Поймать чайлдфри - Екатерина Сергеевна Рагозина

обсыпала меня горячим шепотом, как горохом, пытаясь выведать подробности моего душевного и физического состояния – и то, и другое, по ее мнению, должно было кардинально поменяться с тех пор, как у меня под сердцем зародилась новая жизнь. Я терпеливо и доходчиво рисовала картину беременности женщине, которая все это время добровольно отказывалась от материнства, справедливо полагая, что еще до него не доросла, и несправедливо полагая, что ради беспечной жизни содержанки им можно жертвовать. Конечно, она ничего об этом не знала, представления у нее оказались самые приблизительные, но тем пуще был восторг.

– Лизонька, ты, пожалуйста, на меня не сердись, может быть это не мое дело, но я все-таки спрошу. Может быть, хоть мне расскажешь, кто отец малыша? Мы же подруги!

– Милая, давай не сейчас. Я обязательно расскажу, но всему свое время.

Она возбужденно закивала, как будто я сообщила ей что-то приятное.

– Хорошо, хорошо, хорошо! И правильно!

Я крепко прижала ее к себе и закрыла глаза, как будто желая заснуть, но это была лишь уловка для того, чтобы закончить разговор. Милая Анжела, как я могу сказать тебе, кто отец? Эта новость тебя убьет.

Все лето во мне боролись два чувства: радость от того, что я иду к желанной цели, и тоска от того, что я предаю Олега и, конечно же, Анжелу, этого наивного агнца. Я пыталась находить самооправдания, и они получались довольно весомыми, но, тем не менее, не давали мне успокоиться. Да, я не знала, что у нас выйдет такой странный неравнобедренный треугольник, где он влюблен в меня, она – в него, а я оказываюсь главным злодеем. Да, я не могла предположить, что ради меня Олег бросит несчастную Анжелу. Да, я этого не хотела и была бы счастлива, если бы у них до сих пор все оставалось по-прежнему, раз уж ее это устраивало. Тысячу раз да. Но все равно душа как будто плещется в помоях. Брр, ненавижу себя.

Я осторожно переложила руку Анжелы со своего плеча на подушку – беззаботная, она спит, как младенец, и даже не почувствовала, как я от нее отстранилась. Тем лучше, ведь у меня еще не выполнена самая сложная на сегодняшний день задача – я должна закончить череду признаний и сообщить о своей беременности Олегу. Час еще не поздний, он, наверняка, сидит дома, за бумагами.

Ответная смс-ка, кажется, не приходила целую вечность, и когда телефон, наконец, встряхнул мою ладонь вибрацией, я почувствовала биение сердца на уровне глотки.

«Значит сбылась твоя мечта? Что ж, я рад. Но моя роль на этом окончена. Прощай», – таков был ответ.

Глава 9.

После виртуального объяснения Олег не просто исчез из моей жизни, но и вообще пропал с радаров. Конечно же, я пыталась с ним связаться, но уже на следующий день у него были оборваны все провода: по трем номерам телефона, которые мне были известны, отвечали на разных языках унылые роботы, к его страницам в социальных сетях оказался закрыт доступ. Я, наконец, решилась и, воспользовавшись ключом от его квартиры, который он у меня до сих пор не забрал после той, первой ночи, явилась к нему домой и провела там целый день, но напрасно. Вид у жилища был сиротливый, некоторые вещи пропали со своих мест – создавалось впечатление, что его покинули на длительный срок.

Я звонила маме Олега, Татьяне Николаевне, но она ничего не могла прояснить, ей самой сын сообщил только то, что должен надолго уехать по делам. Эта новость окончательно меня убедила – наступил самый крайний случай.

Если я и звонила когда-нибудь Олегу на работу, то всегда пользовалась телефоном, который стоит в его кабинете, но теперь и он был отключен, поэтому я набрала номер приемной, который нашла на сайте его фирмы.

– Юридическая компания «Р…т». Чем могу помочь? – с заученной интонацией ответил мне приятный голос новой, по всей видимости, привратницы.

– Прошу прощения, Я не совсем по делу, но Вы не могли бы соединить меня с Варварой Павловной Калужниковой?

– По личным вопросам не соединяем.

Раздались короткие гудки: хорошо вышколенная секретарша, четко следуя корпоративной инструкции, лишила меня всякой возможности ее переубедить. Меня, впрочем, это задело мало: небольшой опыт работы в журналистике приучил скромницу в исключительных случаях идти напролом, снося головой стены. Напускная наглость не подвела и сегодня: уже после третьего звонка раздраженная и едва не плачущая привратница собственноручно набрала внутренний код и, не попрощавшись, бросила трубку на аппарат, предоставив мне вволю наслушаться скрипа, треска и, наконец, благословенных гудков.

– Доченька, а ты что ж, не в курсе? – Варвара Павловна даже испугалась моей слезной интонации. – Не пропал он никуда, но будет в разъездах почти полгода, в Питер планирует приезжать урывками. Во-первых, ликвидирует офис в Берлине, от него одни убытки. Во-вторых, открывает представительство в Екатеринбурге. В-третьих, продолжает налаживать связи с востоком. Думаю, что из Китая он всю зиму не будет вылезать. Олег даже уроки языка брал, чтобы не очень от переводчика зависеть. Вот так-то, доча. Странно, почему он тебе не сказал?

– Поссорились, – коротко ответила я. – Он не боится надорваться? Так много планов…

– Я, конечно, не психолог, но у меня впечатление сложилось, что Олежке нужно было для чего-то уехать и подальше, а дела – только предлог. Вообще говоря, этим планам уже несколько лет, подготовка шла давно. Почему в конечном итоге он решил схватиться за все сразу, а не продолжить постепенное наступление – для меня тоже загадка.

– Сейчас-то он где?

– В Берлине, дочка. Телефон у него изменился, но я тебе цифры не продиктую, раз уж вы поссорились. Мало ли что…

Вот такая она, Варвара Павловна – ласковая, как кошечка, но в тайне даже «доченьку», пожалуй, готова разорвать на части ради покоя своего молодого начальника. Положив трубку, я со вздохом открыла ноутбук и решила использовать последнее и, скорей всего, самое наивное средство. По электронной почте мы с ним никогда не переписывались: я знала, что у него всего один ящик и для работы, и для личных дел, но именно рабочие письма туда приходят сотнями, поэтому мала вероятность, что мой скромный мейл с тысячу раз пережеванными и уже бесполезными объяснениями, будет замечен. И тем не менее я писала. Писала о том, как мне одиноко без его твердого плеча и доброй улыбки. Как я скучаю по тем еще недалеким временам, когда мы и знать не знали о том, что между нами могут зародиться отношения, отличные от