Кости и цветы (том 4) - Ярослав Гивиевич Заболотников

к белокаменной арке подъехала тёмная карета. На усеянный цветами палас ступили сапоги. Виновников торжества уже ждали во внутреннем дворе. Трое воинов, мальчуган и серый конь стояли у фонтана, украшенного статуей целующихся аистов.

— Рэ-эксволд… — идущая Лайла протянула распростёртые руки. — Наверняка главный инициатор сего действа. Позволь поблагодарить тебя тёплыми объятиями.

— Та-а-ак… — не спешил идти навстречу тот. — Джон улыбается. Значит, глаза ты мне выцарапывать не собираешься.

— Или он тебя слепого отметелить хочет, — стоявшая рядом Эрминия держала под уздцы Бамбука.

— Не собираюсь, — ответила тёплой улыбкой Лайла. — Это слишком лёгкая расплата за то, что мне пришлось пережить в карете.

— Догадываюсь…

— Почему сейчас? — приблизилась вампирша.

— А когда? Мы постоянно куда-то спешим. Почти каждый день рискуем жизнями. Разбойники. Чокнутые колдуны. Пророчества всякие. Озверевшие существа. Пора остановиться. Но не ради передышки. Время сделать глоток. Глоток надежды на светлое будущее в трещащем по швам мире. В конце концов, мечты должны сбываться, а не пылиться в закромах души. Потому мы все здесь. Я. Эрми. Алан. Бамбук: он уже давно часть семьи. Как известно, в семье не без урода, поэтому… — ассасин кивнул на Шойсу, глаза которого были перевязаны серой шалью. — Ну и вообще… Я ж обещал…

Опустив проникновенный взор, Лайла заключила Рэксволда в объятия:

— Даже не представляю, во сколько всё это обошлось…

— Неважно. Благодаря тебе я богат, да и грондэнаркская сталь тут в цене. Будь счастлива и не забивай голову ерундой.

— Уже. А моя признательность безгранична, как звёздное небо, — отстранившись от ассасина, вампирша шагнула к Эрминии с Аланом.

— Ко всем прилипать станешь? — та заложила за ухо покачиваемые ветерком волосы.

— Только к дорогим сердцу, — Лайла мягко притянула к себе парочку и обняла. — Эрми. Алан. Спасибо вам…

— Я лишь чуток помогла…

— Пустяки, — улыбнулся юнец.

Напоследок вампирша погладила Бамбука, удостоила Шойсу добрым взглядом и вернулась к Джону, который тоже выразил благодарность каждому из участников. Как раз вовремя. Ворота собора распахнулись — торжественная духовая музыка пригласила всех внутрь.

Лайла, держа под руку Джона, восходила по каменной лестнице, когда на плечо приземлился мефит, всё такой же невидимый, однако теперь ощутимый не только весом.

— Ах… — едва ли не поёжилась вампирша. — Влажные, холодные лапы… Самое время… Как, Скарги, ты детально изучил фонтан?

В ответ раздалось радостное урчание.

— Он бодрит тебя, чтобы ты в обморок от волнения не упала, — Джон глядел вперёд, на алтарь, за которым стоял седой храмовник со свитком.

— Я могу… — Лайла скользнула взором по возвышавшейся за служителем храма статуе: прекрасной деве в цветочном венке. — О небеса, я при виде дракона меньше нервничала… Держи меня, если что.

Богатое убранство окутало возлюбленных и идущих за ними гостей травяными благовониями. Рэксволд с Эрминией шли ровно, ни на что не отвлекаясь, почти как конвой. Шойсу же, сдвинув повязку на лоб, рассматривал росписи на стенах и декорированный лепниной свод. А Бамбук принюхивался к поднимавшемуся из золотых чаш дымку.

Едва Лайла с Джоном ступили на световое пятно, цветную мозаику, отбрасываемую высокими витражными окнами, музыка стихла — верный сигнал остановиться.

— Сегодня в радужных лучах любви два горячих сердца ждут благословения Анвадиэль, — опустив взгляд на пару, заговорил храмовник на эльтаронском. — Перед Её всевидящим взором вы поклянётесь друг другу: блюсти верность, делить пополам счастье и утешать в часы горести. Ваши слова отпечатаются на полотне времён нерушимым узором. Джон Скалингер. Лайла де’Рон. Вы готовы принести клятву перед Смертными и перед Богами?

Следопыт и вампирша повернулись лицом друг к другу:

— Я клянусь тебе, — начал первым Джон. — Блюсти верность. Делить пополам счастье. И утешать в часы горести.

Лайла, от волнения вращавшая пальцем золотое кольцо на правой руке, бесшумно вздохнула:

— Я клянусь тебе… Блюсти верность… Делить пополам счастье… Утешать в часы горести.

— Ваши клятвы услышаны! — храмовник развернул свиток, и из-за ширмы сбоку вновь грянула торжественная музыка. — Скрепите же обет штрихами души! — морщинистая ладонь указала на чернильницу с белым пером.

На осыпанном лепестками клевера документе возникли две подписи: простенькая и элегантно завитушчатая.

— Милостью Анвадиэль и силой королевской печати, я объявляю ваш союз законным! Пусть узы, заключённые перед Смертными и Богами, принесут вам благополучие, а путь ваш будет долог и всегда озарён солнцем!

Под ликующие возгласы друзей возлюбленные поцеловались. Однако на этом мероприятие не закончилось. Как оказалось, Рэксволд арендовал «уютный домик» на островке Разлатого Озера, где издавна отмечали празднества столичные ардонэйзийцы. Не все. Лишь обеспеченные.

Две кареты доставили странников на побережье, к качавшейся у причала шхуне, за которой простиралось искристое полотно. Десятиминутная переправа — и вот он, травянистый берег. Уставшие щуриться от бликов взгляды обрадовала резная беседка с накрытым яствами столом. Прямо под сенью сливовых деревьев. Рядом возвышался и «домик»: небольшое поместье посреди огромного душистого сада. Ничего не скажешь, Рэксволд знал толк в гуляниях на широкую ногу.

О местных слугах напоминал лишь тусклый свет в окне каменной пристройки, а шхуна спешно скрылась из виду. Зазвенели бокалы. Загремели тарелки. Праздновать без посторонних стало уже традицией. Конечно, Шойсу в неё не вписывался, однако оставить его было не с кем. Впрочем, наблюдать за иномирцем оказалось даже забавно. После пары поздравительных тостов повеселевший ассасин стал подсовывать ему разные экстравагантные блюда, какие тот с осторожностью пробовал: по-видимому, вино раззадорило любопытство у всех присутствующих. Гастрономические эксперименты закончились обсыпанной в перце долькой лимона, после которой лицо Шойсу скукожилось в подобие изюма, а Рэксволд заржал так, что аж поперхнулся слюной. И всё же темнокожий вроде как не обиделся — торжество проходило в дружелюбной обстановке. Тосты разбавлялись рассказами Алана об ардонэйзийской кухне: десерты для застолья он выбирал лично.

Вкусностей перепало даже Бамбуку со Скарги. Сушёный инжир оценили оба — в ожидании добавки мефит бросал жалостливые взгляды на Лайлу, жеребец же нагло тыкал носом спину следопыта, из-за чего тот дважды проливал на себя вино.

Эрминия воздержалась от горячительных напитков: пила сливовый сок с женьшенем. То ли из-за принципов, то ли оттого, что с вечерней зарёй надо было вести в мастерскую пьяную троицу, в какой двое носили клинки и не особо ладили друг с другом. Хотя у сидевшей на коленях Рэксволда северянки имелись все шансы захмелеть от его дыхания: он залил в себя целый кувшин вишнёвой ратафии. В любой другой день Эрминия не дала бы ему так надраться. Но сегодня можно. Как-никак, событие действительно грандиозное, а тайная подготовка к нему стоила немалых сил.

К вечеру, когда багряное солнце готовилось нырнуть за дальний, подёрнутый дымкой берег, шхуна вернулась за гостями. Изрядно подвыпившие ассасин и следопыт прощались словно навек. Невнятные разговоры. Братские похлопывания по плечам. Воинственно поднятый кулак на отплывающем корабле. Мужчины… Какими бы разными не казались по трезвости, перебрав, сродни двум каплям воды.

Оставшись наедине, Лайла с Джоном направились в поместье, где их ждала озарённая свечами роскошная спальня. Усталость и хмель в головах намекали отложить страсти до утра, но взгляды, брошенные на кровать с белоснежным балдахином, разожгли желание повременить с отдыхом… и лишь потом заснуть в обнимку на мягкой перине.

* * *

В окна мастерской глядели сумерки. Они могли видеть мрачный холл, пустые комнаты, но никак не того, кто стоял в тёмном коридоре второго этажа. Чёрный плащ. Маска в виде оскаленного черепа. Взведённый арбалет. Нет ничего слаще ожидания жертвы… и одновременно горче. Точно яблочный пирог с излишком корицы. Этот вкус способна смыть только кровь. Горячая. Вытекавшая из бьющегося в конвульсиях тела. Уже скоро.

Звон подков. Хлопнувшая дверца кареты. Пьяное бормотание мужчин и бодрый голос той, кому уготована могила. Звук открытого замка. Неторопливая возня на первом этаже. Щелчки огнива.

— Я наверх вас тащить не буду. Умойтесь. Живо. И не вздумайте блевать в бочки. Сейчас таз притараню.

Флогги терпеливо ждал. Неразборчивый ор на первом этаже, отдалённо похожий на какую-то матросскую песню, заглушил скрип половиц. Отныне стоило верить лишь глазам. И вот на фоне стены, у лестницы, куда долетали отсветы свечей, возник женский силуэт. Развернулся лицом к царившей в коридоре мгле. Выстрел. Арбалетный болт пробил грудь и вошёл в сердце…