Евреи России. Времена и события. История евреев российской империи. - Феликс Кандель

3

Появилось немало легенд о "мстиславском буйстве", и в каждой из них упоминается заступник евреев реб Ицеле Монастырщинер – "память праведника да будет благословенна". Одну из легенд – со слов витебского старика-еврея – записал и литературно обработал писатель С. Ан-ский. В ней рассказывается о том‚ как евреев обвинили в бунте, даже в убийстве солдата‚ и реб Ицеле Монастырщинер вместе с раввином города Мстиславля поспешили в Петербург (под именем Кукрин выведен в легенде министр финансов граф Е. Канкрин).

"Реб Ицеле ехал в Петербург не так себе‚ не на ветер. Он был очень дружен с самим Кукриным‚ первым министром при дворе. Кукрин души не чаял в реб Ицеле‚ называл его не иначе‚ как "мой Ицка", иногда советовался с ним о государственных делах. Кукрин принял его с почетом‚ усадил в самом лучшем зале‚ выслушал историю до конца и сказал:

– Слушай‚ Ицка! Ты знаешь‚ что для тебя я готов всё сделать. Но тут я бессилен помочь. Государь пылает гневом. Он ничего слышать не хочет. С ним нельзя даже заговорить об этом деле.

Но реб Ицеле не был ребенком. Он не смутился и сказал:

– Властелин мой‚ Кукрин! Это для меня не ответ. Ты должен спасти мстиславскую общину. И если ты это сделаешь‚ я твой вечный должник на многие поколения. Понимаешь?..

Когда Кукрин услышал такие слова‚ он начал ходить по комнате и думать. Долго думал‚ а потом сказал:

– Я попытаюсь поговорить с наследником. Может быть‚ он заступится. Он любит евреев. Завтра я дам тебе ответ.

Назавтра приезжает на постоялый двор сам Кукрин и говорит:

– Ну‚ Ицка‚ вы имеете великого Бога! Наследник согласился поговорить с государем. Но прежде он хочет видеть тебя и раввина. Завтра в три часа дня я повезу вас во дворец...

Реб Ицеле и раввин всю ночь провели в слезах и молитвах. Утром они совершили омовение, надели чистое белье и поехали в царский дворец.

Огромный зал‚ украшенный золотом и драгоценными камнями‚ был полон министрами и генералами‚ сенаторами и графами. Все стоят молча‚ навытяжку‚ и ждут. А у дверей – два солдата с обнаженными саблями.

Пал на реб Ицеле великий страх и трепет, и вот открылась дверь‚ за ней открылась другая дверь‚ и третья‚ и четвертая‚ и так – двадцать дверей‚ одна за одной‚ у каждой двери по два солдата с обнаженными саблями. И появился наследник. Он был одет в золотое платье‚ на голове его была корона‚ он весь сиял.

– Реб Ицеле! – прошептал раввин. – Он не касается земли...

Сердце у реб Ицеле замерло‚ в глазах потемнело. А наследник двигался всё ближе‚ ближе‚ ближе... И становился всё больше‚ всё выше‚ всё грознее...

– "Благословен Ты‚ Господь наш‚ Владыка мира‚ уделивший из Своего величия смертному..." – прошептал реб Ицеле обязательную при виде особ царской крови молитву и... упал в обморок.

Очнувшись‚ он увидел себя на кровати‚ в богатой и роскошной комнате‚ а вокруг него стояли самые великие доктора с лекарствами. В это время входит Кукрин и говорит:

– Ицка! Ваш Бог опять заступился за вас. Наследник был очень тронут тем‚ что ты упал в обморок. Он рассказал об этом государю‚ а государь сказал: "Человек‚ который падает в обморок при виде царского лика‚ не станет лгать. Приведите его ко мне"...

Реб Ицеле испугался государя гораздо больше‚ чем наследника. Особенно испугался он его строгого взгляда. У императора Николая был такой взгляд‚ от которого самые сильные люди падали в обморок‚ а у женщин бывали выкидыши. Лишь благодаря укрепляющим каплям мог реб Ицеле устоять перед императором.

Как только царь увидел его‚ он тотчас же гневно крикнул:

– Как вы‚ жиды‚ осмелились убить моего солдата?!

– Властелин мой‚ государь! – ответил реб Ицеле‚ низко кланяясь. – Евреи неповинны в крови твоего солдата.

– Но мои чиновники написали мне‚ что евреи убили солдата. Я моим чиновникам верю!

– Твои чиновники – люди‚ – ответил на это реб Ицеле‚ – и могли ошибиться. Пошли‚ государь‚ высшего генерала‚ чтобы он мог исследовать дело‚ и правда выяснится.

Тут царь взглянул ему прямо в глаза так‚ что у реб Ицеле кровь застыла в жилах‚ и спросил:

– А что будет‚ если генерал‚ которого я пошлю‚ тоже подтвердит‚ что евреи убили солдата? Чем ты мне тогда ответишь за то‚ что обманул меня‚ своего государя?

– Властелин мой‚ государь! – ответил на это реб Ицеле. – Чем я‚ ничтожный червь‚ могу отвечать перед тобой? Но если ты спрашиваешь‚ я должен отвечать. Если окажется‚ что я обманул тебя‚ пусть всё мое состояние будет взято в казну; у меня есть семеро сыновей – пусть все они будут сданы в солдаты. А меня самого вели заковать в кандалы и сослать на каторгу.

Этот ответ понравился государю. Он положил реб Ицеле руку на плечо и мягко сказал:

– Поезжай домой. Сегодня же поедет в Мстиславль генерал исследовать дело. И если окажется‚ что евреи не виноваты‚ будь уверен‚ они не будут наказаны...

Ну что рассказывать дальше?.. Реб Ицеле в тот же день поехал домой. В тот же день выехал в Мстиславль и важный генерал. Три недели продолжалось следствие – и выяснилось‚ что у одного солдата нечаянно выстрелило ружье и другой солдат был убит. Наказание сняли с евреев‚ и они учредили в память этого дня местный праздник‚ который празднуется ежегодно‚ до сих пор..."

4

Можно много и долго рассказывать о временах правления Николая I, о событиях той эпохи‚ но из разрозненных частностей не сложится общая картина жизни еврейского городка или местечка – день за днем‚ событие за событием. Нужен выходец из этой среды‚ который оставил бы свои воспоминания, подробные и достоверные. Жил в России еврейский писатель Абрам Израилевич Паперна‚ который описал жизнь родного городка в николаевскую эпоху. Попробуем повторить его рассказ – с большими сокращениями и в иной последовательности‚ сохраняя‚ по возможности‚ стиль автора.

Городок Копыль Слуцкого уезда Минской губернии с его деревянными‚ крытыми соломой‚ иссохшими и сгнившими бревенчатыми домами стоял на высокой горе‚ посреди полей‚ лугов и лесистых холмов. В описываемое время Копыль мог иметь около трех тысяч душ населения: евреи‚ белорусы и татары – представители трех различных миров. Христиане и магометане расселялись в боковых улицах по уступам горы и под горой‚ евреи же – на вершине горы‚ где находилась базарная площадь. Из-за такого видного места‚ занимаемого евреями‚ а также из-за их сравнительной многочисленности и свойственной евреям подвижности‚ Копыль на первый взгляд производил впечатление чисто еврейского городка.

У православных христиан Копыля и его окрестностей был только один храм‚ а у евреев на синагогальном дворе – синагога‚ бейт-мидраш‚ клойз и молельня общества портных. Там же помещался и дом раввина‚ который всегда был открыт для каждого. Все денежные‚ супружеские и прочие споры у евреев решались раввинским судом‚ к которому с полным доверием обращались и местные христиане в спорах с евреями. Суд этот был – надо отдать ему справедливость – скорый‚ справедливый, притом очень дешевый. Пострадавший обращался к раввину‚ раввин посылал служку за обвиняемым‚ и тот немедленно являлся – случаев неявки не бывало. Затем обе стороны клали на стол плату за судебное разбирательство – всё равно сколько‚ только поровну‚ и разбор начинался. Наконец произносился приговор в окончательной форме‚ который беспрекословно исполнялся без помощи судебных приставов‚ в силу авторитета раввина.

Клойз был единственным каменным зданием в городке и служил молитвенным домом для почтенных копыльцев‚ выделявшихся знатностью рода‚ талмудической эрудицией‚ набожностью или благотворительностью. По субботам и на праздники они одевались в черные сатиновые одежды с бархатными воротниками и в меховые шапки с бархатным верхом – "штреймель". Одежды часто бывали ветхими‚ перешедшими по наследству от предков‚ шелк и бархат утрачивали свой первоначальный цвет‚ мех из штреймеля мало-помалу вылезал‚ – тем не менее эти‚ как их называли‚ "красивые" или "шелковые люди" сознавали свое достоинство, умели внушить к себе уважение других.

Почтенные копыльцы относились пренебрежительно к ремесленникам‚ извозчикам‚ чернорабочим‚ которые были менее сведущи в Законе и не могли уделять время молитве и богоугодным делам. Знатный копылец ни за что не выдал бы свою дочь за ремесленника: это считалось позором для семьи. "Слава Богу‚ – любили повторять они‚ – в нашем роду нет ни одного выкреста и ни одного ремесленника". После утренней и вечерней молитвы "шелковые люди" занимались в клойзе своим любимым предметом – изучали Талмуд. Клойз заменял им и клуб: в сумерки любили они собираться в теплом уголке за печкой‚ чтобы вести дружескую беседу о религиозных и светских делах, а также о политике, внешней и внутренней.