Мой лучший друг товарищ Сталин - Эдвард Радзинский

— Да пошел ты на хуй! Как ты смеешь, говно?! — в бешенстве заорал на него Васька.

Вспыхнули желтые глаза Кобы. Он стал страшен.

— Вон отсюда! — коротко приказал он.

Васька испуганно поплелся из зала.

На следующий день я снова был у Кобы на Ближней.

Он молча ходил по комнате. Потом сказал:

— Генерал снят со всех постов. Будет слушателем в Военной академии… там посмотрим.

У него не было выхода, мой друг Коба обязан быть справедливым товарищем Сталиным, одинаково строгим отцом всем военным. Хотя Ваську официально никто, по-моему, не наказывал. Он как бы ушел в Академию на время — поучиться, повысить квалификацию.

Конечно же, Коба понимал, почему так пьет Вася. Его слабый сын смертельно боялся того, что с ним неминуемо случится, когда не станет старого отца… Оттого старался забыться, заливал страх вином. Коба знал, что Васька прав: его старые соратники тотчас избавятся от его сына, слишком многое он о них знает.

Думаю, это было еще одной тайной причиной, почему Коба решил их всех убрать.

Коба в тот день долго молчал, но я чувствовал: он очень хочет что-то сказать. Наконец заговорил:

— Заметил, с какой радостью Мингрел и все они… — (Политбюро), — и эти надутые фанфароны… — (военные), — забравшие большую волю в войну, смотрели на его унижение? Даже не старались скрыть. Неискренние они люди… Всех надо менять. Все не годятся… — и, помолчав, добавил выразительно: — для великой задачи.

Накануне

Что же касается Васьки, вскоре ему крупно повезло.

Начались Олимпийские игры. Мы впервые в них участвовали. И я, далекий от спорта, не знал, что на Олимпиаде происходило величайшее событие — любимый народом футбол! Игрался матч, победа в котором была для Кобы важнее всех медалей Олимпиады. Мы встречались на футбольном поле с главными нынешними врагами — Югославией. С «кликой Тито»!..

И вся страна, наверное, кроме нас с Кобой, сидела у радиоприемников.

Я был в его кабинете, когда туда вбежал Васька.

— Проиграли, сволочи! Проиграли, отец! — орал он. — Я предупреждал! Все потому, что сунули в сборную одних футболистов ЦДСА и не взяли моих игроков!..

Коба не дослушал. В бешенстве поднял трубку.

— Спорткомитет!

Поскребышев, конечно, ждал звонка. Ждали, должно быть, в параличе от ужаса и в Спорткомитете. Кобу тотчас соединили.

— Ну, что там… с поганым матчем?

Ему, видно, начали рассказывать, но, как часто с ним теперь бывало, от ярости он не мог дослушать.

— Говнюка тренера лишить звания заслуженного мастера спорта! Гнать его из тренеров! Ведущих игроков? Отнять звания! У всех! И вопрос к вам: может ли команда носить имя Центрального дома Советской Армии? Команда, футболисты, которой опозорили имя победоносной Советской Армии?! Команду ЦДСА расформировать! Такой команды у нас нет. Пишите постановление. Вами лично мы тоже займемся потом!

В глазах Васьки светилось торжество. Он понял: лучшие футболисты свободны. Он может сформировать небывалую команду!

Но времени на это у него уже не хватит. Наступали последние месяцы спортивного меценатства председателя Федерации конного спорта, члена Президиума Верховного Совета, генерал-лейтенанта Васьки Сталина…

И его тоже ждал пятьдесят третий год. «Самсон, разрывающий оковы».

В дни террора

В нашем Доме на набережной и в доме на улице Грановского (где так же жили кремлевские бояре) сановитые евреи теперь исчезали каждый день.

Создатель Мумии и главный Хранитель нетленного Ильича Збарский отправился в тюрьму. Незадолго до ареста я встретил его во дворе нашего дома. Он возвращался из гостей навеселе и громко рассказывал своему спутнику:

— Все последнее время стараюсь читать легкие книжки, чтобы хоть как-то отвлечься. Даже попивать стал. Я ведь все двадцать четыре часа в сутки подключен к Мавзолею. Я сотрудников учу: любое происшествие с телом — тотчас звоните мне. Без меня — ничего! Если даже случится что-то ужасное, допустим, муха влетит в саркофаг, без меня удалять категорически воспрещаю.

— Муха вправду может залететь к Ильичу? — в священном трепете спросил его спутник.

— В том-то и дело, что не может! Но снится! Всю жизнь снится кошмарный сон: звонят из Мавзолея: «Борис Ильич, высылаем машину — муха в саркофаге!» И я просыпаюсь, вскакиваю, как сумасшедший, на кровати… — Он звонко захохотал.

Но хохотал он зря. Мне рассказывали потом, как его арестовали. Дело было, естественно, ночью. Он крепко спал, когда его начали будить. Он вскочил на постели с диким криком:

— Муха в саркофаге!

Услышал в ответ голос оперативника:

— Чего орешь?! Одевайся, муха!

В тюрьму отправился мой знакомец, наш официальный отравитель, глава Лаборатории Х М-ий… Его арестовали прямо в Лаборатории и повели по подземному ходу в так хорошо ему знакомую внутреннюю тюрьму.

Коба был неутомим. Арестовали группу кремлевских врачей во главе с начальником Санитарного управления Кремля. Почти все арестованные врачи были с «прожидью», как сострил ведший это дело следователь Рюмин. Всех этих знаменитых профессоров, академиков медицины зверски допрашивали по заявлению какой-то медсестры из кремлевской больницы.

Я был у Кобы на Ближней, когда он вызвал Поскребышева.

Коба дожидался его в Большой столовой…

Приехав, вмиг вспотевший Поскребышев, блестя лысой головой и красным лицом, стоял перед Кобой. Он знал своего хозяина и, конечно, чувствовал неладное.

— Ничего не хочешь нам сказать?

Поскребышев жалко молчал.

— Полюбуйся на этого ротозея, Фудзи. Оказывается, сейчас были бы живыми и товарищ Жданов, и многие другие товарищи. Простая медсестра… — Коба заглянул в бумажку, он теперь мгновенно забывал фамилии. — Товарищ Тимашук написала мне письмо о том, что бедняге Жданову нарочно поставили неверный диагноз. Еврейские врачи из кремлевской поликлиники решили погубить его. И я поручил тебе — что?

— Разобраться, — вмиг потеряв обычную насмешливость, несчастно ответил Поскребышев.

— Что сделал ты?

— Навел справки.

— У кого? У тех, против кого она написала? У убийц? У тех же кремлевских врачей?!

— Виноват. Потерял бдительность. Я думал, они специалисты. Простите меня, товарищ Сталин.

— Что ты написал в заключении, ротозей?

— Что я ознакомился с документами и что специалисты считают диагноз товарища Жданова правильным.

— Только теперь, благодаря настойчивости товарища Рюмина, удалось выявить всю банду этих убийц в белых халатах. В кремлевской поликлинике из-за ротозея Поскребышева и врага народа Абакумова годами трудилась банда извергов… Иди сюда.