Кости и цветы (том 4) - Ярослав Гивиевич Заболотников

из-под полуприкрытых век дополнил воздушный поцелуй.

— Интригуешь. Я готов послушать про диковинный край теней.

— Не стоит уходить от беседы. Твои уста дали обещание, мои — подарили тебе блаженство. И не только уста. Я старалась всем телом. Не хочешь ли ты сказать, что солгал? — в лиловых глазах блеснуло что-то враждебное.

— Шутка кажется забавной до поры, пока не становится дерзостью, — нахмурился монарх.

— Шутка? Вчера твои слова звучали иначе. Были тверды и горячи, как клинок в руках кузнеца.

— Ты серьёзно решила, что я отдам целое войско за ночь с какой-то… — вовремя пригашенный пыл позволил избежать оскорбления. — Собирай свои вещи и…

— Меня зовут Хризальтера, — сев в кровати, спешно изрекла девушка. — Полагаю, я была недостаточно убедительна. Позволь попросить тебя иначе: так, как никто тебя ещё не просил, — почти промурлыкала она. — Если после этого ты не изменишь своего решения, я больше не стану утомлять тебя бессмысленными разговорами.

— Вряд ли ты способна меня чем-то удивить, — недовольство и любопытство сошлись в жестокой схватке.

— О, ты будешь потрясён… — с придыханием ответила Хризальтера, соблазнительно ведя ступнёй по мужественному бедру, всё ближе и ближе к укрытому шёлком бугорку.

— Хорошо, — наконец смягчился король. — У тебя одна попытка.

Нагая девушка спустила ноги на мягкий ковёр и встала:

— Тебе придётся подойти.

— Что ж, — откинув простыню, поднялся монарх. — Я весь твой.

— Тогда закрой глаза и отдайся темноте, — Хризальтера зашла ему за спину. — Она сделает иллюзию осязаемой. Не подсматривай, — нежные ладони укрыли благородное лицо.

— Твои руки такие тёплые… будто ты их держала у огня.

— Это кипящая страсть рвётся утолить твою жажду новых ощущений. Садись… — небольшое усилие направило короля вниз, но ладони по-прежнему пленяли взгляд.

— Куда? Хох. Это что, пень? — пятки изучали непонятную округлую поверхность. — Откуда ему здесь взяться?..

— Не просто пень, а обмотанный цепью. Далеко на севере есть клан женщин с… особым отношением к мужчинам.

— Почитают?

— Поражают редких гостей своей изобретательностью. И всегда уделяют внимание тому, что болтается без дела.

— Вот это мне уже нравится… — от прикосновения к паху король улыбнулся. — Только не понимаю, как… Ведь… Неважно. Продолжай. Да, я чувствую… как ты ласково помещаешь их… в углубление?..

— Таковы традиции, — томно шепнула на ухо Хризальтера. — Как иначе мир услышит славную песнь непреклонного мужа? — ловкий хвост выдернул из боковины пня топор, и сомкнутая щель сплющила плоть в живую лепёшку.

От истошного вопля задребезжали оконные стёкла и стоявшая на столе хрустальная посуда. Опрокинув пень, монарх свалился на пол. Орал. Катался по ковру. Пытался разжать древесный капкан. Но тот был неумолим.

— Стража!! Стража!! — от бессилия король лупил кулаком по дереву: костяшки покрывались ссадинами, а из перстня даже выскочил рубин. — Стража!!!

— Куда делось твоё величие? — на качавшийся от дрыганий пень опустилось копыто. — Вместе с ним угас и разум? Неужели ты думаешь, что стража всё ещё жива?

— Я знаю, кто ты… — взгляд выпученных глаз поднялся на рогатую девушку, за спиной которой шевелились крылья. — Демон… Оракулы… предсказывали твоё появление…

— Тогда ты знаешь, что со мной можно заключить сделку, — Хризальтера смотрела в красное, перекошенное от боли лицо. — Пять тысяч жизней в обмен на твою.

— Нет… — процедил сквозь зубы монарх.

— Какая стойкость… — брюнетка взошла на поваленный пень — у короля аж дыхание спёрло. — Подумай как следует. А я пока станцую для тебя, — она начала грациозно извиваться, гладя ладонями обнажённое тело. — Где же улыбка? Я больше не радую твой взор?

— Тебе… не сломить меня… — простонал тот.

— Какое соблазнительное утверждение, — демонесса опустила игривый взгляд на копыта и вдруг, расправив крылья, подпрыгнула на месте: от приземления по сторонам разлетелись мелкие щепки, а из древесной щели брызнула кровь. — Скажи ещё что-нибудь, милый…

— Сдохни!!! — от оглушительного рявка Хризальтера даже зажмурилась. — Сгори в пекле Кардахора!!! — надрывно проорал побелевший король.

— Какие громкие слова… — нахмурившись, девушка спустилась на пол. — Думаешь, боги защитят тебя? Нет, — отрицание прозвучало суровым приговором. Она со всей силы лягнула пень, и тот, вместе с зажатым куском плоти, отлетел к стене, с грохотом опрокинув канделябр.

Вскрикнувший монарх попытался зажать окровавленный пах руками, но толку было мало — ковёр напитывался багрянцем, вокруг ширилось тёмное пятно.

— Из славного властелина в жалкие евнухи… Однако тебе ещё есть что терять. Жизнь, — на грозном лике мерцали отсветы разгорающегося пожара. — Я спрошу в последний раз: готов ли ты вверить мне пять тысяч воинов?

Ответом стал плевок под ноги: бордовый из-за прокушенного языка.

— Ты неподвластен чарам влечения. Тебе неведом страх. Тобой движет лишь любопытство и фанатичная преданность стране. Прорицатели постарались на славу. Меж тем возомнившие себя титанами — моя слабость. Всякий раз отрадно видеть, как скалы обращаются в пыль…

По комнате пронеслась тень — под звон бьющегося хрусталя на ковёр рухнул перевёрнутый наоборот стол. Когтистая рука схватила короля за горло и подняла, словно невесомого. Оторванные от пола ноги туго стянул хвост.

— Я напрасно потратила целую ночь. Нанизывалась на твёрдый кол ради чужого удовольствия. Предлагаю поменяться местами.

Набежавшие тени стиснули рот и сковали руки за спиной. Хвост же отвёл окровавленные ноги, управляя мужчиной, точно марионеткой. Усаженный на резную ножку мог только мычать. От попыток освободиться та входила всё глубже. Иссекала плоть бугристым узором. Прорывала внутренности, что не то трещали, не то чавкали. Совсем тихо, по сравнению с тем, каким оркестром вибрировали голосовые связки. Человек бы не услышал, но демон мог оценить всю музыку страшной смерти.

Хризальтера не спешила. Держала жертву за горло, медленно опуская для пущих страданий. А потом начала с улыбкой напевать:

'Ах, не сказали королю,

Что облик я менять люблю.

И день прихода не назвали.

Прозрей, слепец, тебя предали.

Чтоб войско целым сохранить,

Чтобы престол освободить.

И где-то там звучат смешки,

Пока здесь кол бурит кишки'.

Вслед за улыбкой, обнажившей четыре длинных клыка, демонесса подпрыгнула и обвила торс монарха ногами, удерживая себя в воздухе мощными взмахами крыльев, что стремительно раздували взбиравшееся по шторам пламя.

— Каково это, умереть глупцом? — глядя в широко раскрытые глаза, она провела языком по мокрой от пота щеке, а затем резко сложила крылья.

Под весом двух тел ножка пронзила сердце, распёрла горло и теперь, красная, как мак, торчала из разинутого рта.

— Хрип. Бульканье. Последние трепыхания. Разве это не восхитительно?.. — Хризальтера обняла свою жертву и положила подбородок на вялое плечо. — Однако мне по-прежнему нужны пять тысяч воинов… Придётся навестить бедуинов…

* * *

Из цветущих лугов в лазурь небес вспорхнули розовые птички. Их напугала плотно скачущая тройка лошадей. Лайла с Джоном с обеих сторон страховали напряжённого Шойсу. Если не научить его ездить верхом, путешествие затянется на месяцы. Прямая дорога до холма давала возможность поэкспериментировать. Пока только с рысью. До галопа ещё далеко: иномирец плохо держался в седле.

— Опять руки задираешь, — Джон демонстративно встряхнул удерживаемый над холкой повод.

Скосив глаза на следопыта, Шойсу буркнул что-то смазанное шумевшим в ушах ветром, и положил запястья на переднюю луку.

— Слишком наклоняешься, — Лайла похлопала себя по спине.

Тот постепенно выровнялся.

— Пусть передохнёт, — бросил взгляд на травянистый склон Джон. — Шагом, Шойсу, шагом.

Натянув поводья, иномирец сбавил скорость. Как и его спутники, что притормозили и стремя в стремя поехали следом.

— Могли бы разочек и уронить, — раздался сзади голос ассасина. — Я послушал бы хоть, как у них там ругаются.

— Успеешь ещё, — ответил Джон. — Ездок из него так себе. Равновесие вообще не держит. Не было б стремян, давно бы сполз. Притом дело явно не в силе. Либо в подземельях они передвигаются пешком, либо как-то хитро пристёгиваются.

— Пристёгиваются? — из-за плеча следопыта чёрным пятном выплыл Рэксволд. — Они что там, на огромных пауках по стенам скачут? — он уставился на Джона в ожидании новых предположений.

— Ты меня спрашиваешь? Я-то почём знаю.

— Какой бестолковый проводник у нас… Едем-то хоть правильно? Три часа прошло, а леса и в помине нет. Одни поля. Карту дай.

Следопыт на секунду поднял взор к солнцу:

— Во-первых,