Две Дианы - Александр Дюма

— Эй, вы! Пропустите их! — крикнул кто-то из толпы. — У них такой вид, будто их послал сам Господь Бог спасти герцога де Гиза.

В узком коридоре перед большим залом Габриэль и Амбруаз Парэ увидели офицера — начальника караула. Виконт д’Эксмес, не задерживаясь, бросил ему тоном, не допускающим возражения:

— Я веду к его светлости нового хирурга.

Офицер отдал честь и молча пропустил их.

Габриэль и Парэ вошли. Никто не обратил на них внимания.

Посередине комнаты, на носилках, неподвижно лежал герцог де Гиз. Голова его была вся в крови, лицо рассечено наискось. Острие копья вошло над правым глазом, пробило щеку и вышло возле левого уха. На рану страшно было смотреть.

Около раненого толпилась целая дюжина всякого рода врачей и хирургов. Растерянные, взволнованные, они ничего не предпринимали, только переглядывались да переговаривались.

Когда Габриэль и Амбруаз Парэ вошли, один из них важно изрекал:

— Итак, мы все согласились на том, что ранение герцога де Гиза, к великому нашему прискорбию, следует признать смертельным, безнадежным и не поддающимся никакому лечению. Дабы обрести хоть малейшую надежду на спасение, нужно прежде всего извлечь обломок из раны, а извлечение такового неминуемо приведет к смертельному исходу…

— Значит, по-вашему, лучше дать ему умереть? — со злостью бросил Амбруаз Парэ, стоявший позади унылой когорты врачей.

Велеречивый оратор поднял голову, чтобы рассмотреть наглеца, дерзнувшего его перебить, и, никого не заметив, спросил:

— Найдется ли смельчак, который посмеет коснуться сей доблестной головы, не боясь сократить жизнь обреченного?

— Найдется! — заметил Амбруаз Парэ и, гордо выпрямившись, подошел к хирургам.

Не обращая внимания на ропот удивления, вызванный его репликой, он наклонился над герцогом и стал рассматривать его рану.

— Ах, это мэтр Амбруаз Парэ, — пренебрежительно произнес главный хирург, распознав наконец дерзкого наглеца, который осмелился противопоставить общему мнению свое собственное. — Мэтр Амбруаз Парэ, — добавил он, — видимо, забывает, что он не имеет чести числиться в списке врачей герцога де Гиза.

— Скажите лучше, — желчно усмехнулся Амбруаз, — что я его единственный врач, ибо все постоянные врачи от него отказались. Однако несколько дней назад герцог де Гиз, бывший свидетелем моей операции, заявил мне, что в случае нужды рассчитывает на мои услуги. При этом присутствовал виконт д’Эксмес, он может подтвердить.

— Так и было, свидетельствую! — отозвался Габриэль.

Амбруаз Парэ, снова наклонившись над раненым, молча продолжал исследовать рану.

— Итак? — иронически улыбнулся главный хирург. — После осмотра вы все же настаиваете на извлечении обломка?

— После осмотра настаиваю, — твердо заявил Амбруаз Парэ.

— Каким же необыкновенным инструментом вы намерены воспользоваться при операции?

— Собственными руками.

— Что?.. Всячески протестую!.. — завопил хирург.

— И мы вместе с вами, — подтвердили его собратья.

— У вас есть иной способ спасти герцога? — спросил Амбруаз Парэ.

— Нет, спасти его невозможно, — зашумели врачи.

— Тогда он мой! — И Амбруаз простер руку над неподвижным телом, как бы завладевая им.

— А мы удаляемся, — высокомерно заявил главный хирург, будто собираясь уходить.

— Но что же вы намерены делать? — принялись допытываться у Амбруаза все собравшиеся.

— Коли герцог де Гиз для всех умер, я намерен обращаться с ним, как с покойником. — И, сбросив с себя плащ, он закатал рукава.

— О Боже! Такие эксперименты над его светлостью! Да ведь он еще дышит! — с возмущением всплеснул руками какой-то старый врач.

— А что вы думали!.. — процедил сквозь зубы Амбруаз, не сводя с герцога глаз. — Для меня он теперь уже не человек и даже не живое существо, а только предмет! Смотрите!

И он смело поставил ногу на грудь герцога. Волна ужаса, страха и возмущения прокатилась по залу.

— Остерегитесь, сударь! — коснулся плеча Амбруаза Парэ герцог де Невер. — Остерегитесь! Если вы ошибетесь, я не отвечаю за вас перед друзьями и слугами герцога.

Амбруаз обернулся и грустно улыбнулся.

— Вы рискуете головой! — крикнул кто-то из зала.

Тогда Амбруаз Парэ горестно и торжественно произнес:

— Да будет так! Я рискну своей головой за попытку спасти вот эту!.. Но уж теперь, — добавил он с загоревшимся взором, — пусть мне никто не мешает!

Все отошли в сторону, невольно преклоняясь перед силой духа новоявленного гения.

В напряженной тишине слышалось только прерывистое дыхание взволнованных зрителей.

Амбруаз, упершись коленом в грудь герцога, наклонился над ним, осторожно взялся за наконечник копья и начал медленно, а потом все сильней и сильней расшатывать его. Герцог содрогнулся от невыносимой боли. Крупные капли пота выступили на лбу. Амбруаз Парэ на секунду остановился, но тут же принялся за прерванную работу.

Через минуту, показавшуюся вечностью, наконечник был извлечен из раны. Амбруаз Парэ отбросил его прочь и наклонился над зияющей раной. Когда он поднялся, лицо его светилось восторгом. И в это мгновение, словно осознав только сейчас всю важность свершившегося, он пал на колени, простер руки к небу, и слеза радости медленно скатилась по его щеке.

Никто не проронил ни слова, все ждали, что он скажет. Наконец прозвучал его торжественный, взволнованный голос:

— Теперь я могу ручаться за жизнь герцога де Гиза!

И действительно, час спустя к герцогу вернулось сознание и даже речь…

Амбруаз Парэ заканчивал перевязку, а Габриэль стоял у кровати, куда перенесли славного пациента.

— Итак, Габриэль, — говорил герцог, — я вам обязан не только взятием Кале, но самой жизнью, ибо вы чуть ли не силой заставили пропустить ко мне мэтра Парэ!

— Да, ваша светлость, — подтвердил Амбруаз, — если бы не виконт д’Эксмес, мне бы не добраться до вас.

— Вы оба меня спасли!

— Поменьше говорите, ваша светлость, — прервал его врач.

— Молчу, молчу. Лишь один вопрос.

— Какой, ваша светлость?

— Как вы полагаете, мэтр Парэ, отразятся ли на моем здоровье последствия этой ужасной раны?

— Ни в какой мере. Единственное, что сохранится, — это шрам, царапина, метка!

— Шрам, — вскричал герцог, — и только-то? Шрам всегда к лицу солдату. Пусть меня так и зовут Меченым, я ничего не имею против. Меченый — это прекрасно звучит!

Всем известно, что и современники, и потомки согласились с герцогом де Гизом, и он вошел в историю под именем Меченый.