Нечто в лодке по ту сторону озера... - Максим Перфильев

— Ты ошибаешься, Костя. Не все так, как ты говоришь, — вздыхая, произнес Евгений, — Ты просто все в таком свете видишь. И тебе правда вернуться нужно. Так нельзя. Ты устал — это видно. Тебя сломают. Рано или поздно тебя сломают. Мир тебя сломает. Сатана тебя сломает. Ты не можешь заниматься всем этим в одиночку. Это самоубийство.

— Уж лучше так, — произнес я, ухмыльнувшись, вглядываясь сквозь стекло в движение дороги, по которой мы ехали, — Уж лучше так, чем вернуться в стадо этих баранов… и уродов.

Евгений тяжело вздохнул.

Вскоре мы подъехали к дому Кешы и выгрузили его, дотащив до квартиры.

Мы не стали разбираться с его мамой, которая была в каком-то не понятном шоке, мы лишь акцентировали внимание на том, что вытащили его из ночного клуба, а сами ваще с ним не бухали ни разу.

Потом Евгений довез меня до моего дома.

— Знаешь, иногда люди ошибаются, — произнес он в конце, когда я уже выходил из машины, — Нужно быть снисходительными к их ошибкам.

— Пускай платят за свои ошибки, — ответил я, — И я бы хотел видеть снисхождение так же и к себе, а не только к другим. Мне нужна справедливость.

Евгений покачал головой, посмотрев куда-то в сторону.

— Я тебе позвоню, — произнес он в результате после некоторой паузы, — Еще увидимся.

— Конечно, — ответил я, сменяя тон на более дружелюбный и спокойный, — Досвидания.

26.

Я проснулся ночью от утомительных и невероятно занудных мяуканий моего серого полосатого кота, который жил у меня в квартире. Он сидел где-то в прихожей, забравшись на высокую тумбочку, и всячески пытался обратить на себя внимание, осторожно, и, видимо, как ему казалось, не навязчиво напоминая хозяевам о своем присутствии в доме. Он подавал голос как-то жалобно и очень неуверенно, полагая, наверное, что его никто не услышит, и он вскоре пойдет спать. Сквозь дрем я чувствовал его некоторую робость и понимание всей неловкости создавшейся ситуации. Нежелание устраивать истерику заставило его отказаться от идеи ходить с криками по квартире. Осознание того, что ночью его кормить никто не будет, так же делало бесперспективным любое стремление потереться о дверцу холодильника. То, что его никто не выпустит за порог квартиры, а если и выпустит, то обратно уже не запустит — было для него такой же очевидностью, как и то, что вода мокрая, а мясо вкусное. Поэтому он и не стоял возле двери. Туалет был открыт. Дак какого ж хрена тогда ему надо было? Кажется, он сам сидел и думал про себя: "Щас мяукну еще пару раз, перекрещусь, что никто не проснулся, и со спокойной совестью пойду спать". И каждый его заунывный стон с крайними признаками неуверенности в голосе был как предпоследний.

Наконец мне надоело, я встал и пошел в прихожую. Уже осознав всю непривлекательность своего положения, кот попытался спрыгнуть с тумбочки и тупо улизнуть. И уже в полете одновременно с восприятием давящей на его большие мохнатые уши полной злости фразы "Заткнись тупой комок серой шерсти! Заткнись!", он ощутил шлепок моей ладони на своей костлявой заднице, и приземлился на пол с некоторым дисбалансом положения собственного тела в пространстве. Он гордо полизал ударенное место и с чувством выполненного долга пошел спать в другую комнату.

Когда я вернулся к себе в кровать, я ощутил невероятный страх в своей комнате. Этот страх распространялся по всей квартире и, расползаясь по углам, тяжело оседал на стенах и предметах мебели, медленно стекая по ним, словно какой-то конденсат газообразной жидкости. Я отвернулся к стене, пытаясь заснуть, но ощущение неопределенности, происходящей за моей спиной и чувство незащищенности, заставило меня повернуться на другой бок. Инстинктивно желая контролировать ситуацию, я все же поворачивался обратно спиной к стене, понимая, впрочем, что мне все равно придется перетерпеть этот страх и закрыть, наконец, глаза, попытавшись отключить сознание. Казалось, даже что тьма сейчас в этой ночи была какой-то ощутимой, материализовавшейся субстанцией, она покрывала меня своей вязкой плотной массой и всей тяжестью давила на мозг и обостренные до предела чувства.

Кошки — удивительные создания. Где-то я слышал, что они очень хорошо чуют духовную обстановку. Чуют призраков и демонов, и всякую другую нечисть. Они словно находятся между двумя мирами, между миром людей — миром материальным, и миром потусторонним — миром духовных существ. Чутье животных так же подтверждается и большинством христианских представлений. И я так же не был склонен ставить под сомнение эту теорию.

Когда сатана приходит — первое, что он приносит с собой это страх. Он лжец и отец лжи, другими словами, он — создает людям иллюзии. А страх — одна из самых величайших и эффективных иллюзий. И я это знал, поэтому начинал привыкать уже к подобным вещам.

Последние несколько месяцев я жил с восприятием этой реальности как какой-то черной бессмысленной и невероятно тяжелой и унылой обстановки. Казалось, меня загнали в какую-то клетку. Абсолютная правда: между тем, кто скован, и тем, кто находится в замкнутом пространстве — огромная разница. Все происходящее со мной за последнее время ввергало меня в какую-то глубочайшую депрессию, через которую я не мог наблюдать для себя каких-либо положительных ощущений в окружающем мире. Еще и постоянный страх по ночам. Что-то приходило и накрывало меня этим страхом как каким-то тяжелым ковром Биджар. А может сейчас у меня просто что-то немного сбилось в работе инстинкта самосохранения? Настороженность. Ощущение опасности в собственном доме. Причем опасности не физической. Может, мне действительно пора было сходить к психиатру. Может у меня реально мой невроз, который был уже очевиден, начинал потихоньку перерастать в психоз?

Насколько мне было известно, в медицине психиатрические заболевания определялись статистическим отклонением от нормы некоторых параметров и страданием, которые эти отклонения вызывали. То есть болезнь — потому что отклонение от нормы, и болезнь — потому что вызывает страдание. А то, чего больше — то и норма. На мой взгляд — да, в общем-то, и не только на мой — это были несколько сомнительные критерии. Так, например, в этом мире существует очень много говёной музыки, но из-за того, что ее так много — она не стала от этого менее говёной, и профессиональные музыканты не собирались признавать ее нормой. Одновременно с этим и хорошие композиторы часто страдают от того, что их более качественный продукт не получает должного признания по сравнению с тем отстоем, который пишут их коллеги по цеху. Потом через некоторое время такие композиторы частенько становятся легендами. Просто — объективно — люди слушают музыку по разным причинам, и нравиться она им может тоже по разным причинам, и не всегда потому что это качественный продукт. Качество в данном случае всего лишь один из параметров, по которым музыка может нравиться. Об этом долго можно спорить, но во всяком случае, мне казалось, что не всегда справедливо искать истину там, где большинство. Большинство в глобальном смысле — то есть, и людей, и мнений, и правил, и параметров, и товара, и денег, и даже разума. В медицине, в которой все было довольно относительно, одной из наиболее относительных областей с точки зрения истины была психиатрия. Даже обычные врачи, которые знают, что в их сфере лечения все очень относительно, говорят про психиатрию: "Да, это же психиатрия. Там все относительно", потому что знают — там действительно все еще более относительно, чем у них. Это, конечно же, не исключает психиатрию из тех инструментов, которые могут помочь человеку. Просто, наверно, этим инструментом должны владеть люди, у которых присутствует хотя бы очень небольшое желание помочь другим и твердые моральные принципы — люди, которые не просто хотят срубить кучу бабла на фармацевтических фирмах, и люди, которые не просто хотят отработать смену и пойти домой, забивая на саму мысль о том, к чему реально может привести их лечение и их ошибки. Психиатрами, как и вообще, врачами должны становиться люди, которые реально парятся за свои ошибки. Люди с чувством ответственности. А когда человек становится абсолютно уверен в своей правоте, теряя способность к диалектическому восприятию реальности — он может наделать очень много ошибок. Лично я с психиатрами, и даже с психологами (практикующими) никогда не сталкивался. Поэтому мне хотелось верить, что среди них подобных человеков не много.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});