Битва за Рим (Венец из трав) - Колин Маккалоу

— Ну вот, Гай Видацилий, ты видишь?! — торжествующе произнес Силон. — Кто сказал, что у нас нет полководцев?

— Сдаюсь. Ты прав, Квинт Поппедий! — Видацилий поднял руки. — У нас есть полководец в лице Гая Папия.

— Я думаю, все вы поняли, — добавил Мутил, — что мы можем найти дюжину полководцев, не выходя отсюда.

* * *

В тот же день, когда была создана новая страна Италия и ее выдающиеся люди заседали в ее новой столице Италике, претор Квинт Сервилий из семьи Авгуров ехал по Соляной дороге из портового города Фирма в направлении Рима. С июня он объезжал земли к северу от Рима, двигаясь через плодородные, тщательно возделанные холмы Этрурии к реке Арн, служившей границей Италийской Галлии. Оттуда он отправился на восток, в Умбрию, затем на юг, в Пицен, и к Адриатическому побережью. Квинт Сервилий был чрезвычайно доволен собой, так как с возложенной на него задачей справился превосходно. Заглянув буквально под каждый камешек в Италии, он не обнаружил никаких скрытых заговоров и пребывал в уверенности, что не обнаружил их именно потому, что их не существует.

Его путешествие было в полном смысле этого слова царским. Облеченный проконсульским империем, он наслаждался роскошной возможностью ехать позади двенадцати ликторов в малиновых одеждах, перепоясанных черными с золотом ремнями и несущих свои топоры, воткнутые в пучки фасций. Сидя на белоснежной лошадке, приличествующей больше матроне, облаченный в посеребренный панцирь поверх туники с пурпурной каймой, Квинт Сервилий из семьи Авгуров следовал примеру Тиграна, царя Армении, приказав рабу ехать рядом и держать зонтик, защищая хозяина от солнца. Если бы только его мог увидеть Луций Корнелий Сулла, этот странный человек смеялся бы до колик. А может, перешел бы к действиям и стащил бы Квинта Сервилия с его дамской лошадки да ткнул лицом в грязь.

Каждый день несколько слуг Квинта Сервилия выезжали вперед, дабы подыскать достойное место для размещения их господина на квартире — обычно вилле какого-нибудь магната или магистрата, поскольку ему было небезразлично, как будет пристроено его окружение. Кроме ликторов и большой группы рабов его эскортировали двенадцать тяжеловооруженных солдат на хороших конях. Для компании в это путешествие в качестве легата Квинт Сервилий взял с собой некого Фонтея, человека богатого, но ничтожного, снискавшего себе некоторую известность тем, что отдал свою семилетнюю дочь в коллегию весталок-девственниц (сопроводив этот шаг крупными дарами).

Казалось, Квинту Сервилию из семьи Авгуров, который наделал в Риме много шума из ничего, не на что было жаловаться, ведь, осмотрев большую часть Италии, он увидел только то, что и ожидал увидеть, причем в чрезвычайно приятной обстановке. Где бы он ни появлялся, в честь его устраивали праздники, его денежный ящик всегда был полон более чем наполовину благодаря щедрости принимавших его хозяев и устрашающему могуществу проконсульского империя, а это означало, что он может закончить год своего преторства с туго набитым кошельком.

Старая Соляная дорога открыла путь к процветанию Рима еще в те далекие годы, когда соль, добывавшуюся из залежей в Остии, просыпали вдоль дороги латинские солдаты-торговцы. Однако в эти новые времена она потеряла свое значение. Государство перестало печься о ней и содержать ее в надлежащем порядке, что и обнаружил Квинт Сервилий сразу, как только покинул Фирм. Промоины — следы последнего наводнения — попадались ему каждые несколько миль. Поверхностный слой был без остатка смыт с булыжного основания, и в довершение всего, когда претор со свитой вступил в ущелье, ведущее к следующему крупному городу — Аскулу, дорога оказалась перегороженной оползнем. Людям Квинта Сервилия потребовалось полтора дня, чтобы расчистить безопасный проход. Это время бедный Квинт Сервилий провел на краю оползня в условиях весьма некомфортабельных.

Дорога от берега круто поднималась вверх, потому что восточная прибрежная полоса была узкой, а хребет Апеннин — высок и подступал близко к морю. Аскул был самым крупным и наиболее важным городом во всем Южном Пицене. Устрашающее кольцо высоких каменных стен словно повторяло цепь горных вершин, которыми был окружен город. Поблизости протекала река Труент, в эту пору года превратившаяся в цепочку луж, но сообразительные аскуланцы наладили снабжение водой из слоя галечника, расположенного значительно ниже ложа реки.

Посланные вперед слуги отлично справились со своей задачей. Когда Квинт Сервилий достиг главных ворот Аскула, то увидел, что его вышла приветствовать небольшая толпа — по-видимому, процветающих торговцев, которые говорили не по-гречески, а по-латински и все были в тогах, как римские граждане.

Квинт Сервилий слез со своей белоснежной лошадки, перебросил пурпурный плащ через левое плечо и принял приветствие депутации с милостивой снисходительностью.

— Это римская или латинская колония, не так ли? — осведомился он нерешительно.

Его познания в таких вопросах были не так хороши, как следовало бы, если принять во внимание то, что он был римским претором, путешествующим по Италии.

— Нет, Квинт Сервилий, но здесь живут римские торговцы, около ста человек, — ответил глава депутации, которого звали Публий Фабриций.

— Тогда где же вожди пиценов? — одновременно удивился и возмутился Квинт Сервилий. — Я ожидал, что меня будут встречать и туземцы!

— Пицены последние несколько месяцев избегают общаться с нами, римлянами, — с виноватым видом ответил Фабриций. — Я не знаю почему, Квинт Сервилий. Но кажется, они питают по отношению к нам весьма недобрые чувства. К тому же сегодня местный праздник в честь Пикуса.

— Пикуса? — Квинт Сервилий удивился еще больше. — У них праздник в честь дятла?

Они прошли через ворота на небольшую площадь, украшенную гирляндами из осенних цветов. Камни мостовой были усыпаны лепестками роз и маргаритками.

— В здешних местах Пикус — нечто вроде пиценского Марса, — объяснил Фабриций. — Он был царем древней Италии, как они считают, и привел их из сабинских земель, откуда они родом, через горы сюда, в Пицен. Когда они появились здесь, Пикус превратился в дятла и обозначил границы новых владений, продолбив деревья.

— А-а-а… — только и протянул Квинт Сервилий, потеряв интерес к рассказу.

Фабриций провел Квинта Сервилия и его легата Фонтея к своему роскошному особняку, расположенному на самой высокой точке внутри стен города, устроив так, что ликторы и солдаты были расквартированы поблизости в соответствующих условиях, и распорядившись, чтобы рабы гостя были поселены в его собственных помещениях для рабов. Квинт Сервилий пришел в превосходное расположение духа, ощутив столь разностороннее и роскошное гостеприимство, особенно после осмотра своей комнаты, по-видимому лучшей в этом прелестном доме.

День был жаркий, солнце стояло прямо над головой. Двое римлян приняли ванну, а потом присоединились к хозяину и из лоджии оглядели город, его впечатляющие стены, высящиеся за ними горы — величественный вид, каким могут похвастаться очень немногие города.

— Если ты пожелаешь, Квинт Сервилий, — предложил Фабриций, — мы могли бы пойти этим вечером в театр. Сегодня играют «Вакхидов» Плавта.

— Неплохое предложение, — отозвался Квинт Сервилий. Он сидел в тени, в кресле, устланном подушками. — Я не был в театре с тех пор, как выехал из Рима. — Он томно вздохнул. — Я обратил внимание: везде цветы, но на улицах почти ни души. Это что, из-за праздника дятла?

— Нет, — нахмурился Фабриций. — Вероятно, надо что-то предпринять по поводу странной новой политики, которую проводят италики. Пятьдесят аскуланских детей — все италики — отправлены этим утром в Сульмо, а в Аскуле, в свою очередь, ожидают прибытия пятидесяти детей из Сульмо.

— Это необычно! Можно предположить, что они обмениваются заложниками, — заметил разнежившийся Квинт Сервилий. — По-видимому, пицены собираются воевать с марруцинами?

— Я не слыхал никаких разговоров о войне, — ответил Фабриций.

— Тогда, во всяком случае, можно сказать, что факт отправки пятидесяти аскуланских детей к марруцинам и то, что взамен здесь ожидают пятьдесят марруцинских детей, говорит о непростых отношениях между пиценами и марруцинами. — Квинт Сервилий захихикал. — О, разве было бы не замечательно, если бы эти италики передрались между собой? Это отвлекло бы их от нелепой мысли приобрести наше гражданство, не так ли? — Он отхлебнул вина и с удивлением поднял глаза: — Дорогой Публий Фабриций! Охлажденное вино?

— Неплохая выдумка, правда? — обрадовался Фабриций, довольный тем, что ему удалось изумить римского претора, носящего столь древнее и знаменитое патрицианское имя. — Я посылаю людей в горы каждые два дня, и мне приносят достаточно снега, чтобы охлаждать вино в течение всего лета и осени.