Икосаэдр - Андрей Валерьевич Скоробогатов

мог заметить, сооружён наполовину, два больших насеста, заменявшие смотровые вышки, уже были заняты парой хмурых пернатых парней в пластинчатых кирасах с наклювниками и луками.

Три точно таких же товарища вышли к нам навстречу. У одного из них был никелевый наклювник и несимметричной формы шлем с гребнем из перьев. Офицер. Крупный, метр тридцать ростом, не меньше.

На основании старшего я вышел вперёд, раскрыв ладони в стандартном приветствии — словно котёнка хочешь обнять. Назвал своё имя и добавил.

— Мы — офицеры биополиции Варшавы, рады приветствовать вас на земле Заповедника Ксанф.

— Капитан армии княжества Осенней Зари, — послышался голос из автопереводчика. — Я не могу ответить за всех, но я тоже рад.

Я ухмыльнулся — во-первых, слегка ироничному ответу, во-вторых, что у собеседника одно звание со мной. Конечно, автопереводчик часто путает диалекты, а кое-какие и вообще не переводит, но примерно ранг он должен был угадать.

— Вы прибыли сюда с миром?

— Не совсем, — протрещали в ответ, и офицер демонстративно взял чехол с оружием из рук подручного. — Мы ищем виновных.

Распахнул чехол — в нём оказалось помповое ружьё — топорное, кривоватое, но, несомненно, исправное и уже не раз стрелявшее. В его княжестве это наверняка редкость. Большие города с развитыми мастерскими есть только на Новоазии, самом большим и густонаселённом материке. А княжества Новоамерики наверняка сами такого не производят, закупают.

— В чём виновных?

— В нарушении Пакта о Заповеднике, конечно, — офицер вопросительно наклонил голову. — Невежды бегут сюда, хотя тут нельзя вить гнёзда.

Лукавит, подумалось мне. Наверняка они сюда приехали строить поселение.

— Я прошу прощения, — максимально деликатным тоном вставила Ксиаоли. — Но про отдельные гнёзда в пакте ничего не говорится. Кочевники — что дикие звери, если по одиночке, вольны вить где вздумается. А вот заставы с частоколом…

— Мне понятно, что ты хочешь сказать, пятипалая, — заявил каркуша-офицер. — Что мы навечно останемся на Проклятой Земле. Не переживайте. Недолго будем. Наши жёны слишком долго плачут по нам, когда мы так далеко. Мы строим временный лагерь — точно такой же, что и у вас за проливом. Это мы у вас научились строить лагеря далеко от дома, а потом бросать. Вы следите за своими беглецами, а мы будем следить за своими. По рукам?

— Почему вы называете эту землю Проклятой? — спросила Малена. — Это какая-то легенда?

— У нас нет легенд, — сказал офицер, и автопереводчик снова перевёл с усмешкой в голосе. — И нет богов, это всё осталось только у дикарей. Есть вымышленные истории, а есть реальные. Так вот: все страшные истории об этих землях — реальные. Есть звери, которые крадут твои перья по ночам, оставляя тебя умирать лысым. Есть звери, которые залезают в твой клюв, селятся там и несколько лет медленно едят твой мозг. А есть звери, которые убивают всех женщин и детей в твоей деревне, а тебя самого делают своим рабом.

— Рабом? — переспросил я, больше автопереводчик, чем собеседника.

— Тем, кто помогает жить. Если хочешь, я могу привезти в ваш лагерь книгу, в которой рассказывается об этом. В обмен на пули для моего ружья.

Торговля оружием с тьеллами была строго запрещена — это могло к чертям разрушить весь баланс сил в их цивилизации. Не говоря уже о том, что и человеческим посёлкам может прийтись некстати. И так до сих пор непонятно — то ли помповые ружья были изобретены до контакта с людьми, то ли их секрет паре самых развитых княжеств подарили в первые десятилетия колонизации. То, что за три столетия произошла всего пара десятков крупных конфликтов с тьеллами — величайшее чудо.

— Мы не можем продать вам оружие, это разгневает наших богов, — воспользовался я стандартной уловкой.

— Какие же вы глупые, пятипалые. Думаете, старый офицер не читал про то, что у вас уже давно нет никаких богов? Серьёзно думаете, что мы хотим всех перестрелять, и вас, и их? Оставайтесь тогда без книг.

Развернулся и пошёл.

* * *

— И ведь знал, чертяга, что предлагает! — сказал я, разлёгшись на импровизированном шезлонге и потягивая коктейльчик из пакетика. — Книги тьеллов стоят бешеных бабок.

Малена лежала рядом — короткие шортики, клетчатая рубашка, предательски расстёгнутая на две — нет, три! — верхние пуговицы. И совсем некстати — полураскрытый лёгкий шлем джунглевого комбеза. Чтобы голову не пекло и глаза закрывало.

— Я видела пару штук в музее, — кивнула Малена. — Они интересные — квадратные, скреплённые на уголке. Пёстрые такие.

— У них звуки обозначаются разными цветами. Поэтому потускневшую книгу просто невозможно читать. Правда, у новоамериканских какие-то хитрые иероглифы, так что та книга может быть ещё более дорогой. Ещё говорят, что у них ещё до прихода людей уже было что-то вроде художественной литературы. Представляешь, фантастика тьеллов?

— То есть та жуть, которую рассказывал офицер, была фантастикой?

— Скорее всего. К несчастью, я не умею продавать награбленное.

— Малена, — окрикнул собеседницу Вацлав. — Можно тебя на минуту? Мы тут кое-что нашли на месте задержания тех ребят.

Девушка встала с шезлонга, поморщилась. Формально у нас был выходной, но что-то спросить, не выходя из лагеря — ничего смертельного. Мы прошли в штабную палатку, на большом столе были раскиданы предметы, аккуратно разложенные по прозрачным пакетам.

— Это яйца шуршня, — кивнула Малена. — Очень мелкая и ядовитая змейка с зелёной перепонкой, мимикрирует под высохший листочек. Вылупится — не отличишь. Наступишь — и кранты. Видимо, у них используется в народной медицине.

Наклонилась, дотянулась до ещё одного предмета, лежащего у стены. Я долгих пять секунд смотрел на её попу, и прервался только когда заметил, что Вацлав выразительно на меня глядит.

— Это ядра кочевников. Каменные, увесистые. Они ими кидаются в добычу с воздуха.

— Хорошо, что они людей боятся, — вставил Вацлав. — Мало того, что спикировать могут, так ещё и такое.

Угу, боятся, усмехнулся я. Отец, служивший на транзитной станции в Новоафрике, рассказывал в своё время много интересного про их налёты на путешественников-одиночек.

— Вот это та самая скорлупа зелёного муравейника. А это ноги рабочего мураввина, видимо, сушат для чего-то. Пистолеты, шокеры, понятно. А вот это что такое? — спросила уже она, покрутив пару штук на сложенных треногах. — Я такого прибора не видела.

— Вот и мне не