Избранница теней - Мэри Сэйбл

но она уже потеряла отца ее ребенка и не могла потерять еще и мужа.

Эрик с ненавистью посмотрел на нее. Он достал из-под рубашки цепочку с медальоном и дернул ее с такой силой, что сорвал с шеи.

– Убирайся прочь, Джоан. Я тебе больше не муж. Мне плевать, даже если из-за нас начнется война. – Бросив цепочку с медальоном к ее ногам, он направился к лестнице.

– Война начнется, Эрик, не сомневайся, но только не между нашими королевствами, а за право жить на этой земле. Без меня вы все погибнете, – крикнула она ему вслед с надеждой на прощение.

Эрик на секунду остановился, а затем пошел дальше, не услышав, как она прошептала слова мольбы о прощении. Не оборачиваясь, он позвал Фреда за собой. Тот растерянно искал помощи в глазах друзей, к которым так привык.

– Ступай за ним, Фред. Ты ему нужен. Он не должен наделать глупостей. – Договорив, Уилл подобрал медальон у ног окаменевшей Джоан и протянул ему.

– Уилл, это измена. Эрик не сможет растить чужого ребенка. Я ничем не могу помочь, – оправдывался Фред.

– Мы что-нибудь придумаем. Постараемся помирить их. Останови его, пока не поздно, сейчас и так настали слишком беспокойные времена.

После того как они ушли, Уилл подбежал к Джоан и заключил в крепкие объятия. Она разрыдалась от безысходности у него на груди, и он погладил ее по голове.

– Я тебя не брошу. Мы поможем тебе вырастить ребенка.

– Нам много о чем стоит поговорить, Джоан, – произнес Араксан, стоявший рядом с отцом. – Особенно о том существе в тюрьме.

– Я должна вернуться в камеры и узнать, что ему нужно.

– Он убил Гаррета, и ты не боишься идти к нему? – спросил Уилл.

– Нам нужно пойти к нему, – настаивала Джоан. – Вы останетесь возле дубовой двери. Никто не должен туда входить. Мне он не сможет причинить вреда. После того как поговорю с ним, мы решим, что делать дальше. Одно ясно точно: мы остаемся в замке, чтобы защитить людей от этого существа. Более надежного места, чем тюрьма Элрога, на всем континенте не сыщешь.

– А как же Эрик? Что нам делать с ним? – Уилл скривил губы от чувства неловкости.

– Эрику придется смириться с нами. У него нет выбора.

– Ты предала его. Не сказала ничего нам. Да, он поступил тогда бесчестно, но чем ты лучше? – подал голос Араксан.

– Я не лучше, и если бы не умерла, все было бы иначе.

– Гаррет нарушил обещание. Я ведь предупреждал вас о связи с людьми. О чем вы только думали? Совсем головы потеряли? – Анункасан перевел взгляд на Уилла.

Тот виновато поднял руки.

– У меня детей от людей нет, честное слово.

– Если бы Джоан не забеременела, мы, вероятно, не смогли бы ее воскресить. – Араксан встал на сторону Джоан, не обвиняя в проступке, чему она удивилась.

– Вы сами хотели вернуть Владыку. Теперь он здесь. Скажите, ради чего это нужно? – обратилась она к Анункасану.

– Так велел мне отец. Говорил, что Владыка сам все расскажет, но не объяснил, что за всем этим последует. Я не знал, что визийя будут искать дракона для того, чтобы уничтожить людей.

Джоан вдруг обратила внимание на то, что больше не видит дракона, и обернулась. Но он не откликался даже на ее зов.

– Почему он исчезает?

– Думаю, ваша связь слаба, но ты усилила ее, когда прыгнула вниз. Когда родишь, Владыка перейдет к ребенку. Они станут одним целым, а ты должна освободиться. Но никто не знает, как все будет на самом деле, поскольку беременной женщине-ванпулу всегда было запрещено перевоплощаться – можно разорвать душу ванпула на двух людей, – но Владыка другой.

Джоан это не понравилось, но ей не оставалось ничего другого, кроме как ждать рождения ребенка и убедиться, что дракон в самом деле принадлежит сыну.

Спустившись обратно в тюрьму, она в одиночестве направилась внутрь. На этот раз она зажгла факел и медленным, уверенным шагом подошла к камере, где с довольной улыбкой на полу сидел Гаррет. Его глаза побелели, как и прядки волос. Черные зрачки сверкнули, когда она приблизилась и озарила факелом его лицо.

– Ну здравствуй, избранная Джоан Фонтегорн, – леденящим душу голосом произнес он. Ехидная улыбка, так не свойственная Гаррету, не сходила с лица существа. Хотя с ней разговаривало существо в теле Гаррета, она видела изменения в выражении его лица, взгляде, улыбке. Он стал мерзким.

– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – презрительно спросила она.

– Я знаю все, что знал Гаррет. Даже вижу, что скрывается под твоей одеждой. Как же удачно я забрел в тело любовника женщины, которая по ошибке стала пристанищем Владыки. Как тебе это удалось?

Тут Джоан поняла, что он еще не знает о ее беременности, как и Гаррет.

– Не имеет значения. Что вам нужно? Зачем вы собираетесь уничтожить людей? – твердо произнесла она, ощущая свою власть над ним.

– Думаю, нам есть о чем поговорить, Джоан. И разговор будет очень, очень долгим. Чем чаще ты будешь навещать меня, тем больше я тебе расскажу. О том, кто я такой, кто теперь ты и что нас всех ждет. Мне не нужны сожженные Талайем Фриелем книги, чтобы рассказать правдивую историю, которую скрыли восемьсот лет назад. И еще, береги мой посох, он мне еще пригодится.

– Где остальные двое? – попыталась выведать Джоан.

– Их время еще не пришло. Все начинается с прошлого, за секунду до того, как наступит сейчас. И вот я здесь. Я прошлое. Я секунда до.

– Я не понимаю.

– Видимо, Горбен молчит, раз ты спрашиваешь об этом меня, – задумчиво протянул он.

– Да что ты такое?! – Джоан обхватила пальцами прутья решетки.

Он встал с пола и наклонился к ней.

– Я слуга прошлого. Я слуга времени.

– Как твое имя?

– Визайтон. Но сегодня с тебя достаточно. У тебя много дел, а мне нужно привыкнуть к новому телу. Знаешь, каждый раз, вселяясь в новый сосуд, чувствуешь всю пережитую им боль. У Гаррета была тяжелая судьба. Даже не представляешь насколько. Ты стала для него новым смыслом жизни, Джоан. Он так хотел…

– Как ты служишь времени? – перебила она, дрожа от гнева и едва сдерживая слезы, предательски блестевшие на глазах.

Заметив, сколько боли причиняет ей утрата любимого, он только улыбнулся и снова сел рядом с костями.

– Я могу рассказать тебе о прошлом любого человека, стоит мне только к нему прикоснуться. А если он мертв, то это еще проще. Никто не будет сопротивляться. А теперь мне нужно отдохнуть. Да и тебе