Икосаэдр - Андрей Валерьевич Скоробогатов

вполне понятно, — сказал Вацлав. — И никаких подписей, что характерно. А ещё мы нашли место посадки двух глайдеров.

— Теодолит, — мрачно ответил я. — Это измерительный прибор. Похоже, наши туристы вовсе не те, за кого себя выдают.

— Браконьеры же! — сказал Малена. — Чего тут непонятного.

— Нет. Наивная ты, вовсе нет.

* * *

Транспорт за нарушителями должен был прилететь через три дня. Именно в ту ночь нас подбили.

Полоска неба уже забрезжила тусклым рассветом позади нас. Малена, сидевшая рядом со мной сзади, впервые полетела с нами в ночную смену, и это явно было ей непривычно. Она часто зевала, слушая музыку в наушниках, затем выключила плеер, её большие карие глаза с длинными ресницами закрылись. Уютно поёрзала в кресле, а затем как будто невзначай соскользнула головой на моё плечо.

Я осторожно провёл рукой, убирая волосы с её лба. Девочка, она ещё совсем девочка, такая юная, чистая и наивная, что мне даже стыдно лезть со своей грязной душой к ней в жизнь.

Грохнуло где-то рядом, а через миг тряхануло, закрутило, ветер, обломки пластика, крови и мяса полетели нам в лицо. Глайдер и несущие винты срезало пополам, Лех, сидящий спереди, был мёртв. Развороченная кабина несколько раз перекрутилась в воздухе, а затем стала падать спиной вперёд. Зашипели и вздулись по краям подушки-амортизаторы. Затем был треск кустарников и жёсткий удар о землю. Хруст и дикая боль в правой ноге. На миг всё стихло, а вскоре я услышал дикий, душераздирающий вой Малены. Я отстегнулся, осмотрел ногу — она была вывернута на полоборота, штанина комбеза была вся в крови.

— Малена! Ты… ты живая?

Девушка продолжала кричать. Я отстегнул её, перехватил рукой, и, прыгая на одной ноге, попытался оттащить из разорванной кабины. Она на удивление встала сама, схватилась за меня, уткнулась в плечо, рыдая и крича. Похоже, она цела, понял я, просто первый раз увидела смерть так близко.

— Нога, твоя нога, что делать, что делать, — бормотала она.

Мы отползли от глайдера к соседним кустам — только чтобы не смотреть на ужас развороченного тела Леха. За все секунды крушения в голове ещё не отложился тот факт, что по нам стреляли. Где-то за задворках сознания уже ворочались теории, почему так произошло — попадание птицы в винт, неисправность. Окончательно мозг признал, что дело обстоит совсем иначе, когда из-за кроны деревьев показался большой, крепкий бронеглайдер с символикой Чжунго-I. Это были гости из Сектора Новоазия, далёкого, изолированного и неведомого, почти как забывшая про нас полтора века назад Земля.

Пулемётная очередь пробежалась по обломкам нашего глайдера. Я вжался в кусты и закрыл телом Малену, в другой раз бы это значило что-то больше, чем просто попытка защитить, но тут сработали инстинкты. Её лёгкий шлем остался там, в глайдере. Я успел раскрыть свой, пара осколков чиркнула по спине, комбез принял удар на себя, спрессовавшись и вдавливаясь в моё тело. Хрустнуло ребро. Несколько секунд я не мог дышать, этих секунд хватило, чтобы понять — я жив, раны не смертельны, но следующий выстрел может пройтись по нам. Малена тихо скулила, повторяя моё имя и имена не то каких-то богов, не то святых.

— Тише, — сквозь зубы сказал я. — Дыши тише. Мы умерли. Есть шанс, что они улетят, что не станут проверять.

Этот шанс был один из ста. Глайдер сделал круг над поляной, затем свечкой поднялся вверх и улетел. Возможно, стрелявший пилот был неопытен, либо слишком гуманен — среди противников на другой войне тоже встречаются люди с чувствами. Возможно, нас спасло, что это случилось на рассвете. Теперь это всё было неважно. Мы выжили, но смерть осталась ходить где-то рядом.

* * *

— Что делать? Нас найдут? Нас найдут, да? — хныкала Малена у меня на плече. Она, похоже, не собиралась покидать куста, под который мы залезли.

— Я не знаю, ищи аварийный видеофон, возможно, он уцелел. И аптечку бы.

— Нога! — вспомнила Малена, и, наконец, осторожно покинула мои объятия.

Аптечку и видеофон нашли. Малена, сообразительная девочка, догадалась ещё подобрать оружие и пару наборов выживальщика и сухпайки. Я не знаю, каких сил ей хватило, чтобы не смотреть на останки Леха, но ей это удалось. Автодоктор внутри аптечки оказался разбитым, комбез частично сняли и осмотрели ногу — перелом оказался закрытым, я обколол себя обезболкой и противовоспалительными. Видеофон включили, он поймал канал лагеря. На экране в грубых пикселях я разглядел лицо Вацлава на фоне незнакомого шума.

— Они бомбят нас! Это война! Скварчалупи мёртв, всем уцелевшим постам — срочно вернуться на сто пятую межнациональную! Ксиаоли была наводчицей, они… Срочно на сто пятую!

Запись была зациклена.

— Не найдут, — сделал я вывод. — Мы тут одни. По крайней мере, из своих. Надо отползти подальше от глайдера, а то скоро хищники придут, помоги.

Мы проковыляли метров двести и укрылись в небольшом, в три метра глубиной, гроте у скалы. Рядом стекали скудные струйки родника, удалось умыться и попить воды. Попытались поймать средние волны — длинные аппарат не ловил, да и они всё равно были уже давно запрещены на планете. Разве что из нелегалов кто вещает, но таких быстро ловят. Единственную волну, которую удалось поймать, я сначала принял за помехи. Лишь потом я понял, что это язык тьеллов.

— У них что, есть радио⁈ — воскликнула Малена.

— Видимо, теперь есть, кто-то подарил.

Автопереводчик выхватывал лишь отдельные слова — то ли качество сигнала было плохим, то ли диалект незнакомый.

— Армада… лететь… Стальные птицы у берега… Люди летят к Проклятому… Глупцы.

— Как ты думаешь, дома тоже война?

— Я не знаю. Вряд ли они рискнут сунуться в Сектор, у Антанты и Сан-Диего тоже есть боевой флот, хоть они это и скрывают. Скорее всего, они хотят захватить только один Ксанф. Помнишь те приборы, найденные в палатке? Они прилетели сюда проектировать город и убивают всех, кто им может помешать.

— Что делать? — повторила Малена.

— Соберись. Ты сможешь разжечь костёр?

Она смогла — где-то подсказал я, где-то помогла смекалка и начитанность.

А после обеда пришли они. Палачей было семеро, пять старших и двое детёнышей, их перламутровые панцири бликовали на солнце, острые хитиновые секиры высовывались из брюшка, молотили обломки и рубили останки тела Леха. Мы затаились, не стреляли. Но скоро нас заметили.

Тремя выстрелами я