Ультиматум Борна - Роберт Ладлэм

— Подожди-ка! — крикнул Борн, вновь сверкнув глазами в сторону жены Дэвида. — Эти заголовки были ложью: это была уловка «Тредстоун», рассчитанная на то, чтобы выманить меня и заставить вернуться. Ты тогда поняла это, а я — нет!

— Конечно, поняла я. Ты был тогда так задерган, что тебе было ни до чего. Я поняла это при помощи своего весьма острого аналитического ума. Я готова вызвать тебя на соревнование по аналитическому мышлению, милый Гуманитарий, в любой день недели.

— Что-о?!

— Смотри за дорогой! Ты пропустил поворот, точно так же как всего несколько дней — а может, прошли уже годы? — пропустил поворот к нашему дому.

— Черт подери, о чем ты?

— О том маленьком мотеле на окраине Барбизона. Ты попросил их растопить камин в столовой: мы были с тобой тогда единственными посетителями. Тогда в третий раз сквозь маску Джейсона Борна я рассмотрела кого-то, в кого влюбилась без памяти.

— Не делай со мной этого.

— Я обязана, Дэвид. Хотя бы ради себя самой. Я должна чувствовать, что ты рядом со мной.

Молчание. Круговой выезд на grand-route[112], на котором водитель до отказа выжал акселератор.

— Я здесь, — прошептал муж, обнимая жену. — Не знаю, надолго ли, но я рядом.

— Надо спешить, дорогой.

— Знаю. Просто мне хочется подольше подержать тебя в своих объятиях.

— А я хочу позвонить детям.

— Теперь я точно знаю, что я здесь.

Глава 28

— Или ты добровольно расскажешь мне все, что мы захотим услышать, или при помощи наркотиков тебя зашлют на такую орбиту, о какой ваши шарлатаны, работая с доктором Пановым, не могли даже помыслить, — тихим монотонным голосом сказал Питер Холланд, директор ЦРУ, интонация которого походила на твердую и гладкую поверхность отполированного гранита. — Кроме того, хочу прояснить те пределы, до которых я готов дойти, ублюдок. Я предпочитаю старые добрые приемы, и мне чихать на всякие там гражданские права и прочую чепуху. Попытаешься поиграть со мной в загадки, и я тебя еще живого засуну в торпедный аппарат и выстрелю в море за сотню миль от мыса Гаттерас. Я ясно выражаюсь?

Саро subordinate, левая рука и правая нога которого были в гипсе, лежал на кровати в палате лазарета в Лэнгли. Директор ЦРУ приказал медицинскому персоналу — для их собственного блага — удалиться на такое расстояние, чтобы они ничего не могли услышать. И без того толстая физиономия мафиози казалась еще больше из-за синяков под глазами и распухших губ. Он взглянул на Холланда, а потом на сжимавшего неизменную трость Александра Конклина.

— Вы не имеете права, мистер Большая Шишка, — прохрипел саро. — Потому что у меня есть права, понимаете, о чем я?

— Они были и у доктора, но вы их попрали. Да какое там! Попрали — это слишком мягко.

— Без адвоката ничего говорить не буду.

— К дьяволу! А у Панова был адвокат?! — взревел Алекс, стукнув тростью о пол.

— Так система не работает, — запротестовал пациент, пытаясь мимикой изобразить негодование. — Кроме того, я хорошо относился к доку. А он воспользовался моей добротой, помоги мне Господь!

— Ты прямо как герой мультиков, — сказал Холланд. — Твоей физиономии место на экране, но привлекательности в тебе нет. Никакого адвоката ты не получишь, мы будем только втроем. А вот торпедный аппарат ждет тебя не дождется.

— Что вы от меня хотите?! — заорал мафиози. — Да и что я знаю? Что мне говорят, то я и делаю... Так мой старший брат поступал — упокой Господь его душу — и мой отец — пусть и он покоится с миром, — а может, и его отец, о котором я ничего не знаю.

— Прямо целые поколения, живущие на пособие, — заметил Кон-клин. — Паразитам без них не обойтись.

— Эй, ты о моей семье говоришь, не забывай, мать твою, о чем бы ты там ни говорил!

— Просим прощения у твоих родственников, — добавил Конклин.

— А интересуемся мы твоей «семьей», Огги, — взял инициативу в свои руки директор ЦРУ. — Огги, ведь так? Это одно из имен, указанных в твоих пяти водительских удостоверениях, и нам показалось, что оно и есть настоящее.

— Ну а ты по-настоящему не слишком умен, мистер Большая Шишка! — с трудом шевеля разбитыми губами, процедил пациент. — Никаких таких имен я не знаю.

— Должны же мы тебя как-то называть, — пояснил Холланд. — Хотя бы для того, чтобы выгравировать твое имя на капсуле, которую выбросим вдали от мыса Гаттерас: через несколько тысяч лет какой-нибудь чешуйчатоголовый археолог сможет определить твою личность, производя замеры твоих зубов.

— Как насчет Чонси?

— Попахивает язычеством, — ответил Питер. — Я предпочитаю «Балбес», потому что это имя как раз для него. Его собираются засунуть в капсулу и сбросить на континентальном шельфе на глубине в шесть миль ниже уровня моря за преступления, совершенные другими людьми, — и он соглашается. По-моему, это настоящий идиотизм.

— Прекратите! — проревел «Балбес». — Ладно, меня зовут Никколо... Николас Деллакроче — вот мое имя, и уже за то, что я сообщаю его, вы должны гарантировать мне защиту! Так же, как и Валаччи, — это часть уговора.

— Да? — Холланд нахмурился. — Что-то не припоминаю, чтобы я говорил о чем-то подобном.

— Тогда я ничего не скажу!!

— Ты ошибаешься, Ники, — вмешался Алекс, сидевший в другом конце палаты. — Мы узнаем все, что нам нужно: единственный недостаток — мы будем работать с тобой всего один раз. Мы не сможем произвести повторный допрос, доставить тебя в федеральный суд и даже не сможем заставить тебя подписать свидетельские показания.

— Гм?

— После нашей операции ты превратишься в «овощ» с высохшим мозгом. По-моему, это даже хорошо для тебя: ты ничего не будешь чувствовать, когда тебя запакуют в капсулу и выбросят в море подальше от мыса Гаттерас.

— Эй, о чем это вы?!

— Простая логика, — ответил бывший коммандос военно-морского флота, ныне глава ЦРУ. — Не думаешь ли ты, что мы оставим тебя болтаться где-нибудь здесь, после того как команда наших медиков обработает тебя? После аутопсии все станет ясно как Божий день, и нас всех сошлют лет на тридцать долбить камень в каком-нибудь карьере, — у меня, честно говоря, не так много свободного времени... Так как, Ники? Будешь говорить или позвать священника?

— Надо подумать...

— Пошли, Алекс, — отрезал Холланд, направляясь к дверям. — Надо послать за священником. Пусть он облегчит этому сукину сыну хотя бы последние мгновения жизни.

— Сегодня как раз один из тех моментов, — добавил, опираясь о палку и поднимаясь, Алекс, — когда я задаюсь вопросом, почему люди столь негуманно относятся друг к другу. А потом нахожу рациональный довод: это не жестокость, поскольку это слово — обычная абстракция. Просто так заведено в том деле, которым все мы занимаемся. Правда, остается отдельно взятая человеческая личность — ее разум, плоть и столь чувствительные нервные окончания. Чудовищная боль. Благодарение Небесам, я всегда держался на заднем плане — вне пределов досягаемости, как и сообщники Ники. Они будут обедать в шикарных ресторанах, а он опустится в капсуле на дно океана, где его сплющит в лепешку.

— Хорошо, хорошо! — завопил Никколо Деллакроче, извиваясь на кровати и сминая простыни своим тучным телом. — Задавайте свои траханые вопросы, но вы обеспечиваете мне защиту, capisce?!

— Это зависит от правдивости твоих ответов, — заметил Холланд, возвращаясь к кровати.

— На твоем месте я бы говорил только правду, Ники, — бросил Алекс, хромая обратно к своему стулу. — Одно неправильное заявление — и будешь спать вместе с рыбами: кажется, ваши тоже так выражаются.

— Инструкторы мне не нужны, я знаю что к чему.

— Тогда начнем, мистер Деллакроче, — сказал директор ЦРУ, вынимая из кармана портативный магнитофон. Он положил его на высокий белый столик рядом с кроватью, пододвинул себе стул и начал допрос. Его вступление тоже записывалось на магнитофон: — Я адмирал Питер Холланд, в настоящее время являюсь директором Центрального разведывательного управления, — если возникнет такая необходимость, можно проверить подлинность моего голоса. Далее последует допрос информатора, которого мы будем называть Джон Смит, голос его на пленке будет искажен, а подлинное имя будет указано только в личном архиве директора ЦРУ... Итак, мистер Джон Смит, всякое дерьмо оставляем в стороне и переходим к основным вопросам. Для вашей безопасности я буду задавать их в максимально обобщенной форме, но вы понимаете, что именно я имею в виду, поэтому я ожидаю четких ответов... Где вы работаете, мистер Смит?

— В фирме торговых автоматов «Атлас» на Лонг-Айленде, — невнятно ответил Деллакроче.

— Кто ее владелец?

— Я не знаю... Мы в основном работаем прямо из дома, «мы» это человек пятнадцать — двадцать... Понимаете, что я имею в виду? Мы обслуживаем торговые автоматы и присылаем отчеты на фирму.

Холланд взглянул на Конклина: оба тут же улыбнулись. Одним ответом мафиози поставил себя в ряд множества потенциальных информаторов: Никколо не был новичком в делах такого сорта.