Мясник - Мария Барышева

— Я же в халате.

— Ничего, ты прекрасно умеешь танцевать в любой одежде.

Он уводит меня на середину комнаты. Под «Мельницы моего сердца» танцевать не так-то просто — это не быстрая мелодия, но и не медленная. Но Женька знает нужный темп, быстро подстраивает меня под него, и вскоре наши движения становятся неотделимы от музыки и друг от друга. Я знаю, зачем он это затеял, — чтобы узнать, что у меня на душе. Женька не раз говорил, что танцуя с человеком — не просто топчась на месте и обжимаясь, а танцуя по-настоящему, в тесном физическом и духовном контакте, без единства которых настоящий танец невозможен, о человеке этом можно узнать очень многое, потому что танец иногда — это нечто большее, чем секс или задушевный разговор. Это может показаться красивой и забавной выдумкой, но я не раз имела возможность убедиться, что это действительно правда, Женька великолепно меня чувствует, несмотря на то, что, как он говорит, между нами никогда не было и не будет полного контакта. «Настоящего, своего партнера в большинстве случаев чувствуешь сразу, и чаще всего он бывает только один — именно по этому принципу построено мастерство некоторых пар, и если их разлучить, то танцевать с другими они уже не смогут так хорошо, как друг с другом, — говорил он как-то. — И если ты когда-нибудь найдешь себе такого, ты этого человека из виду не выпускай. Хотя часто партнеров создают обучением, притиркой — может, я и ошибаюсь насчет тебя».

— Кто тебя напугал, дитя мое? — спрашивает Женька. — Никогда еще ты не была так испугана. Что случилось в этом чертовом Волгограде и при чем тут наш трухлявый сморчок?! Испугана, сбита с толку, совершенно не уверена в себе. Мягче двигайся, мягче, не рельсы укладываешь! Я хоть могу чем-то помочь?

— Скажи мне, Жека, я сумасшедшая?

— Хм-м, прежде чем ответить, я должен подумать о последствиях, — осторожно говорит Женька. — Витек, если б ты была сумасшедшей, ты бы в «Пандоре» не оказалась — это я тебе точно говорю. Я не работаю с сумасшедшими. Ты конечно, сумасшедшая, но в другом роде — о таких, как ты, говорят «отчаянный малый!» Что же все-таки случилось, дружок?

— Я расскажу, Жень, обязательно расскажу, но только не сейчас. И не дергай меня пока, ладно?

— Может хоть скажешь, сколько? — спрашивает он с легкой и немного торжествующей усмешкой. Я смотрю на него сердито, но чувствую, как на моих губах против воли появляется такая же усмешка.

— Ну, восемь тонн.

— Ну, не ахти, конечно, но неплохо. Наш тогдашний разговор крепко на тебя подействовал, да? Может, у тебя и ответ уже готов положительный? Ну ладно, ладно… Не выдвигай левую ногу так резко, ты танцуешь, а не дерешься.

Женька как будто бы пока успокоился и в этот вечер разговор о Волгограде больше не заходит. А ночью, когда специалист в области нефрологии давно уже храпит на диване, а в холодильнике дожидаются его пробуждения поутру две бутылки холодного пива; когда за окном сквозь лунный свет просеивается мелкий снежок; когда я уже засыпаю, все еще пытаясь понять, что к чему, и думая о предстоящей завтра работе, на подушку между мной и Женькой осторожно пробирается Эдгар, удовлетворенно хрюкает и с блаженным вздохом шлепается на бок. Вот уж кому совсем просто в этой жизни.

— Толстая сволочь! — сонно бормочет Женька, и Эдгар снова хрюкает, на этот раз примирительно, и тут же начинает похрапывать.

* * *

Мороз сменился легкой оттепелью, и с утра в Волжанске сыпал крупный перистый снег. Несмотря на то, что особняк был хорошо протоплен, крупные снежинки не успели растаять на черном пальто Сканера, когда он подошел к двери, ведущей в покои Литератора. Один из мрачных охранников, который, сидя на стуле возле двери, читал очередной боевик Воронина, при виде посетителя встал и шагнул навстречу.

— Доброе утро, Кирилл Васильевич. Опять в гости?

— В гости, Тима, в гости. Пропустишь?

— А Валентиныч разрешил?

— Так позвони.

— Уж не обижайтесь, придется, — охранник извлек из внутреннего кармана куртки телефон. — Алле, Виктор Валентиныч? Тут Кирилл Васильич пришел. Да, хорошо, — он спрятал телефон. Сканер, уже изучив порядок, подошел вплотную, и охранник небрежно охлопал его сверху донизу, заглянул за полу полурасстегнутого пальто и ухмыльнулся, потом открыл створку. — Проходите.

Кивнув, Сканер вошел в небольшую комнату, и дверь за ним закрылась. Не останавливаясь, он подошел к другой двери и четыре раза мелко стукнул в нее, потом чуть отошел назад, чтобы его было лучше видно в маленький глазок. Вскоре в замке скрежетнул ключ, и дверь отворилась, явив его взгляду красавицу-блондинку в светлом халатике.

— Добрый день, Кирилл Васильевич, — произнесла она и широко улыбнулась. — А вы опять к нам?

— Да, да, лично к вам, Яночка, — он поймал блондинку за талию и потянул к себе. — Примете, али записаться нужно?! Ух-х, Яночка, духи это или кожа ваша так пахнет?!

— Однако резвый вы, Кирилл Васильевич! — проворковала Яна, игриво отбиваясь. — Недели не знакомы! Кто ж так за девушкой ухаживает? Девушку вначале нужно пригласить куда-нибудь, угостить, потанцевать, конфет купить, чулочки подарить фильдеперсовые.

— Понимаю, понимаю, — сказал Сканер, подпустив в голос немного обиды. — Как говорится, кто девушку ужинает, тот ее и танцует, да?

— Фи, что за вульгарные выражения! — Яна тщательно заперла за ним дверь. — На улице снег идет, да? Нам в окно видно… да что там… только на балкончик выйти, а все равно не то.

Сканер с удовольствием разглядывал девушку. В какой-то мере ему было даже жаль ее — он уже успел хорошо изучить обстановку и знал, что разговоры о «пригласить куда-нибудь» — всего лишь разговоры, не больше — так сказать, неосуществимые и высказываемые желания, потому что и Яна, и трое ее сменщиц, все профессиональные медсестры, вот уже два года почти не покидали особняк Баскакова, живя затворницами. Все они были родом из маленьких провинциальных городков, их наняли на три года, они без проволочек получали на руки деньги и были вполне довольны. Также Сканер знал то, чего не знали девушки, — вполне возможно, что со смертью Литератора окончатся и их дни. Но если же все получится так, как он задумал, то Яну он, скорее всего, возьмет к себе. Она ему нравилась — красивая, веселая, смышленая, ненавязчивая, и если с ней правильно побеседовать, то болтать она не будет. Сегодня он уж точно узнает, какова она в постели, а там… кто знает, может даже и женится на ней. Приятно, когда дома есть такая женщина — ведь Яна отнюдь не молоденькая дурочка, ей уже двадцать шесть, а в этом возрасте женщины, как правило, берутся за ум. Примитивного же содержанства Сканер не одобрял. Кроме того, он выбрал именно Яну, хотя и прочие девушки были не менее красивы, потому что в своем маленьком коллективе Яна являлась лидером и имела некоторое влияние на коллег.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});