Четвертый Рим - В. Галечьян

В это время ассириец развязал пояс, вытащил из него кошелек размером с детский носок, потряс им в воздухе; демонстрируя содержимое, высыпал на ладонь несколько золотых монет и вновь завязал пояс. Ван и танцовщица завороженно следили за манипуляциями перса, невольно сдвигаясь к золоту.

— Мудрый наслаждается щедростью и становится тем счастливым в этом мире, — меланхолично заметил буддист, поднимая голову. Затем, желая остановить движение к золоту китайца, обратился как бы к Луцию: — Разумный ученик Будды не должен брать нигде ничего, что ему не дано; он не должен и поручать другому брать что-либо, ни подталкивать его к тому, ни одобрять, когда кто-то что-либо берет.

Замечания бурята вызвали лишь оглушительный хохот ассирийца.

— Разумному ученику ничего не дано, а вот неразумному не ученику, — вызывающе похлопал он себя по поясу и подмигнул танцовщице, — ему как?

Выведенный из равновесия мыслями о богатстве ассирийца, Ван ослабил контроль над женщиной, и вновь ему на помощь пришел бурят.

— Разумный да избегает нецеломудренной жизни как кучи раскаленного угля.

— Так раскаленным угольком за цвет волос и пыл в некоторых областях всегда звали меня! — захохотал ассириец, подмигивая танцовщице, и придвинулся к ней вплотную, нашептывая какие-то веселые историйки на ушко.

— Неспособный вести себя целомудренно, да не присвоит себе жены другого, — продолжал свое бурят.

— Вот еще! — тут же возмутилась танцовщица. — Чья это я жена?

— Моя! — вдруг воскликнул Ван, у которого от наглости ассирийца перехватило дыхание, и притянул женщину к себе.

— Я свободная, эмансипированная женщина, — воскликнула танцовщица. — Нечего меня лапать! — и вновь повернулась к ассирийцу.

Ван вскочил и стал махать руками, напрыгивая на ассирийца и крича:

— Я требую материальную сатисфакцию! Озадаченный ассириец, пытаясь удержать распалившегося китайца, не рассчитал сил, сжал того слишком сильно, и Ван, дико захрипев, повалился на землю. Непредсказуемая танцовщица с размаху оттолкнула ассирийца так, что тот, потеряв равновесие, рухнул на траву, чуть не раздавив бурята, и бросилась к китайцу.

Буддист подал руку помощи ассирийцу, и тот, озадаченный русским темпераментом, отошел в сторонку и угрюмо застыл, скрестив руки на груди. Наконец он достал из своего бездонного пояса флягу с вином, дабы запить происшедшее.

Благостные прихожане, не обращая внимания на заблудших, затянули псалом:

Безрассудные страдали за беззаконные путисвои и за неправды свои…Но воззвали к Господу в скорби своей, и Онспас их от бедствий их…

Блаженно водивший в такт пению приподнятой головой Эскулап презрительно зашипел, заметив, как бурят с благосклонной улыбкой усадил юношу рядом с собой, и начал наставлять все тем же спокойным, воистину божественным голосом:

— Ведомы ли тебе притягательные формы, звуки, знаки, ощущения, прикосновения. Предаешься ли ты им, привязан ли к этим удовольствиям?

— Да, — заглянув себе в душу, уверено ответил Луций.

— Эти-то оковы и служат препятствием на твоем пути, — задумчиво заключил бурят и продолжил: — А как ты считаешь, есть ли у тебя жена?

— Есть! — твердо ответил Луций, вспомнив Лину.

— А милосерден ли ты или жесток сердцем?

— Жесток, — не задумываясь ответил юноша, вспомнив, как невнимателен был к ней всегда.

— А злонамерен ты или дружественен?

— Злонамерен, — ответил Луций, вспомнив, как часто обижал брата.

— А порочны твои помыслы или чисты?

— Порочны, — вздохнул юноша, вспоминая желание обладать Линой.

— А владеешь ты своими чувствами или нет?

— Нет, конечно!

— Про тебя следует сказать: это пустыня! Это лесные дебри! Это погибель! Сейчас ты ожесточен сердцем, а Брахман милосерден, ты злонамерен, а Брахман дружественен, твои помыслы порочны, а помыслы Брахмана чисты, ты не владеешь своими чувствами, а Брахман владеет.

— Как увидеть вашего Брахмана? — решил поторопить бурята Луций.

— Порой вступает в поток бытия достигающий наивысшего совершенного просветления благословенный наставник. Увидев своим оком и постигнув своим опытом этот мир, он дает узнать его другим в учении прекрасном звуком и смыслом…

Луций понял, что бурят имел в виду самого себя, и на какой-то миг увидел того во главе клана почитателей. Буддист восседал в позе лотоса на престоле. На боковых углах сиденья были изваяны барельефы в виде львиных голов. Шиньон из смоляных кудрей в форме шлема, венчающий голову бурята, завершался закрывающими уши косичками, которые достигали плеч. Толстая шерстяная красная накидка придавливала тело, оставляя обнаженными правую половину груди, правое плечо и опущенную до земли руку.

— …И вот слышит это учение какой-нибудь человек, — продолжал вещать бурят сразу в двух местах, — или сын его и, преисполнившись веры в это учение, он станет так размышлять: «Мирская жизнь — препона и грязь. Подобна облаку жизнь отшельника, полная, чистая, сверкающая как жемчужина». И вскорости, бросив свое имущество, покинув круг сородичей, он уходит в отшельники.

Юноша вдруг увидел себя в окровавленной тунике, вползающим в буддийское собрание. Буддист невозмутимо продолжал проповедовать.

— А став отшельником, он упражняет себя, следуя благому, и в деле, и в слове блюдет нравственность, строго охраняет двери своих чувств всем вполне довольный.

В благоухании цветов под сенью многовекового тропического дерева все прошлое казалось подернутым сладкой дымкой и никакого иного будущего не представлялось. Вот только непочтительное отношение к китайской мудрости, когда ей предпочли буддизм, хоть и проповедуемый его другом бурятом, возмутило Вана, и он, прервав беседующих, решил незамедлительно высказаться.

— Устраните мудрствование и ученость, и народ станет счастливее во сто крат; избавьтесь от человеколюбия и справедливости, и люди вспомнят сыновью почтительность и отцовскую любовь, — тут бдительный китаец больно ущипнул танцовщицу, вновь заглядевшуюся на ассирийца, — уничтожьте хитрость и наживу, и исчезнут воры и разбойники. Все заблуждения происходят от недостатка знаний. Поэтому нужно указывать людям, что они должны быть простыми и скромными, — наставительно поднял Ван указательный палец перед лицом танцовщицы, — а самому уменьшать личные желания и избавляться от страстей.

— У кого уничтожены страсти, — благосклонно позволив Вану высказаться, поддержал его бурят, — кто освободился от высокомерия, кто одолел всю стезю вожделений, кто овладел вполне собою и достиг нирваны, тот крепок духом и идет правильно в мире. Он пронизывает умом, исполненным любви, кротким, не ведающим зла сердцем, беспредельным сознанием поочередно все стороны света, весь обширный мир — вверху, внизу, вокруг, ничего не пропуская, ни на чем не задерживаясь. Это и есть путь, ведущий к единению с Брахманом.

— Вы так и не рассказали мне о нем, — осторожно напомнил юноша.

— Абсолютный Брахман — тот (кто, что) есть един и один, не сотворен из материи, не есть во плоти, не имеет ни цвета, ни формы, ни вкуса, ни запаха, неизменяем и не предаваем, но кто (что) всегда везде есть, — торжественно, как на похоронах, произнес бурят.

— Я зову его Предвечным, — вставил словечко отец Климент.

— Проявленный Абсолютный Брахман становится Предвечной Мать-Рождающей. Ибо Абсолютный Брахман это — жизненная анергия в скрытом виде, а Великая Мать-Рождающая в проявленном. Абсолютный Брахман — божество без форм и не может раскрыться в восприятии, в проявленном же виде через Предвечную Мать-Рождающую он выступает в мириадах форм. Традиционному уму не понять Абсолютного Брахмана, даже познание его через проявление Великой Мать-Рождающей весьма ограничено и поверхностно. Только когда Бог покажет человеку свою природу, он начнет его ощущать, и не ранее. Я познаю этот путь в Будде.

— А вы в Лао Цзы? — обратился Луций к Вану, но тотчас отвернулся.

Демонстрирующий танцовщице сокровенные тайны восточной любви, Ван вынужден был промолчать, опасаясь быть неправильно понятым партнершей, но зафиксировал вопрос в мозгу и начал готовить на него ответ. Буддист же решил укрепить данное юноше знание наводящими вопросами.

— А как ты думаешь, есть ли у уничтожившего страсти жены или имущество?

— Нет, — не задумываясь, ответил Луций.

— А милосерден он или жесток?

— Милосерден.

— А злонамерен он или дружественен?

— Дружественен, — все также моментально продолжал отвечать юноша.

— А порочны его помыслы или чисты?

— Чисты.

— А владеет он своими чувствами или нет?

— Владеет.

— Превосходно! — воскликнул буддист. — Выходит, ты познал путь единения с Брахманом.