Пособие по укладке парашюта - Екатерина Великина

Что касается меня, Катечкиной, то я глубоко убеждена, что по вопросам неизвестности и адреналина вовсе даже не нужно окиян на тазике бороздить… И отдавать тыщу долларов за тур по уральской реке Бешеная тоже не требуется. Эта она в прайс-листе «Бешеная», а для местного населения – самая обыкновенная промысловая Чухонь (Елань, Хрипань, Вобля). За тыщу долларов вам ее любой окрестный алкаш форсирует – с командой на хребтине и каяком в зубах. И «неизвестность» у него, конечно же, приключится (потому что тыща долларов для уральской глухомани – сумма критическая), но это уже совсем другая история…

* * *

Экстремальное, оно, как известно, не на речках и горных пиках, а непосредственно под носом. Взять хотя бы интернет-знакомства.

Правила игры можно найти в любом бабском журнале. Про всякую муть в духе «вешайте свою собственную фотографию» и «правдиво излагайте требования в анкете» можете не читать. И ежу понятно, что если вы повесите портрет Менделеева и сочините текст: «Желаю познакомиться с миллионером, маньяков и программистов просьба не беспокоиться» – ничего хорошего из этого не выйдет. А вот указание «будьте бдительны, оставляя свои координаты для контактов» верно на все сто. Хотя тут сразу же возникает вопрос: до какой именно поры следует бдить? А вдруг тот самый чувак, который третью неделю строчит тебе «Маша, ты абваражительна», вовсе не безграмотное чмо, а добропорядочный банкир с плохим здоровьем? Как говорила тетенька, рекламирующая эмаль для ванн, есть над чем подумать.

Впрочем, мысли о безопасности, равно как и рассуждения о цвете эмали для помывочной, в 19 лет кажутся пустой тратой времени. «Это пусть там какой-нибудь печальный кустодиевский Шкаф сетевых маньяков опасается, – думалось мне, Катечкиной. – В конце концов, по е-майлу мой расчлененный труп трахать никто не будет, а все остальное – мелочи». И воодушевившись мыслями о тех самых штабелях, в которые будут складироваться заезжие миллиардеры и прочие спекулянты, я принялась заполнять анкету.

Тут же возник первый существенный вопрос: что именно писать о себе? Ведь даже первоклашке известно, что Рокфеллеры, они на «хорошо готовлю и вяжу крючком» как-то не особенно ведутся. «На хрен ему, Рокфеллеру, жена, которая макраме плетет и на баяне шпарит? – рассуждала я. – Тут надо что-нибудь эдакое, ИН-ТЕЛ-ЛЕК-ТУ-АЛЬ-НОЕ!»

Через десять минут текст появился на свет.

Фейхтвангеры и Ницше, Юнги и Фрейды, Гомеры и Симпсоны уныло взирали на меня с монитора, подавляя своей основательностью.

– Как тебе писательский ряд? – поинтересовалась я у мамы.

– Бисмарка убери, дура, – сказала мне она и презрительно хлопнула дверью.

Но меня было уже не остановить.

«Мидии в сырном соусе в качестве любимого блюда – это тебе не какой-нибудь «“картофель жареный с килькой прибалтийской”», – бурчала я про себя.

Естественно, мидии тут же поволокли за собой Бергмана с его нетленными лентами (которые, как я думаю, никто, кроме самого Бергмана, до конца не смотрел). А после Бергмана как-то само собой вышло, что слушать группу «Дискотека Авария» могут только дегенеративные подростки у подъезда, и на свет всплыла кельтская музыка. О том факте, что мои познания в кельтской эстраде ограничиваются заставками rpg-игр, я скромно умолчала. Как, впрочем, и о самих играх…

Через час меня уже слегка подташнивало от собственной утонченности, а собирательный образ, скрывавшийся за текстом, все еще не радовал глаз. Вместо беззаботной блондинки «в поисках» выходила какая-то умудренная мигренями библиотекарша, с утра до вечера пожирающая морскую фауну.

«Это ничего, не боги горшки обжигают, – успокоила я себя. – Прицеплю веселенькую фотографию, и клиент попрет».

Фотография, и правда, нашлась. Так, ничего особенного – я в каком-то драном купальничке на волнорезе. Такие фото обычно в газетенках местного разлива ляпают – «Оксана из Бобруйска, 17 лет».

Тем не менее клиент действительно попер.

Естественно, самой «смешливой» страной оказалась Турция. Просмотрев пару десятков писем на ломаном английском и ровным счетом ничего не поняв, я решила прояснить обстановку у матери.

– Ма, а нефть в Турции есть?

– Нет там никакой нефти.

– Мда… А что тогда есть?

– Золото там дешевое.

– Совсем-совсем дешевое?

– Совсем-совсем.

Так Турция попала в черный список.

Следующий объект был вполне московского происхождения.

Скорее всего у чувака присутствовало какое-то психологическое образование, потому что мою бдительность он успокоил достаточно быстро.

Наша переписка состояла в основном из вопросов и ответов. Его интересовало ВСЕ, вплоть до цвета стула моей собаки. Какие фильмы мне нравятся, какие шторы у меня в комнате, из какой лейки я поливаю кактусы и вообще откуда у меня эти самые суккуленты… Короче, когда я оставляла ему свой номер телефона, у меня не было ни одной негативной мысли.

Правда, вот когда Оно позвонило и голосом попавшего под поезд Леопольда сообщило, что жаждет встречи, я впервые задумалась: «Какого нормального мужика будет интересовать цвет моего лака для ногтей?» – спросила я у себя. «Внимательного», – ответило мое помутненное сознание.

Мы встретились в метро… И если вы спросите меня, как выглядит Тоска, я отвечу.

Ей сорок с хвостиком, и она в драной ковбойской шляпе. У нее в руках дешевая роза, из тех, что тихо сдохнет ночью и никогда не увидит утра. На сорокапятизаскорузлом – коровьи «казаки» с оттоптанными мысами и курточка с пластиковыми зажимами у лоснящихся карманов. Тоска смешна в нелепой попытке обобрать молодость, и ее сорокалетний опыт рассыпается в моих обгрызенных до мяса пальцах. По дороге до ближайшей забегаловки узнаю, что присутствует расстройство от первой жены, а также два отпрыска от второй. Расстройство лечится психоделической музыкой и курсами «Познай себя», а в особо тяжелых случаях – алкоголем. Я – удача, я – покрытый дешевой позолотой кубок, я – пьяный ответ всем этим пергидрольным женщинам. Меня будут демонстрировать на холостяцких квартирах, я буду нервировать их под верблюжьим скрежетом раскладушек, а мои косточки станут памятником его уходящей потенции…

Концовка получилась практически блоковская: Незнакомка вышла в сортир и растворилась в дымке вечера.

* * *

– Ничего, первый блин – он всегда комом, – утешала меня после подружка. – В следующий раз ты хотя бы возраст спрашивай.

– Конечно, спрошу, – кисло отвечала я.

«Мне 26, – сообщило Оно в письме. – Давай где-нибудь пересечемся». К письму была прикреплена фотография, после просмотра которой я довольно живенько ответила: «Давай».

Объект был красив, як голландский натюрморт. И все, что он делал, тоже было красиво. Он красиво ел, красиво рассказывал о своем отпуске, красиво стряхивал пепел с сигареты. Единственное, что слегка напрягало, – парень как-то странно грустнел, когда речь заходила о квартирном вопросе. «Ну не страусов же он у себя разводит», – успокаивала я себя.

Естественно, все оказалось прозаичнее, чем страусы. Среди всех своих красивых бредней чувак совершенно некрасиво умолчал о молодой жене и годовалом ребенке. Судя по всему, его супруга чересчур увлеклась воспитанием младенца и совершенно забыла о своем благоверном. Ошалев от неожиданно свалившейся на него свободы, парнишок моментально наладил копытца, закинул галстучишко за щеку и поскакал клеить девок.

– Больше не звони мне, а то жене нажалуюсь, – сказала ему я. – Хочешь сковородкой по хребтине огрести?

Звонки прекратились. Сковородка – это вам не шутки.

* * *

Судя по всему, народ наш исключительно Фейхтвангера читает, потому что в последующие недели упыри прямо-таки толпами перли.

Тут были и сдвинутые на своей работе менеджеры, и пребывающие в астрале программеры, и даже одна невесть откуда взявшаяся фотомодель.

«Пора заканчивать с этой сетевой проституцией», – подумала я, прослушивая бесконечный рассказ о преимуществах веб-сервера Apache перед Internet Information Server.

Поэтому когда следующий охламон сообщил мне, что у него дома имеются кошачьи запчасти, я и глазом не моргнула.

«А берцовой кости мамонта у тебя нет?» – так и подмывало спросить меня, но я отчего-то промолчала.

– Ты что, Кать, это наверняка псих какой-нибудь, – вытаращила глаза подружка. – От него же за версту разит расчлененкой. Котов вон освежевывает…

– По крайней мере он рядом живет: если что, можно будет к маме с вещами сваливать, – мрачно ответила ей я и поперлась на встречу.

Ну а дальше особо и рассказывать нечего. На кошачьи черепушки я и по сей день любуюсь, а чуть что – сразу же собираю шмотки к маме, потому что она действительно недалеко.

Кулинария

С недавних пор поселился во мне синдром бытовой неполноценности. Заболевание это не врожденное, но приобретенное. Ну что поделать, если все мои подружки – дюже хваткие и хозяйственные девицы?