Темные изумрудные волны - Федор Московцев

Сформулировав мысль, он задал вопрос:

— Вы были с ним… в июне месяце… в ночь с…

Сташин задумался, какую бы дату назвать. Тут он услышал щелчок, и короткие гудки. Разговор прервался.

Спокойным движением собрав бумаги в папку, он аккуратно завязал верёвочки, и положил ставшую ненужной папку в тумбочку. Затем встал, и вышел из кабинета. На душе стало немного спокойнее. Он испытал небольшое, но всё-таки удовлетворение. Получены долгожданные положительные эмоции, так необходимые для трудного разговора с женой.

Глава 52

Части меня под землей и на небе.Хотела сама кусочек хлеба.Умирала от голода, не зная еды.Хлеб вкушала не чуя беды.Меня разрывает на части вечности.За окном машины — полосы встречные.Буду петь на углях в белом аду.Растут кресты у меня в саду.Нужно проснуться из света во тьму.Я очень сильная, я смогу.Бред моих рук, стон моих глаз,Кончился этот безумный рассказ.И на земле нет больше нас…

Глава 53

Двое суток Андрей провёл в реанимации. Обезболивающие кололи каждые четыре часа, а укола хватало на три. В начале четвертого часа боль подкатывала, мучила почти час — до момента, пока подействует следующий укол. Болело под мышкой — в месте операционного разреза, ломило в ребрах, голова раскалывалась на части, болел позвоночник. Мучили кошмары. Одна-единственная мысль жгла, не отступала: что с Катей?! Как поговорили с ней домашние, что сказали? Как она поймёт его отсутствие? Забываясь в наркотическом сне, он думал о том, что Катя, зная о его неприятностях, поймёт, что невыход на связь связан с серьёзными проблемами, будет ждать, может быть, даже вернётся в Волгоград. Очнувшись ото сна, снова почувствовав боль, думал, что вдруг Катя неправильно поймёт, боялся, что родители, или брат, ответят ей что-нибудь не то.

Когда состояние улучшилось, его перевели в отделение. Родители и брат навестили его, сообщили, что дело закрыто, и неприятности закончились. Проведено служебное расследование, и двенадцать слушателей высшей следственной школы, виновные в ночном избиении подследственных, отчислены из ВУЗа, возбуждено уголовное дело. Что касается противозаконных действий следственных органов — тут бесполезно жаловаться, надо радоваться тому, что дело закрыто, всё могло быть гораздо хуже.

Выслушав, Андрей нетерпеливо спросил, звонила ли Катя, и что ей ответили. Оказалось, что Катя беспрерывно звонила, и ей отвечали всё, как есть: ночью забрала милиция, свидания запретили.

Андрей попросил, чтобы в больницу принесли его блокнот. На это ушло два дня — оказалось, что все личные вещи забрали при обыске. Через два дня брат привёз блокнот, который не без проволочек вернул следователь. Андрей тут же стал звонить с телефона-автомата в Петербург. Длинные гудки, никто не брал трубку. Брат не знал, когда Катя звонила в последний раз. Андрей позвонил родителям, они не могли вразумительно ответить на этот вопрос. Не помнят, было не до этого. Последние три дня она точно не звонила. Странно, — до этого дозванивалась и в два, и в три часа ночи.

В отделении скучать не приходилось. Приезжали Вадим и Роман, Маша навещала каждый день. Роман сказал, что таких сложных случаев, как этот, он не видел никогда. Если с дознавателями договорились сразу, то дальше начались кошмарные проблемы. Коридорные и опера в СИЗО наотрез отказались сотрудничать, сказали, что сделают всё, что угодно в плане режимных поблажек для любого другого подследственного или заключённого, но только не для Разгона. Это было особое указание начальства. И только в самом конце, когда были задействованы высокие инстанции, дело удалось сдвинуть с мёртвой точки. Солодовникову удалось, наконец, договориться с коридорными и охранниками. И однажды ночью некий Сидоров задушил Фролкина, и наутро сознался в убийстве, взяв на себя ещё убийство Оглоблина и Шишакова. Сокамерники это подтвердили.

Решающую роль, конечно же, сыграл Рубайлов. Без его вмешательства всё остальное не имело бы смысла — ни свидетельские показания, ни появление «двойников», предлагавших микросхемы.

Дожидаясь ухода очередного посетителя, Андрей торопился к телефону-автомату. Три дня никто не походил к телефону. Наконец, на исходе третьего дня безрезультатных звонков трубку подняла женщина. Андрей поздоровался, попросил позвать Катю. Женщина представилась хозяйкой квартиры и сообщила, что девушка Катя действительно проживала здесь, но несколько дней назад она неожиданно съехала. Обидно, конечно — приятный человек, сказала, что собирается арендовать квартиру минимум на год, и вдруг такая незадача. Сейчас хозяйка пришла показывать квартиру новым жильцам.

Закончив разговор, Андрей позвонил Людмиле Николаевне, Катиной бабушке. От неё он узнал, что Катя улетела во Владивосток. Причины внезапного отъезда неизвестны. Что касается домашнего телефона, его нет — Сергей Владимирович переехал на новое место, дом не телефонизирован.

Андрей трижды переспросил, будто это могло что-то изменить, и при очередном вопросе Людмила Николаевна ответила бы по-другому. В палате до него дошло: Катя бросила его. Словно чинка подсекла ему ноги, он почти упал на кровать. Сдвинулся мрак, пошатнулись стены, Андрей ударил кулаком по стене, сожалея, что находится не в камере, и никто здесь на него не нападает. Припадок ярости быстро прошёл, и ему показалось, что жизнь по каплям вытекает из него.

Глава 54

Туманным осенним утром они шли по территории аккумуляторного завода «ЭлектроБалт». Это было пространство, заполненное прямыми линиями, пространство прямоугольников и параллелограммов, рассекавших землю, осеннее небо, туман. Гробами выстроились заводские корпуса. Протяжно выли заводские гудки, дым заводских труб сливался с серой мглой. Время от времени из тумана появлялись серые тени, бледные пятна человеческих лиц — шли рабочие.

Дорогу преградили железнодорожные пути. По ним двигался маневровый тепловоз, подавая вагоны на склад готовой продукции. Туда же спешили автопогрузчики. Моргали серые просветы между вагонами, и вот, снова пространство и осенний утренний свет соединились из рваных лоскутов в туманную серую мглу. Путь был свободен.

— Почему мы не можем поставлять что-нибудь на этот завод, почему должны вечно возиться на строительстве бараков? — спросил Владимир, перешагивая через рельс.

— Не гони волну, — ответил Артур. — Всё будет, мы только устроились.

— Всё будет… Надо заранее продумывать. Во всём нужна плановость.

Они подошли к корпусу, переговорили с прорабом, обозначили дневной объём работ, дождались приезда машины с материалами, и направились в сторону заводоуправления. Там, поднявшись на второй этаж, прошли в кабинет коммерческого директора. Их встретил Евгений Витальевич Барышников, невысокий мужчина средних лет, плотный, с порывистыми движениями, с сединой в черных волосах, с мягкой располагающей улыбкой и бегающими глазами. Когда посетители расположились на предложенных им стульях, после расспросов о том, как продвигаются дела на объекте, после обычного для петербуржцев разговора о погоде, коммерческий директор без плавного перехода рассказал, что часы на его столе когда-то были вмонтированы в панель танка, рассказал о сегодняшней отгрузке танковых аккумуляторных батарей, затем спросил:

— Ну и как, не надоело вам кормить вашего татарина?

Владимир с Артуром озадаченно переглянулись. Барышников имел в виду компанию, в которой они работали — «Базис-Стэп», «татарином» он называл директора — Зарипова Фарида Касимовича.

— Есть предложения? — хитро взглянув на Барышникова, спросил Владимир.

— Просто цены он ломит непомерные.

С этими словами коммерческий директор взял со стола стопку счетов-фактур, и передал собеседникам.

— Полюбуйтесь, — продолжил он, рассматривая лежащие перед ним документы, — почему мы должны оплачивать заготовительно-складские издержки? Зачем в счете-фактуре на цемент указаны эти издержки, указаны транспортные расходы, указана наценка?

И добавил иронически:

— Почему наценка двадцать процентов, а не все сто?!

Евгений Витальевич передал Владимиру документ, который только что рассматривал.

Владимир тоже недоумевал, — зачем в счетах-фактурах показывать всю экономику сделки, особенно непонятно, зачем указывается наценка.

— Директор хочет, чтобы всё было правильно, — дипломатично ответил Артур. — С точки зрения закона к нему не подкопаться.

— А нам надо числом поболее, ценою подешевше, и чтобы по бумагам был порядок. Вы же волгоградские ребята?

Артур с Владимиром закивали.

— Мы хотим поработать с иногородними. А то наши местные совсем обнаглели. Дерут с нас три шкуры. Тоже мне, монополисты.