Чикита - Антонио Орландо Родригес

напомнила, что Чиките пора в театр на следующее выступление. «Проклятие! Если я не потороплюсь, мой муженек снимет с креста Иисуса и распнет меня!» — взвизгнула Розина и пулей унеслась в свой «Иерусалим». Джезерит, напротив, никуда не спешила. Она могла отлучаться из своего шатра в «Уголках Каира» на сколько душе угодно, ни перед кем не отчитываясь.

Перед выходом на сцену Чикита попросила Рустику избавиться от книг Гольдман. «Вы что же — и посылку не откроете?» — с упреком спросила Рустика. «А зачем?» — пренебрежительно ответила лилипутка. В эту минуту пианист заиграл вступительные аккорды «Мулатки с корзиной фруктов», и она с улыбкой от уха до уха отправилась на сцену, обмахиваясь веером.

На следующий день на Панамериканскую выставку явилось больше посетителей, чем обычно. Этого и следовало ожидать, ведь газеты уже написали, что президент собирается произнести речь и почтить своим присутствием несколько павильонов. Официальный талисман втайне надеялся, что президент сходит и на ее шоу или по меньшей мере заглянет поздороваться. В конце концов, она бывала в Белом доме и лично знакома с мистером Мак-Кинли. Но, боясь насмешек, Чикита покуда оставила свои надежды при себе.

Четверг вышел хлопотным. Чикита раздала столько автографов, что заработала мозоль на большом пальце, и не успела, вопреки обыкновению, недолго побыть наедине с возлюбленным. Она наскоро поцеловала его за кулисами и пообещала ночью вознаградить особыми ласками.

Супруги Мак-Кинли прибыли около десяти часов утра. Первым делом они в сопровождении роя конгрессменов, сенаторов и дипломатов отправились в правительственное здание, павильон сельского хозяйства и к стендам приглашенных стран. Отобедали в представительстве штата Нью-Йорк, после чего, как и было условлено, президент с трибуны на Триумфальном мосту обратился к пятидесяти тысячам собравшихся на эспланаде с речью. Чикита на речь не успела, но ей рассказали, что это был оптимистический гимн науке, будущему страны и торговому обмену между американскими государствами.

Затем президент продолжил экскурсию. Телохранители неотступно следовали за ним, но он не облегчал им задачу, поскольку не ограничивался помахиванием шляпой — на чем настаивал секретарь, — а то и дело останавливался, пожимал руки и беседовал с гражданами.

Покончив с «серьезной» частью выставки, обитатели Белого дома отправились на Мидуэй. Тут они проявили избирательность. Зашли на «Старинную плантацию», заглянули в пару национальных «деревень» и переместились во владения Короля Зверей. Босток послал президенту приглашение — выжженное на изнанке леопардовой шкуры — на шоу в его честь, и приглашение было принято. Мак-Кинли желал лично убедиться в невероятных, по рассказам Рузвельта, размерах и талантах Джамбо, девятитонного слона, выкупленного Бостоком у британской армии.

Во время шоу сам Босток вывел Джамбо на арену и заставил склониться в реверансе перед первой четой. Потом приглашенные увидели номер грациозной Мадемуазель Бофор с ее дрессированными гиппопотамами, а также Исава, «неизвестное науке звено эволюции», орангутанга, умеющего кататься на велосипеде, курить, завязывать галстук, пить шампанское и орудовать ножом и вилкой. Дабы с блеском завершить программу, Капитан Бонавита вывел из клеток двадцать семь тигров, заставил их вскарабкаться друг другу на спины, составив пирамиду, а сам взобрался на верхушку.

Театр Чикиты находился в двух шагах, и президент с супругой, ведомые Бостоком, решили поприветствовать старую знакомую. Завидев их, Чикита прервала дансон Саумеля «Пепины глазки», объявила о прибытии высоких гостей и позвала их на сцену. Зрители повскакивали на ноги и оглушительно захлопали, когда Мак-Кинли неожиданно резво для своих пятидесяти восьми лет нагнулся и поцеловал артистке руку. Босток аж лопался от радости: как только известие о президентском визите просочится в прессу, очереди на выступления официального талисмана станут вдвое длиннее.

После ужина президент опять появился на выставке, чтобы полюбоваться Электрической башней и прочими подсвеченными зданиями. Ида Мак-Кинли осталась дома: на следующий день они должны были отправиться на Ниагарский водопад, и она нуждалась в отдыхе.

Розина и Джезерит, конечно, ничего такого не сказали, но в пятницу утром Чикита заметила, что их снедает зависть. Во время прогулки по Мидуэю президент не зашел ни в «Уголки Каира», ни в «Иерусалим», и своими глазами они так его и не увидели, а Чиките он не только нанес визит, но и поцеловал руку на глазах у сотен зрителей.

— Ох, хотела бы я предсказать ему будущее, — призналась Джезерит.

— И не мечтай, — охладила ее пыл Розина. — Завтра он уедет, так и не узнаешь — волосатые у него уши или нет.

Чиките захотелось их приободрить. Если уж им так неймется повидать президента вблизи, то нынче в четыре часа им представится такая возможность. Мак-Кинли собирается на органный концерт в «Храм музыки» и наверняка в начале действа поприветствует народ.

— Приходите пораньше, — предупредила она. — Вы ведь не одни такие.

После обеда Рустика растолкала Эспиридиону Сенду, имевшую обыкновение вздремнуть перед первым вечерним шоу. Вид у нее был такой, словно ей явилось привидение.

— Помните Микаэло? — затараторила она и, сообразив, что Чикита понятия не имеет, о ком идет речь, объяснила: — Ну, старшенький Пальмиры, мулат, шустрый такой еще.

Чикита спросонья кивнула. Ну разумеется, теперь вспомнила. Микаэло, любимый незаконный отпрыск Бенигно Сенды. Единокровный брат ее отца. Как не помнить? Он всегда защищал ее во время наездов в Ла-Маруку. Везде за ней ходил и отгонял дворовых псов, норовивших ее обнюхать. Много воды с тех пор утекло. Больше двадцати лет. К чему это Рустика про него завела?

— Он там на улице и при нем еще парень и девушка, оба белые, говорит, им надо срочно вас повидать, — сказала Рустика. — Увидите — обомлеете. Симпатичный, высокий, словно пальма, а одевается и говорит как настоящий кабальеро. А глаза-то зеленые, ни дать ни взять светлячки. Точь-в-точь как у вашего почтенного дедушки, прости, Господи. Так я приглашу их?

Чикита нерешительно засопела. Времени оставалось в обрез, но ей стало так любопытно взглянуть на Микаэло Сенду (да, все бывшие рабы из Ла-Маруки носили фамилию хозяев), что она решила принять родича. Рустика не соврала: молодой человек был очень хорош собой. Черты лица довольно тонкие, плечи широкие, ноги крепкие — аж брюки лопаются, улыбка открытая. Сочетание светлых глаз и кожи, цветом напоминающей бумажный кулек для карамелек, показалось Чиките очаровательным, и она подумала, что при виде такого типажа любая потеряет голову. Даже она сама… но, к сожалению, ей известно, что по их жилам бежит одна и та же кровь.

— Простите, что заявляюсь вот так вдруг, столько лет спустя, — начал Микаэло, — но мы с друзьями должны просить вас о важной услуге.

Девушка, пришедшая с Микаэло, выступила