоголевском бульваре в Москве.

Подбираюсь поближе и настраиваю свою аппаратуру. Старики каменно невозмутимы, но после трех вспышек моего блица один из них, не поднимая головы, с сердитым видом произносит несколько слов — не иначе: «Уберите фотографа, он мешает полету моей творческой мысли!»

Меня торопит Умару: пора идти во дворец с визитом вежливости. Ведь сегодня пятница — приемный день короля. Вместе со своими министрами он сидит в небольшой глинобитной башне, прихожей-приемной королевского дворца, состоящего из десятка глинобитных построек, окруженных стеной высотой в полтора человеческих роста. Башня — единственный вход во дворец, и через нее с тазами и кувшинами на головах непрерывно снуют к колодцу многочисленные королевские жены. Неподалеку есть, правда, еще одна дверь, выходящая на широкое каменное крыльцо, но она открывается только в дни больших праздников.

Приветствовать короля его подданные обязаны падая Ниц, гость-иностранец должен входить во дворец, сняв обувь. Что делать, этикет есть этикет, и, скинув сандалии, приплясывая на раскаленном песке, я вслед за Умару вхожу в приемную. Король, пятидесятилетний крепкий мужчина в белой чалме и длинном белом одеянии — бубу, восседает в деревянном кресле — шезлонге, министры сидят прямо на глиняном полу. Зовут монарха Серо Тассу, он тридцать девятый король Никки. Его величество весьма тронут видом моих босых ног и, восклицая «Ну что вы, ну что вы!», быстро послал прислугу за моими сандалиями и за креслом для гостя.

Начинается все тот же неспешный разговор со множеством пауз и вежливых улыбок. Король говорит по-французски — до восхождения на престол он был жандармом в колониальной администрации, — поэтому мы обходимся без помощи Умару.

Столь необычный для монархов демократизм объясняется исторически. Власть королей бариба никогда не была абсолютной и ограничивалась рядом традиций и обычаев, а также отдаленностью и могуществом его вассалов. Его функции как главы государства сводились лишь к приему по пятницам просителей и обсуждению дел королевства с министрами. Правда, король бариба являлся еще высшим судьей, выносившим приговоры провинившимся — от наказания палками до отдачи в рабство и смертной казни. Приговоры приводил в исполнение королевский палач, чья должность при дворце считалась одной из самых почетных. Во время войны король возглавлял свое войско, и, соответственно, ему доставалась большая часть военной добычи и захваченных рабов.

Символ королевской власти — четыре обладающих магической силой барабана — барабакару, через которые духи предков диктуют свою волю живым. Звучат они только в дни больших праздников, во время похорон короля да избрания его преемника. Кроме барабанов, королю принадлежат шестнадцать длинных медных труб — канканди. Они не носят священного характера и являются скорее символом королевского статуса. Есть такие трубы и при дворах его вассалов, причем по количеству канканди определяется место того или иного рода в иерархии бариба.

После похорон короля кожа на священных барабакарах прокалывается, и никто под страхом немедленной смерти не смеет заглядывать внутрь барабанов. Короля хоронят на территории дворца около могил его предков. Траурные церемонии продолжаются три месяца. Королевских жен, обрив наголо, запирают на это время во дворце. Позднее они вновь могут) выйти замуж. Их судьба не так печальна, как судьба жен королей соседнего абомейского королевства, которых до недавнего времени убивали, чтобы и после смерти они служили своему властелину.

Когда траурный ритуал завершен, начинаются выборы следующего монарха. Легенда гласит, что один из первых королей взял в жены шесть девушек из различных кланов бариба, принесших ему шестерых сыновей, каждый из которых основал новую королевскую династию. К настоящему времени осталось лишь четыре семьи, имеющих право выставлять кандидатов в короли. Количество кандидатов во многом ограничивается строгостью предъявляемых к ним требований: быть сыном или внуком одного из королей, получить посвящение и имя принца на традиционном празднике Гани, иметь медные стремена — признак высокого происхождения, и, наконец, к этому времени лишиться матери — у бариба это обязательное условие для того, чтобы считаться взрослым.

Выборы происходят на заседании совета министров, на котором присутствуют старейшины и главные традиционные вожди. После провозглашения нового короля священные барабаны получают новую кожу из шкуры жертвенного рыжего быка. Начинается правление нового монарха, тяготы которого с ним делит его кабинет.

Министры короля выбираются из традиционных вождей и принцев бариба, а также из вождей пёль. Наиболее уважаемыми из них являются королевский конюший, глава мясников, хранитель королевских могил, глава кузнецов, а также грио — королевский историк — живая энциклопедия монархии бариба. Грио знает историю жизни всех королей, чьи военные подвиги и благородные деяния он воспевает под аккомпанемент небольшого барабана в дни праздников и ритуальных церемоний.

Особое место при дворе занимает гнон коги, или «королева». Это дочь одного из королей и, как правило, двоюродная сестра царствующего монарха. Гнон коги не только является хранительницей традиций, но руководит церемонией посвящения в принцы во время праздников Гани, причем от нее во многом зависит служебная деятельность самих министров. Всего их при дворе насчитывается около двадцати, но столь большое число не должно вводить в заблуждение. Обязанности большинства из них заключаются лишь в посещении короля по пятницам. Вот и сейчас по правую руку от королевского шезлонга полукругом сидят на земляном полу шесть-семь министров. Все в белом, в белых же чалмах, намотанных на красные фетровые колпаки с кисточкой. Неторопливо перебирая четки, они внимательно слушают наш разговор с его величеством.

Речь заходит о предстоящем ежегодном празднике Гани, на который собираются всадники из всех селений бариба.

— Нынешний год засушливый, и многие колодцы в городе пересохли, — говорит король. — Для людей воды еще хватит, а для лошадей нет. Поэтому мы послали гонцов во все селения с Просьбой направить только небольшие отряды, так что на этот раз соберется лишь 500—600 всадников. Некоторые отряды уже на подходе.

Король поднимает руку.

— Вот, слышите?

Действительно, вдали раздается бой барабанов — это в город вступает отряд одного из королевских вассалов.

На празднике гани

Громче и громче воинственный, сухой и резкий звук барабанов. Вдали в сбиваемом ветром вбок облаке ныли появляется отряд верховых. Впереди чинно вышагивает барабанщик с громадным барабаном на перевязи. Сразу за ним на богато украшенной лошади — вождь. Рядом идет грио, отбивая такт закругленной палочкой на зажатом под мышкой небольшом барабане: он поет хвалу вождю и его предкам. Голос его, гортанный и слегка охрипший, причудливо вплетается в рубленый ритм большого барабана. За вождем следуют старейшины, зачастую глубокие старики, несмотря на годы, сидящие в седлах как влитые. В задних шеренгах горячила коней молодежь, заставляя их вставать на дыбы, пугая прохожих.

Большинство всадников одеты в темно-синие, с белыми полосами домотканые таку. Эти длинные одеяния с разрезами спереди и сзади, чтобы было удобно садиться в седло, еще называют «пальто бариба». Таку защищает от солнца и пыли не только всадника, но и лошадь. На голове у каждого всадника громадный, сферической формы, плетенный из соломы шлем. Он надевается на чалму и прекрасно предохраняет от беспощадного африканского солнца. Знать выделяется белой одеждой и сверкающими медными стременами. У молодых и тех, кто победнее, такие же по форме, ажурные, выгнутые дугой, но деревянные стремена.

Если всадники одеты весьма скромно, то лошади украшены богаче. Разноцветные, вышитые попоны, седла, инкрустированные бисером и металлом, с высокими окованными медью луками. У некоторых коней по старой традиции головы закрыты цветными, тисненой кожи капюшонами, которые должны были защищать от стрел. Несмотря на дальний переход, у лошадей свежий, холеный вид. Бариба понимают в них толк, и ничто не ценится в этих краях так дорого, как хорошая верховая лошадь.