Мясник - Мария Барышева

Но если мне удастся заполучить Юру, все может удачно сложиться. Три месяца, он сказал, да? За три месяца можно многое успеть. Можно сделать запас. Можно таких дел наворотить! Можно и Валентиныча попробовать с трона скинуть — вся его беда в том, что он стал слишком самоуверен. Он считает, что знает все, он не сомневается в своих силах и считает Литератора верным цепным псом — ведь Литератор так его любит! Но он не учел, что в сердце пса еще осталось местечко. Только бы занять его! Но тогда…

Литератор закончил писать и взмахнул в воздухе листом, потом поманил Сканера к себе. Сжав зубы, тот подошел, не отрывая глаз от бумаги, исписанной красивым изящным почерком. Стук сердца отдавался в ушах грохотом. Что там говорил Виктор Валентинович? Ни в коем случае не читать его писем, даже коротких записок… а начав читать, уже невозможно оторваться, пока… пока… И ведь это не выдумки, он знал, он ведь сам видел, как совсем недавно… Он глубоко вздохнул, протянул руку, и лист словно сам скользнул в его пальцы, и пальцы слегка сжались. Порвать в клочья, убежать из этой страшной комнаты и больше никогда не возвращаться к чудовищу, которое сидит и смотрит на него выжидающе.

Друзья ведь должны доверять друг другу, верно?

Сканер вызвал на своем лице безмятежную улыбку, выдвинул свое кресло так, чтобы Литератор мог видеть его лицо, сел и, слегка прищурившись, начал читать, и едва его взгляд заскользил по строчкам, как Литератор издал глубокий удовлетворенный вздох.

Ты очень смелый человек, Кирилл, раз решился прочесть то, что я пишу от руки. Я знаю, что тебе доходчиво объяснили, в чем опасность чтения моих писем. Не бойся, ты можешь прекратить читать это письмо в любой момент. Я не собираюсь тебя убивать. Более того, теперь я верю в твои дружеские намерения. Ведь даже ОН никогда не читает того, что я ему пишу от руки, хотя должен знать, что я никогда в жизни не причиню ему зла. Только компьютер, компьютер… потому что если даже мне очень захочется сделать это через компьютер, ничего не получится, я уже проверял. Прикосновения к клавишам — это просто механические действия по передаче информации. Для моих подарков годятся только чернила… перо… мое непосредственное участие. То, что я сам выписываю буквы, сплетаю их в слова… это очень важно. Пожалуйста, не бойся меня и приходи, когда захочешь, я все-гда буду тебе рад. Только давай теперь не будем больше говорить через компьютер. Иногда я просто ненавижу эту проклятую машину! Кроме того… он ведь может узнать, о чем мы говорим, хоть я и хорошо умею за собой «убирать». Ему это может не понравится, и он запретит тебе приходить. Будем общаться через бумагу. Ты согласен?

На этом письмо обрывалось. Сканер поднял голову и, улыбнувшись, кивнул, потом передвинул кресло к столу, сел, взял одну из ручек и быстро написал.

Спасибо, что поверил мне, Юра. Тебе никогда не придется об этом пожалеть. Я сделаю для тебя все, что смогу.

Он толкнул лист к Литератору, и тот тут же написал:

Ты поговоришь с ним о прогулке? Пусть хоть ночью! Убеди его. Скажи, что я прекрасно себя чувствую. Пусть не боится за меня. Я хочу хорошо дожить свои дни. Если ему нужны письма, он их получит — я напишу, сколько смогу, хоть мне теперь это и трудно. Ему ведь нужны письма, ему ведь постоянно были нужны от меня только письма! А теперь он даже ради них не приходит! Он совсем забыл обо мне!

Прочитав ответ, Сканер нахмурился, хотя в душе возликовал. Едва сдержавшись, чтобы не дерануть ногтями зудящую под гримом щеку, он написал:

Не надо так, Юра. Ты же знаешь, что Виктор Валентинович очень занятой человек. Он хорошо к тебе относится, но сейчас у него просто слишком много дел, всякие проблемы, которые приходится решать. Ты же понимаешь, что такое большой бизнес?

Прочитав его записку, Литератор неожиданно презрительно скривил губы, скомкал исписанный лист и взял новый. Перо яростно заскрипело по бумаге.

Чушь, все чушь! Большой бизнес… как бы не так! Он не приходит, потому что уже подыскал мне замену! Он думает, что я, сидя здесь, ничего не знаю, ни о чем не догадываюсь! Как он меня утешает… я же чувствую, что появился кто-то еще! Такой же, как я! Где есть один, там есть и второй, и третий… Незаменимости, как таковой, не существует! Кого он нашел?! Ты ведь его компаньон, ты должен знать! Ведь он доверил тебе меня, значит, он тебя ценит и верит тебе. Кто этот человек, что он умеет делать?! Он тоже пишет?! В декабре от меня потребовали сразу четыре письма — зачем?! Если ты что-то знаешь, Кирилл, скажи мне. Ты не пожалеешь. Я для тебя все сделаю. Я не так беспомощен, как ты думаешь, даже ОН этого не знает.

Прежде, чем ответить, Сканер прочел записку несколько раз. В принципе, настрой Литератора ему вполне подходил, в чем-то он даже пошел ему навстречу прежде, чем сам Сканнер успел сделать эти шаги. Но откуда он узнал про готовящуюся замену? Догадки? С некоторых пор Сканер не доверял догадкам, поскольку убедился, что любая догадка — это твердый факт, извлеченный из скрываемого источника.

Другое дело, на чьей же стороне он будет? У Литератора дар, у Виктора Валентиновича деньги и связи. Лучше всего, конечно, до поры, до времени совместить и то, и другое, но… Он начал писать.

Юра, во-первых, я понимаю, как ты расстроен, и понимаю, как ты хочешь вернуть внимание Виктора Валентиновича, но и ты должен меня понять. Если я тебе хоть что-то расскажу, а он об этом узнает — ты понимаешь, что со мной будет?

Он никогда об этом не узнает, — быстро ответил Литератор. — От меня — никогда. Если что — от всего отказывайся, я сам все придумаю.

Сканер встал и зашагал по комнате, размышляя. Его время скоро должно было выйти, но переломный момент, образовавшийся в их отношениях, нельзя было упускать. Стоит ли брать Литератора в союзники? Литератор — великолепный убийца, но он беспомощен в прочих отношениях. Впрочем, разве не беспомощен сейчас и он сам? Он ничего не знает в этом новом мире, люди, которых дал ему Виктор Валентинович, — это все равно его люди. Дав Литератору то, что он хочет, он сможет избавиться от многих проблем. А под конец совсем неплохо будет тому узнать, по чьему приказу здесь зеркала и красавицы-медсестры, и охранник, и комната-тюрьма. Литератор ведь так безгранично предан Виктору Валентиновичу. А что он сделает, если потом записать, как этот самый Виктор Валентинович отзывается о нем и прокрутить ему? Но сейчас его проблема — Чистова. И картина. Либо он должен добраться до них раньше Виктора Валентиновича, либо до них не должен добраться никто. И тут уж был только один способ сделать это так, чтобы никто не успел его остановить.

Тогда, в начале октября, спустя несколько дней после возвращения из Крыма он был пьян. Он был очень пьян. И очень испуган. К тому моменту он уже понял, что это не галлюцинации, что он действительно может видеть нечто внутри людей — видеть, что в них плохо, а что хорошо, если применять такие абстрактные понятия, к чему их тянет, на что они способны — чем человек живет, а что спрятано давным-давно на самое дно и никогда не прорывается наружу. На всех этих образах, среди которых оказывался Сканер, не было пояснительных надписей. Он просто знал. А еще он знал, что в Крыму с ним что-то сотворили. Он не только видел, он еще и потерял свою привычную склонность к бережливости, в последнее время переросшей в болезненную скупость. А он не хотел этого. Он привык так жить. И ни его партнер по бизнесу Дударев, из которого он потом душу вытряс, чтобы узнать в чем дело, ни сволочная жена его бывшего одноклассника Людка Ковальчук, подсказавшая Дудареву идею, не имели права так с ним поступать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});